Измена. Проиграть любовь

– Завтра. Ужин, – намекает он, и я хлопаю себя по лбу.

– Точно!

– Мне нужно будет уехать в восемь, – признаётся Вадим, – так что предлагаю устроить полдник. Часа в четыре.

– Ты уверен, что не стоит перенести его на другой день? – во мне просыпаются остатки здравомыслия. Тем более, что мы с Сашкой можем обойтись и без этого.

– Не получится, – с демонстративной печалью Вадим разводит руками, но в глазах – смешинки, – мясо замариновано и ждёт гостей.

Ждёт, так ждёт. В общем-то, Сашка просыпается в три, плюс-минус полчаса, так что мы вполне успеем сделать несколько шагов по лестничной клетке. Собственно, я собираюсь подтвердить своё участие в соседском ужине, но меня предательски подталкивают в спину и в данном состоянии этого хватает за глаза. Я лечу носом в бетонный пол, но вместо него утыкаюсь в широкую грудь.

– Не ушиблась? – Вадим смотрит сверху вниз и, вообще-то вопрос закономерен, учитывая твёрдость гостеприимной груди, но я приоткрываю рот, чтобы ответить и молчу.

Специфическую сцену прерывает весёлый голос Агаты.

– Привет, я – Агата, подруга Киры. А вы? – готова поспорить на свою машину против её развалюхи, что она сделала это специально.

– Вадим, сосед, – переместив меня в одну руку, второй он аккуратно пожимает миниатюрную Агаткину ладонь.

– Приятно познакомиться, – улыбается она и переводит на меня взгляд, – я не помешала?

Скорее, поспособствовала, но всё, что я думаю по этому поводу, выскажу ей по ту сторону закрытой двери. Сейчас же я немного неловко отстраняюсь и возвращаюсь в пределы родительской квартиры. Ненавязчиво поддерживаемая под локоть своим спасителем. Такими темпами спасать меня войдёт у него в привычку!

– Нет, я зашёл, чтобы сообщить об изменении планов, – улыбается Вадим, но смотрит на меня вместо Агаты.

– Ух ты! А что за планы?

– Я тебе потом расскажу, – в моей ласковой улыбке огромный такой намёк и Агата, махнув Вадиму, скрывается в глубине квартиры.

– До вечера? – Вадим отступает, и я улыбаюсь в ответ.

– До вечера. Агата! – кричу я, закрыв дверь, но вовремя вспоминаю про спящего ребёнка. – Что на тебя нашло?!

– Это и есть твой симпа-атичный однокурсник? – она сидит за столом и размазывает пирожное по тарелке, выуживая орехи. Которые, в отличие от меня, терпеть не может. – Я бы так его не назвала… Такой мощный, сильный, прямо ух какой! И смотритесь вы отлично.

– Это сосед, тебе же сказали, – я хмыкаю в ответ на её мечтательный тон, – и не похоже, чтобы ему было двадцать восемь. Какого ты меня толкнула?

– Эксперимент, – она легко пожимает плечами. – Не знаю уж, что там у тебя с безымянным однокурсником, но этот Вадим тебе определённо по душе!

– Он мне помог, – я задумчиво вожу пальцем по краю бокала, и Агата мгновенно меняется, – в тот момент, когда я не выдержала. А знаешь чем? Стыдно признаться!

– Мне стоит начинать бояться? – поднимает бровь она.

– Горячий душ, вкусный ужин и десяток историй, после которых у меня ещё долго болел от смеха живот.

– И кто же он?

– Не знаю, Агат, – я поднимаю на неё взгляд. – Ничего не знаю, кроме имени и места жительства, да и незачем мне.

– Ну как сказать, – хмыкает Агата. – Вот, Кир, ты вроде вся такая ух! И мозги, и внешность, и темперамент не подкачал, во всех смыслах, а как дело касается мужиков куда всё это девается?

– О чём ты на этот раз?

– Интерес, подруга, неприкрытый мужской интерес, которого ты в упор не замечаешь, пока тебя не ткнут носом. Как в тебе вообще сочетается одно с другим?!

– Как-то сочетается, – Колы почти нет, и я ставлю чайник на плиту. – Мне никто не был нужен. У меня был любимый человек, была семья, а все остальные желающие могли катиться ко всем чертям! А сейчас… Я чувствую себя не лучше Меркуловой, – Агата вскидывается. – Да-да, именно так. Потому что тот же Хоффман ведёт себя как ребёнок, захотевший красивую игрушку, но на меня ведь действует! Я ведусь, Агат! Пусть медленно, пусть каждую секунду себя контролируя и ограничивая, но ведусь! И это даже до первого судебного заседания!

– Ки-ира, – Агата подходит, обнимает и кладёт голову мне на плечо. Она выше и вряд ли ей удобно, – ты ни в чём не виновата. У тебя стресс, который не каждый выдержит, и ты продолжаешь выстраивать жизнь, пытаясь вписать в неё новые обстоятельства. Это нормально, что ты ищешь поддержку у того, кто в силах тебе её дать! Ты не обязана справляться со всем сама.

– Обязана! Я не хочу попасть в кабалу к избалованному мальчишке, пусть он даже старше меня на три года. Возраст ведь измеряется не годами…

– А Вадим? Он тоже мальчишка?

– Он – сосед. Человек, который не обязан мне ничем, но всё же поддержавший, как никто до этого. Не приписывай Вадиму лишние порывы! – чайник готовится засвистеть, и я выключаю газ.

– А вот знаешь, Кира, в этот раз я промолчу, – она возвращается за стол, пока я завариваю нам зелёный чай. – Не стану ничего говорить, но, когда придёт время, громко крикну: «Я же говорила!»

– Ой, да кричи что хочешь! – алкогольное веселье исчезает без следа, и я с удовольствием вгрызаюсь в хрустящее пирожное. – Сейчас я развожусь и ищу себе новоё жильё, а дальше будь что будет.

– То есть здесь ты не останешься? – я удивляюсь её вопросу.

– С папой? Это слишком сильное испытание для нас обоих. С момента переезда я держу в уме мысль о поиске квартиры, но так и не смогла хотя бы просто зайти на риэлтерские сайты. У меня просто не хватает на это сил – я вырубаюсь ещё до того, как голова касается подушки, а жизнь продолжает долбить меня по темечку. То Самсонов, то Хоффман-Ипатьев, то университет, а ведь есть ещё Сашка, папа и дела, которые нельзя пускать на самотёк! – я устало тру лицо. – Не поверишь! Я только сегодня, между звонком Хоффмана и твоим, вспомнила, что вчера должна была ехать на плановое ТО!

– Слушай, – Агата на удивление задумчива, – а Хоффман-Ипатьев это который однокурсничек?

– Он самый, а что?

– Какая-то до боли знакомая у него фамилия! – она хмурится, вспоминая.

– Какая из них? – хмыкаю я.

– Ипатьев, Ипатьев, Ипатьев, – Агата трёт виски. – Вот уж старость – не радость! Ипатьев Максим, Вадим, Иван… Константин! Константин Иванович Ипатьев! Вспомнила!

– Да? – вообще, родственники Хоффмана мало меня волнуют. – И кто это?

– Меценат, строитель, бизнесмен. В общем-то, всё как обычно, но вместо церквей, приютов и больниц решил облагородить администрацию и восстановил Краеведческий музей и наш ПФР.

– А вы тут причём?

– Да кто его знает, может, договорённости какие-то у него с нашим мэром, или ещё кем… Но контракт подписан и через пару недель он начнёт восстанавливать наше изрядно потасканное здание.

– Да и чёрт с ним! Сдались мне родители Хоффмана! Давай лучше спать.

На часах уже сильно за полночь и мы практически мгновенно, в четыре руки, прибираемся на кухне. Под шутки и прибаутки Агаты я стелю ей в гостиной, и со стоном она растягивается на старом диване.

– Ка-айф!

– Спокойной ночи!

– И тебе, Кир!

Кажется, я только закрываю глаза, и наступает утро. Со стороны кухни доносится тихий шорох, и я на цыпочках выхожу из комнаты, закрывая за собой дверь. Сашка ещё спит.

– Доброе утро!

Несравнимое ни с чем чувство, когда рядом самые близкие, из тех, чья верность проверена годами. Агата уже поставила чайник на плиту и сейчас красится, вместо зеркала используя фронтальную камеру телефона.

– Доброе, – один глаз уже готов. – Как ты?

– Отлично, – и мне впервые не приходится врать.

– Что думаешь делать с поклонниками? – словно невзначай интересуется Агата.

– Послать всех к чёрту?

– А ты оптимистка, – весело фыркает она. – Думаешь, пойдут? Особенно тот, который сынок Ипатьева.

– Может, и нет, но это уже не мои трудности.

Русалка на «Кирочке» заметно выцвела от долгих лет использования, но всё ещё кажется такой уютной, что чай я наливаю именно в неё. Мне не удаётся вспомнить, когда последний раз мы с Агатой вот так вот вместе завтракали, и я выкладываю на стол нарезку и вчерашние пирожные.