Бывший босс

«Вот это тебе подфартило! Скинь потом его фотку».

«Откуда мне взять его фотку?»

«Новую сделаешь, когда он возьмет тебя на работу:)))».

«Лучшее, что мне здесь светит – это работа в закусочной. И, кстати, это все из-за тебя. Просто признай, что ошиблась. Это немного поднимет мне настроение».

«Окстись, систер. Я никогда не ошибаюсь:)»

Закатив глаза, я откладываю телефон и решаю поехать к деду. Тронуться, правда, не успеваю из-за раздавшегося звонка. На экране – незнакомый номер.

– Алло? – с опаской произношу я, ожидая услышать, что от моего имени поступила заявка на кредит или меня срочно разыскивают правоохранительные органы.

– Деточка, это Римма Марковна из приемной, – вместо этого заговорщицки звучит в трубке. – Деточка, завтра в девять утра будь в офисе как штык. И паспорт не забудь.

2

Когда дверь за Машей закрывается, я с удовольствием ломаю напополам карандаш, представляя на его месте тонкую шею. Ну кто бы мог подумать, а? Что мы не просто случайно пересечемся на улице, а она сама, своими длинными западными ногами припорет ко мне в офис. Я, говорит, рада тебя видеть. А ты, Тимурчик, почему не рад?

Потому что терпеть не могу коз, тем более в своем кабинете. Моя злость на нее никак не связана с тем, что я до сих пор что-то к ней чувствую, и все это время якобы забыть не мог. Конечно, нет.

Жил я все эти четыре года прекрасно: развивался, развлекался и паломничеством в Евнухград себя не утруждал. Дело тут, скорее, в принципе. Нельзя так просто шмякнуть человека мордой в пол, а потом ждать, что он будет рад тебя трудоустроить. И плевать, что ей было всего шестнадцать. Мне-то было уже двадцать четыре.

Откинувшись в кресле, я закрываю глаза и, чтобы успокоить нервы, затягиваюсь воображаемой сигаретой. Этот безопасный способ курения я изобрел еще в старших классах, когда вокруг дымили все. Не потому, что я такой правильный и не хотел расстраивать родителей наличием дурной привычки, а потому, что на сигареты банально не было денег.

Когда к воображению присоединяются непрошеные воспоминания, я морщусь. Их я точно не заказывал. Но поздно: память, словно дурной бумеранг, со свистом летит назад, в события четырехлетней давности. Бетонные стены офиса исчезают, а перед глазами встает площадка возле супермаркета, где я ее и встретил. Маша сидела на асфальте и, изо всех сил стараясь не заплакать, дула на окровавленную коленку. На ногах у нее были розовые ролики. Нет бы мимо пройти: свалилась – да и хрен с ней. Но взыграло непрошеное джентльменство.

– Давай помогу, – предложил я, и, как настоящий альфа, не дождавшись ответа, обхватил ее за подмышки и поднял. Весила девчонка, как мешок с мукой, и я даже усмехнулся. Но потом она подняла глаза и прощебетала что-то вроде «Спасибо, было щекотно», и я остолбенел.

Даже не помню, от чего именно: то ли от по-детски трогательного взгляда, то ли от голоса. Откуда взялся детский взгляд, я уже позже понял. Просто Маша и была ребенком.

Короче, спустя минуту я, как вьючный вол, тащил ее рюкзак и ролики, а еще минут через десять мы сидели в кафе, где я на последние деньги угощал ее всякий детской требухой вроде какао с маршмелоу и веганскими ирисками.

Она представилась, я тоже. Зовут Маша, любит смотреть мелодрамы и кататься на роликах, приехала на каникулы к деду. Дед, судя по рассказам, какой-то злой монстр и за разбитые коленки непременно устроит нагоняй, поэтому дома ей нужно быть только, когда стемнеет.

Я воспринял это, как сигнал к действию, и повез показывать красоты загородной природы. Это сейчас понимаю, как сильно мне повезло, что мы пост ДПС не встретили. Наверняка, приняли бы меня за Теда Банди, решившего поживиться несовершеннолетней, и упекли бы в обезьянник. Хотя, возможно, лучше бы упекли. Отсидел бы пару суток до выяснения обстоятельств и думать забыл бы про эту малолетку.

Короче, к тому времени, как стало смеркаться, я влип в нее по уши. Что удивительно, потому что порой Маша несла откровенную чушь. Например, брала мою руку, долго в нее вглядывалась и потом мило проворковала, что линия жизни у меня короткая, и я лет до тридцати умру. Скорее всего, утону в речке.

А я слушал и все сильнее влюблялся в ее странность и такую непохожесть на меня самого. В хиромантию и прочую херню я, разумеется, не верил, но вот как она брала мою руку и водила своим тонким пальчиком по ладони – мне очень зашло.

Я взял ее номер и позвонил ей на следующий день. Мы увиделись, чтобы поесть мороженого. В свои двадцать четыре я, конечно, вовсю трахался, но ее и мысли не было пальцем тронуть. Я просто жрал рожок пломбира рядом с ней и был по-идиотски счастлив.

И даже, когда на мой вопрос, где она учится, Маша, мило улыбнувшись, ответила, что ходит в школу, не испугался. К тому времени я был так сильно ей очарован, что решил дождаться ее восемнадцати. Всего-то два года каждый вечер дрочить – не велика проблема. Дрочить, правда, так и не пришлось, потому что она исчезла.

На этом воспоминания приходится прервать, потому что дверь без стука распахивается.

– Я же тебя уволю, – со вздохом говорю, глядя на единственного человека в офисе, которому позволяю так бесцеремонно к себе вламываться.

– А я тебя засужу за возрастную дискриминацию, – фыркает Римма Марковна. – Нос не дорос еще так с бабулей разговаривать.

– Говори, – цежу я, сжав переносицу.

– Ты почему девочку обидел? Взял и отправил в официантки. Такого блаженного мышонка в первый же день какой-нибудь хам прихлопнет.

Я чувствую, как снова закипаю. Блядь, ну Маша. Сколько времени она провела в приемной? Две минуты? И уже заимела телохранителя в лице моей единственной близкой родственницы.

– Этот мышонок сам ему полруки оттяпает и напоследок заразит лихорадкой.

– Тимур! Девочка уходила почти в слезах. Я не так тебя воспитывала.

– Бабуль. – Я устало морщусь. – Хватит корчить из себя Вариса (персонаж «Игры престолов» – прим. автора). Ты просто варишь кофе и отвечаешь на звонки. Теперь, пожалуйста, закрой дверь с той стороны.

Проворчав что-то себе под нос, Римма Марковна, как я зову ее в офисе, уносится в приемную.

В чем-то она, конечно, права. Я ведь сам попросил указать в объявлении, что мы берем людей без опыта, а Машу по причине его отсутствия отправил в официантки.

Посидев в раздумьях еще несколько минут, снимаю трубку. Хочет она попробовать деньги зарабатывать – пусть попытается. Работа риэлтора – это не на роликах гонять. Сама сбежит через неделю.

3

– Люба, кинь этой травоядной сосиску, – ворчит дед, глядя на меня исподлобья. – Совсем современная молодежь рехнулась с этим веганством. Мозги, Мария, знаешь, чем питаются? Правильно, мясом и жиром. Ела бы нормально, глядишь, стала бы как та баба страшная… Кюри-Мюри. Не в смысле уродливой, а такой же умной.

– Игорь… – с укором говорит жена деда.

– А чего – Игорь? Саня вон мясо лопает – и как голова варит. Глазом моргнуть не успеешь, такого компота тебе в уши нальет, что ты на нее и машину, и фирму перепишешь. Я не такой идиот, конечно, а вот мамонт ее – вполне. А Мария наша неизвестно в кого пошла. Не иначе дочь моя только морковь в беременность трескала. Эту блаженную травоядную из дома одну выпускать страшно.

– Игорь!

– А что? Лепит вечно, что в голову взбредет, и постоянно улыбается. Дитя солнца – не иначе.

– Я не ем мясо не из-за приверженности к вегетарианству, а потому, что моя система пищеварения так устроена, – решаю пояснить я. – Недостаточность ферментативной активности. При употреблении животного белка повышаются показатели мочевины и аммиака в крови, поэтому я предпочитаю заменить его растительным. Тебе я бы тоже рекомендовала сдать анализ на общий белок, дедуль, и желательно биохимию крови. Меня очень беспокоит цвет твоих склер. После пятидесяти снижается не только синтез половых гормонов, но и пристеночное пищеварение, что оказывает дополнительную нагрузку на печень. А тебе уже давно не пятьдесят.