Целитель 12

Все блоки, раз уж конструкторы выставили их стоймя, делились на ярусы-этажи, чтобы запихать побольше оборудования. Лишь по центру круглых палуб зияли люки — станционные аборигены ныряли в них или выныривали. Что интересно, ни разу не треснувшись лбами.

Третий служебный модуль Почтарь обнаружил в самом низу, рядом с доком. Полупрозрачные дверцы со строгой надписью «ЦПУ» подчинились его рукам, и бесшумно разъехались. Паха вплыл в цилиндрический объем, размером с рабочий отсек «Алмаза», и завертел головой. Дежурные реяли над пультами или висели вверху, пристегнутые, и бубнили, взглядывая на экраны портативных микроЭВМ — на Западе их звали ноутбуками:

— Дмитро, дуй в двигательный отсек, будем поднимать станцию на километр…

— А кто знает? Ирина, это же не шуточки! А если крошки залетят кому-нибудь в легкие? Нормально?

— Тенин, готовь вакуум-сварщика. Герметичный стыковочный переходник Б-2 на орбитальном доке[1] пропускает. Давай… Да! И глянь еще объединенный шлюзовой отсек.

— О-Ка «Байкал», два точка ноль один, погрузка завершена. Объявляется часовая готовность…

— Герман Степанович, Москва вызывает!

— Переключи на меня, — спокойно ответил Титов, всплывая и придерживая наушники одной рукой. — Начальник станции слушает. Да, Георгий Тимофеевич, все «семеро богатырей», хе-хе… Стажируются! Энтузиасты, мать их ети… Ну, куда ж без этого… Да их наставник застращал! Первое предупреждение, говорит, оно же последнее, а следующего раза не будет — отправлю на Землю. Как шелковые стали! Ага… О, нет! Това-арищ Береговой… Так вы тоже меня поймите! Это моя вторая экспедиция — и последняя. Уж лучше вы к нам, хе-хе… — заканчивая разговор, он приветливо кивал Почтарю. Легонько оттолкнувшись пальцами, плавно подлетел и протянул руку. — Павел… Э-э… Простите, не знаю вашего отчества.

— Да просто Павел, — смутился космонавт. — Чего уж там…

Перед ним висел человек-легенда, по жребию оказавшийся в тени Гагарина. Пожав пятерню Титову, Паша заодно погасил инерцию его «полета».

— Ну, тогда здравствуйте, Павел! — начальник «Салюта» уцепился за поручень, мельком глянув на дежурных, и ухмыльнулся. — К сожалению, отдельного кабинета у меня нет… Если не считать спальное место в модуле проживания! — Он посерьезнел. — Вчера на лунной базе случилось ЧП — пропали техник и специалист из НАСА. Джозеф Гарфилд работал на «Звезде» по обмену. Поиски прекращены — запас кислорода закончился у обоих. Кое-какими мыслями по этому поводу я поделюсь позже, а пока… Вы не могли бы поработать на базе за техника? Хотя бы временно?

Сердце у Почтаря заколотилось, а губы повело в широкую улыбку. Сдерживая ликование, чтобы не посчитали совсем уж бесчувственным, он сказал:

— Когда Кубасов гулял по Луне, я скучал на ТМК. И страшно завидовал Николаичу! Так что… Конечно, мог бы! Только… Опыта у меня как бы и нет.

— Пустое! — отмахнулся Титов с облегчением. — База мало чем отличается от корабля, а техник — от бортинженера. Проблемы те же — кислород и давление, тепло, антирадиационная безопасность, энергия, связь… Справитесь. И… Я ведь не зря вызвал именно вас, Павел. В случае с «Атлантисом» вы нашли оптимальное решение! Знакомы с Михаилом Гариным?

— Одноклассник мой, — смутился Почтарь.

Титов серьезно покивал.

— Если честно, — признался он с кривоватой усмешкой, — я сам только сегодня узнал много всего интересного. Про физику пространства, про параллельный мир… Просветили с Земли. Мы в этих делах, с бета-пространством, ведем, американцы догоняют. А ваш друг, Павел, уже всех на уши поставил — и Минобороны, и КГБ… Старт «Атлантиса» был секретным, о нем не сообщали. Аналитики из Комитета уверены, что шаттл переходил в «Бету», от того и вспышки. Похоже, «Атлантис» запустили в разведывательных целях. Его экипаж собирал сведения об этом… м-м… Сопределье — записывал тамошние телепередачи, слушал радио, снимал… И до меня лишь сегодня стало доходить. Смотрите!

Титов всплыл, шлепая ладонью по большой фотографии лунной поверхности — кратеры рябили на ней, как лужа под дождем.

— Вот база «Звезда». Здесь вот, рядом — каньон Хэдли Рилл, где добывают ископаемый лед. Адская смесь! Вода, углекислый газ, метан, аммиак… А чуть дальше — не слишком большой безымянный цирк. Присмотритесь… Видите? Он будто паутиной заткан! Это радиусы и кольца УМП, уложенные в его чаше. УМП — значит «улавливатель межпространственных полей»… — Титов усмехнулся. — Ну, ваш одноклассник лучше в этом разбирается! Мне только известно, что Луна — самое удобное место, она всегда обращена к Земле одной и той же стороной, и никаких помех. Сиди и наблюдай за всеми этими совмещенными пространствами. Вот я и подумал, а не связана ли гибель тех двоих с МП-локацией? Из НАСА ли был пропавший штатовец? Или из ЦРУ? Я понимаю, засылать шпиона аж на Луну — это низкопробная голливудщина, но жизнь порой такие сюжетики подкидывает, что куда тому кино! В общем… — он отчетливо смутился. — Меня председатель КГБ убедительно просил уговорить вас… Просто чекисты не в состоянии отправить сотрудника на «Звезду», а вот, если… Тем более, что вы, хоть случаем, хоть краем, но посвящены во все эти пространственно-временные секреты…

С мелким удовольствием досмотрев, как космонавт номер два барахтается в затруднениях, Паха весело рассмеялся.

— Да согласен я! — воскликнул он. — Только кого там ловить и выслеживать? Вы же сами сказали, что американец пропал без вести.

— Так они уже другого прислали! — фыркнул начальник станции, одновременно радуясь и винясь. — На «Челленджере»! В общем… К-хм… Ваша тайная миссия начнется ровно через неделю. А сегодня… — он задумался. — Так… Я скажу, чтобы освободили второй или третий модуль снабжения. Запретесь там, и уже без свидетелей потолкуете с комитетчиками. Вопросы есть?

— Вопросов нет, товарищ генерал-полковник! — отчеканил Почтарь.

«Но будут, — подумал он. — Потом…»

Понедельник, 20 февраля. Утро

Московская область, Шереметьево

Пепельная хмарь с ночи копилась над головою, затаривая небеса. Ранняя весна спозаранку…

Алое солнце, вскатываясь в зенит, будто растворилось в тучах — зоревые лучи угасали в грязно-белесых клубах, помалу набиравших угрюмой синевы. Нервные порывы ветра дышали промозглой влагой, однако хляби так и не разверзлись.

Натужные хлопья мокрого снега испятнали бетонные плиты аэропорта, да оставили косые росчерки на стеклах прозрачных стен. Вот и все осадки.

Выдохлись кумулюсы, и будто застеснялись своей немощи — расплылись тихонечко, уступая место солнечной ясности.

— Погода шепчет, — улыбнулся я, тиская Риту.

— Пап! Па-ап! — возбужденно подпрыгивала Юлька. — Мы на настоящем самолете полетим?

— Полетите, — заверил я чадо.

— А ты? — карие глазенки захлопали чудными ресницами. — Ты один, что ли, останешься? Без нас?

— Я потом к вам… Приплыву! Будете ждать?

— Ну, конечно! — возрадовалась доча. — Да, мам?

— Да, — Рита с улыбкой притянула к себе девочку, изнывавшую от впечатлений.

— И ты со своей? — прозвенел за спиной смеющийся голос Инны.

Я обернулся. Молодая женщина в элегантном пальто стряхивала с волос растаявшие снежинки, держа сына за руку. Подросший Васенок покраснел, и его ладонь рассталась с маминой.

— Здравствуйте, — сказал он мужественным голосом. Ну, так ему казалось…

— Привет, — улыбнулся я, и подумал: «В пятом классе уже…»

Мне было сложно рассудить, какие отношения нас связывают. Что за нити между мной и сыном нужно протягивать, а о каких лучше умолчать?

— А-а, и ты тоже? — рассмеялась Рита, оживленно блестя глазами. — В одну школу будете ходить! Да, Вася?

Мальчик стеснительно кивнул красивой тете.

— Ты тогда проследи, чтобы Юлю не обижали! Ладно?

— Ладно!

Сощурившись, я осмотрелся. Боярский, Видов, Крамаров стояли в сторонке, окруженные галдящей толпой, и раздавали автографы. Проклова шушукалась с Аней Самохиной и Наташей Гусевой, а многочисленная съемочная группа всё подкатывала и подкатывала огромные чемоданы, сумищи, кофры…