Измена. Проиграть любовь

тиражные статьи.

Я сажусь на пол, поставив ноутбук на журнальный стол. Светлый ковёр с длинным ворсом греет ноги, обжигающий кофе не позволяет мурашкам завоевать территорию на обнажённых плечах, а из мыслей никак не уходит Вадим со своим семейством.

Кинжал из груди вынут, но сердце не перестаёт кровоточить. Судя по возрасту Алисы, она – дочь Ирины, не его, но когда это останавливало Вадима! Когда они сошлись? Сразу после того, как я уехала? Значит, они были знакомы раньше. Память послушно подбрасывает воспоминание о ещё одной «старой знакомой» Меркуловой.

Неужели Вадим мстил? В любом случае, раз они всё ещё вместе и не выглядят несчастными, то месть удалась. И это я готова подтвердить даже после стольких месяцев!

Потому что вместо работы я думаю о его руках, его объятиях и снова ощущаю обжигающие поцелуи на своей коже.

Хватит!

Он не сложил голову на своей работе, он здоров и он счастлив. И ничего не мешает мне стать такой же!

Я только погружаюсь в материал, как в тишине квартиры раздаётся звонок. Половина двенадцатого – всё по плану. Иван Александрович возвращается с Вулканом с прогулки и, похоже, снова без ключей. Пожилой подполковник частенько забывает их в дверях с той стороны, а с Катей, его дочерью, мы неплохо общаемся. Настолько, что мне несложно пару раз в неделю помогать отставному военному и просто хорошему человеку.

Поэтому на моих губах понимающая улыбка, в руке – запасные ключи, но, вместо сухонького старичка с овчаркой на поводке, на моём пороге другой.

– Привет.

– Виделись. – Улыбка теряет всю душевную искренность, а связка позвякивает, вторя враз похолодевшим рукам. Я бросаю ключи на тумбу, скрестив руки на груди.

– Пустишь?

Я не понимаю, почему Вадим здесь и в такое время. Очень хочется отказать, но боль, раздирающая сердце в клочья, сильнее меня и я сторонюсь, пропуская его в квартиру. Зачем он приехал? Дверь закрыта, в квартире темно и нас освещает единственный горящий в коридоре тусклый светильник.

– Если я скажу, что по-соседски заехал за солью ты поверишь? – мне не нравится его взгляд, не нравятся засунутые в карманы руки и та атмосфера, что с каждым мгновением становится всё более натянутой.

Потому что ему нечего делать в моём доме, моём подъезде и, тем более, в моей квартире! И Вадим понимает это не хуже меня.

– Какая разница? – Я не поднимаю взгляд выше его носа. – Раз ближе соли не нашлось, будет жестоко не поделиться.

Я разворачиваюсь и собираюсь идти на кухню. Только для чего? Серьёзно насыпать соль? Не знаю, но мне нужна передышка, чтобы собраться с мыслями и подумать. А для этого необходимо отгородиться от него хотя бы одной стеной. От спецназовца с многолетним стажем.

Я не успеваю заметить, как оказываюсь прижата к его груди.

– Кира! – рваный шёпот – как признание.

Его джемпер пахнет дождём и машиной, словно Вадим не один час просидел в салоне. Решаясь?

– Уйди. Пожалуйста!

Мой отчаянный стон и руки, медленно скользящие вверх.

Мечтающие снова обнять его, прижаться всем телом. Его куртка падает на пол моими стараниями, и я зажмуриваюсь, всем существом воскрешая в памяти образ идеального семейства. И ладони сжимаются в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу, а я нахожу в себе силы встретить его взгляд. Думаю, что нахожу.

– Ты должен уехать!

«Ты должен остаться!» – вопит глупое сознание.

– Тебя ждёт семья.

«Я ждала тебя целый год!» – в каждом ударе сошедшего с ума сердца.

– Ты не имеешь права быть здесь.

«И разрушать построенное собственными руками счастье», – и мой пульс останавливается. Кажется, скоро я присоединюсь к папе в кардиологии. Потому что сердце не в состоянии выдержать качели от двухсот до сорока ударов в минуту.

– Не имею, – соглашается Вадим и касается моей щеки.

Плевать, что он подумает! Ирина. Алиса. Ирина. Алиса. Только эти два имени помогают хоть как-то отстраниться от происходящего. До того момента, пока я не чувствую лёгкое, словно крыльями бабочки, поглаживание нижней губы. Мои глаза распахиваются, встречаясь с его взглядом, а судорожный вздох ловят уже его губы.

Разъедающая душу тоска сметена, смыта чистой волной удовольствия. Как я жила без него всё это время? Как вообще можно жить без воздуха? Это не поцелуи – это то, что возвращает из мрачных глубин неполного существования и меня, и его. То, что наполняет до краёв. То, что даёт силы держаться против целого мира. Только бы знать, что он – в моей крови, и чувствовать его за своей спиной.

Под моими ладонями снова старые шрамы и в мире нет ничего более сносящего крышу. У нас остаётся пару минут до следующего взрыва, и я стремлюсь рассмотреть его всего. Коснуться сильной шеи, сведённых мышц плеча, предплечья. Почувствовать под ладонями спину, царапая её ногтями.

И поймать его взгляд, чтобы добить воскресшие было чувства осознанием.

Ирина.

Алиса.

Фитилю не суждено догореть, потому что я с силой отталкиваю Вадима и вскакиваю. Как мы успели оказаться на диване?!

– Кира! – в его голосе хрипотца, от которой у меня сводит не только низ живота, но, вообще, всё, что только может свести.

– Чёрта с два!

Раскрытый ноутбук боком валяется на полу, не замеченный в пылу страсти.

– Убирайся, Вадим! – в его имени – моё проклятье.

Да и плевать! Я лучше сдохну от желания, чем заставлю кого-то пережить то, что досталось мне!

– Кира, прекращай!

Он поднимается – мощный, как медведь и пластичный, как гепард и я трусливо отступаю за барную стойку.

– Что прекращать? – осознаю собственное бегство и выступаю ему навстречу. Кто угодно соблазнился бы кружевным бюстье, но Вадим не опускает взгляд ниже моих глаз. – Напоминать тебе о существовании собственной семьи?

– Кир, Ирина…

– Не смей оправдываться! – с шипением я тыкаю острым ногтем ему в грудь. – Я не собираюсь ничего слушать! Меньше всего я ожидала, что именно ты решишься на измену! Как же ребёнок, Вадим?! Подумай хотя бы о его спокойствии!

– Обязательно подумаю, – невероятно, но Вадим улыбается! Легко и радостно, в то время как я по-настоящему готова его убить только за попытку изменить… жене? – После того, как осуществлю собственную мечту!

Идиотка! Засмотрелась в его глаза, не смогла сбросить наваждение пробирающего шёпота. А теперь пытаюсь вырваться из объятий бывалого военного, который безошибочно находит путь в мою спальню.

– Не смей! – Его глаза смеются, когда он бросает меня на кровать. – Только тронь меня, Вадим, и я ославлю тебя на весь город! – Вряд ли Олег будет в восторге, но в этот раз ему придётся потерпеть.

– Смелая воинственная журналистка. – Я встаю перед ним, и Вадим удерживает меня за плечи. – Значит, для тебя не станет сложностью подтвердить, что Ирина – моя сестра, – последние два слова – мне на ухо, и я замираю.

– Что?

– Ирина Протасова, в девичестве Урманова – жена Рината Протасова, мать Алисы и Алёны Протасовых, – продолжает он издевательским шёпотом, целуя меня после каждого слова.

– Врёшь! – на выдохе и тоже шёпотом.

– Будем будить достопочтенное семейство в двенадцать ночи? – спрашивает Вадим и отходит на шаг.

– Не верю. – Голова взрывается от предоставленной информации, а я пытаюсь задавить бабочек, размахивающих огромными крыльями во всех частях моего тела. – Этого не может быть!

– Привет, Ринат, – пока я прихожу в себя, Вадим набирает номер и сейчас весело морщится, явно не слыша ничего хорошего, – спишь? – Кажется, на том конце его послали. – Не выражайся при Ирине! – демонстративно строго отчитывает он… деверя? Или как называют мужа сестры? – Помнишь, я тебе рассказывал про Киру? Да, про неё. – Мне уже страшно оттого, что он мог рассказать. – Можешь доказать ей, что Ирина – твоя жена, а не моя?

Во всей его позе – откровенное веселье. С тем же выражением Вадим подходит, не обращая внимания на моё сопротивление, и удерживает телефон у моего уха.

– Кира? – спрашивает откровенно усталый, с каким-то незнакомым акцентом голос. – Алло! Кира, ты здесь?