Страница 12 из 62
— Sorry, Paul… — прогудел он. — Гнуть, угнетать — понимаю. Заяцы — не понимаю!
— «Зайцами» у нас прозывают тех, кто ездит без билета. Understand?
— Oh, yes!
— Cam on тогда… — Почтарь «рыбкой» нырнул в грузовой отсек.
Перетаскать невесомые контейнеры в ЛК — лунный корабль, было несложно, «зайцы» даже не запыхались.
— Всё, пока!
— Bye-bye!
— Берегите уши, чтобы люком не прижало, хе-хе…
— Язва ты, Джанибеков!
— И еще какая!
«Элкашка» была очень тесной, а сиденье полагалось лишь пилоту — рулил кораблем Рюмин.
— О, какая встреча… — запыхтел Павел, кое-как поделив место с Гасом Рикрофтом, и еле дотянулся до протянутой руки пилота. — Привет, Викторыч! А говорили — ты на пенсии!
— Не дождутся! — хохотнул Валерий Викторович. — Возраст не помеха! Так, всё — расстыковка.
ЛК мягко толкнулся, отходя от «Зари-2». Рюмин бубнил в усик микрофона, держа связь с ТМК, а Почтарь вытягивал шею, заглядывая в иллюминатор. Пилот загораживал лунные пейзажи, но кусочек зрелища все ж таки давался глазу.
…ДЛБ «Звезда»[1] расположилась в Море Дождей, в местности под названием не особо сладкозвучным — Болото Гниения. С запада этот район прикрывали горы Архимеда, к северо-западу располагался кратер, посвященный славному жителю Сиракуз, а на севере стелился Залив Лунника, названный в честь «Луны-2».
[1] В РИ долговременную лунную базу «Звезда» планировалось развернуть в течение 80-х годов.
Однако самым примечательным был восточный край Болота, вздыбленный гористым районом Аппенин. Именно там, рядом с кратером Хэдли С, и заложили долговременную лунную базу. Выбор места очевиден — вал кратера рассекала так называемая «борозда Хэдли» — извилистый каньон, с километр в поперечнике, и глубиной метров четыреста.
На дне «борозды» залегало настоящее сокровище — ископаемый кометный лед. В нем больше всего воды, немного угарного и углекислого газа, плюс аммиак, формальдегид, метан и метанол…
Все эти сведения выдал Рикрофт, как бы убеждая своего спутника: «Я точно селенолог! Really!»
— А в пяти километрах от каньона Хэдли Рилл — гора Хэдли Дельта, она выше земного Олимпа… Где-то там осталась посадочная ступень «Фэлкона», лунного модуля «Аполлона-15», — вдохновенно болтал он.
— Цыц! — любезно сказал Рюмин, прерывая лекцию. — Идем на посадку.
Он пригнулся, а Почтарь вытянул шею. В тишине только и слышно было, как свистят двигатели: «Ш-ш-ш-ш-ш…»
На темном «море», гладком издали, проступили неровности, расселины, воронки, кольца каменных обломков, кусков лавы или спекшегося реголита. И до чего ж приятно было увидеть среди этого дичайшего хаоса серебристые цилиндры, выложенные в форме косой восьмерки.
Жесткое лунное солнце освещало базу косыми лучами, рождая слепящий блеск и кромешные тени.
— It’s beautiful! — выдохнул Гас.
Павел задумчиво глянул на спутника.
«Может, он все-таки из НАСА?» — подумал он.
Шуршащий свист двигателей усилился, огрубев до зуда, и «элкашка» сотряслась. За иллюминатором взвихрилась пыль.
— Контакт!
Почтарь разом повеселел.
— База, прием! — сказал Рюмин обычным голосом. — Мы сели.
Понедельник, 6 марта. День
Москва, площадь Дзержинского
Где я только не встречался с чекистами, но в это монументальное здание угодил впервые. Особенного трепета не ощущалось, разве что история поддавливала чуток, наполняя длинные коридоры тенями Феликса Эдмундовича или Лаврентия Павловича.
Дежурный офицер кивнул мне, и отворил дверь. За порогом распахивался просторный кабинет, отделанный деревянными панелями. Мартовское солнце светило не по чину ярко, и темные шторы шоколадного оттенка пригашивали несанкционированное сияние. Но не мой шалый настрой.
— Товарищ председатель Комитета государственной безопасности СССР! — отбарабанил я. — Заместитель директора научно-исследовательского института Времени явился по вашему приказанию!
— Шутим?
Иванов легко поднялся из-за стола, и шагнул мне навстречу. Давненько я его не видал, но генерал армии ничуть не изменился — всё такой же простецкий с виду, бодрый, энергичный, мягкий снаружи, твердый внутри.
— Здравствуйте, Миша!
— Здравия желаю, Борис Семенович… Простите, это я по инерции.
С негромким смешком Иванов пригласил меня за небольшой столик.
— Сядем рядком, поговорим ладком… Не то, чтобы вопросы накопились… Просто хочу навести порядок в мыслях. С «Атлантисом» мы малость разобрались. Похоже, шаттл действительно шпионил в бета-мире… Но меня больше интересует иное ЧП, на Луне…
Я нахмурился.
— Не понял… Что-то с улавливателем?
— Хуже. Двое из персонала базы «Звезда» пропали без вести — исследователь из Штатов Джо Гарфилд и ваш сотрудник. Роман Почкин.
Эта новость заставила меня похолодеть и тоскливо напрячься. Ромка не числился в моих друзьях, будучи самим по себе — реял на втором плане, но он все равно оставался товарищем. Без малого десять лет мы с ним толклись на одном пятачке, с пристрастием допрашивая природу. Нам есть, что вспомнить.
— Пропасть на Луне… — вытолкнул я. — Это гибель, Борис Семенович.
Генерал досадливо крякнул.
— Возможно, вы правы, Миша, и я рассуждаю слишком уж по-земному… Но по-прежнему повторяю присказку, что ходит в уголовном розыске: «Нет тела — нет дела». Понимаю, что выгляжу по-детски упрямым, но уж такой я закоренелый оптимист! Наш человек сейчас на лунной базе, так что… Жду добрых вестей, несмотря ни на что.
— Ну, пусть хоть тела найдет, — мрачно вымолвил я.
Иванов понятливо увел разговор с траурной темы.
— А вы мне можете доступно объяснить, что, вообще, такое этот ваш улавливатель? Может, я тогда стану лучше понимать, с чего вдруг американцы так на него облизываются.
— Да там такая гонка была… — поморщился я. — Почище атомного проекта! Пока мою тему наглухо не засекретили, кое-какая информация утекла на Запад, и Фейнберг собрал хронокамеру в Колумбийском универе. Ну, это вы знаете… А Лит Боуэрс сделал еще один шажок, в сторону инверсии времени, и те же тахионы приоткрыли ему дверь в сопредельные пространства. Если судить по данным разведки, мы все же лидируем, с нашей-то хронокамерой четвертого поколения. Боуэрс завяз на втором. Та же картина с преобразователем пространства — выйти они могут только в «бету» или «гамму», причем с вероятностью в шестьдесят с чем-то процентов, смотря как четырехмерные МП… межпространственные поля «лягут». Вот как раз с ними-то основная морока… Представьте себе, что «альфа» и «бета» двумерны, и смыкаются на исчезающей линии границы, как положительные и отрицательные цифры — на нуле. Трехмерные структуры соприкоснутся гранями, а совмещенные поля многомерных пространств соседствуют по всему объему. Недаром Колмогоров предлагает называть М-поля «нуль-пространством». Представить его невозможно, разве что хорошему математику, вроде Андрея Николаевича, но именно так выглядит наше мироздание. А что касается улавливателя… Он выстроен по схеме Крапивина — это антенная полусфера из металлических колец и радиусов, собранных в чаше кратера. По радиальным дугам челночат тележки с тахионными детекторами, которые — цитирую первых межпространственников: «улавливают пространственные связи и конфигурации, которые мгновенно и без системы возникают в точках совмещения четырехмерных полей». А совмещенные поля, по официальной теории МП, излучают сигналы независимо от трехмерных координат. Поэтому вращать улавливатель, как обычный радар, не нужно — лежит себе в кратере, и пускай лежит. — Я помолчал, ворочая тяжелые мысли. — Так мы нащупали гамма-пространство, дельту и эпсилон. Они тоже сопредельны нашей «альфе». Ну-у… изучаем. Пока в улавливателе шесть радиусов. Выложим еще столько же, запустим новые детекторы — информации поступит больше, и будет она точнее и полней. Вот… Как-то так.
— Не хреново девки пляшут, по четыре сразу в ряд… — задумчиво проговорил Иванов, пальцем поправляя очки. — Ла-адно… И последнее, Михаил Петрович, — его голос построжел. — Товарищ президент гневаться изволил, и велел ваше участие в экспедиции сократить до минимума. Вам приказано не покидать судно ни при каких обстоятельствах, а в случае прямой внешней угрозы — немедленно осуществить переход из «Беты».