Пережитое

На следующий день пришло время уезжать из Пуатье. Теперь наш путь лежал вдоль Луары, по знаменитым замкам, расположенным на ее берегах. Мы ехали на микроавтобусе по широкой, великолепной «государственной» дороге, благоустроенность которой поражала наш непривычный советский глаз: четырехрядное движение, телефоны через каждые сто-двести метров, широкие обочины для неисправных, ожидающих срочной техпомощи машин, через каждые несколько километров удобные площадки для отдыха пассажиров, со столами, скамьями, буфетами и туалетами, места для кемпингов, заставленные фургончиками-трейлерами отпускников. Все это удивляло и в какой-то мере восхищало. Удивляло и то, что по обеим сторонам дороги тянулись густые леса, кое-где огороженные проволокой для того, чтобы их дикие обитатели не выскакивали на дорогу и не гибли под машинами. Мне казалось, что во Франции, как и в Англии, не осталось настоящих, больших лесов. Но мои глаза опровергали это: мимо проносились обширные лесные массивы, правда довольно молодые, посаженные, видимо, уже после войны. Приятно было видеть такую заботу о лесе нам, привыкшим к беззаботному и невосполняемому истреблению лесов. Дорога крутилась вокруг Луары, которую мы много раз пересекали, а иногда какое-то время ехали вдоль нее.

На ее тихих берегах, кое-где низменных, кое-где высоких, перед нами разворачивались панорамы больших и малых городов и замков. Первым из них на нашем пути был Тур. Мы прибыли туда рано утром, проехали по его тихим еще улицам к величественному Турскому собору, одному из самых красивых готических соборов центральной Франции. В лучах восходящего солнца он был необычайно прекрасен со своими бесчисленными стрельчатыми башенками, чудесными скульптурными украшениями и яркими витражами. Походив по собору, полюбовавшись его не менее величественным интерьером, мы поехали в Плесси-ле-Тур, знаменитый замок Людовика XI, где он проводил большую часть своего времени, не доверяя беспокойному Парижу. Однако внутрь нам попасть не удалось, мы приехали слишком рано, а ждать открытия не было времени. Мы объехали мрачный, окруженный высокой стеной замок и отправились дальше. Время наше было ограничено, так что мы смогли посетить всего четыре из великого множества луарских замков, но, пожалуй, наиболее интересных исторически. Первым был Амбуаз, замок, построенный или дошедший до нас от XVI века, место, где начались Амбуазским заговором религиозные войны во Франции. Расположенный на высокой горе, он царствует над Луарой, а у подножия его внешней высоченной стены лепится городок Амбуаз, некогда его средневековый «посад». Особенно впечатляет высокая башня в несколько ярусов, рудимент старинного донжона, построенная в виде пандуса, по которому можно подняться до самого ее верха. Сам же замок, очень красивый, изящный и вместе монументальный, не похож на средневековый, выстроен в ренессансном стиле эпохи Франциска I. На красивых его оконницах были, как говорят, повешены участники Амбуазского заговора. Во внутреннем дворе замка в специальной часовне находится могила Леонардо да Винчи, который последние годы своей жизни провел в Амбуазе при дворе Франциска 1. Если подняться по крутой улочке, ведущей от замка вверх, можно попасть в дом, где жил и умер великий художник и ученый, побывать в его спальне, увидеть ложе, на котором прошли последние часы его жизни.

Внизу в подвале этого дома расположился музей действующих моделей всех изобретений Леонардо, потрясающих современного зрителя гениальностью предвидения и прозорливостью гения. В этих моделях прослеживаются контуры парохода, паровоза, автомобиля, самолета, подводной лодки и многих-многих других достижений современной техники. Нам сказали, что этот музей — подарок американцев.

Из Амбуаза мы поехали в Блуа — тоже одно из памятных мест бурной истории Франции XVI в. Здесь неоднократно заседали Генеральные штаты, был убит по приказу короля Генриха III герцог Генрих Гиз. Снаружи замок — это ренессансный дворец, да и внутри тоже. Он отделан необычайно красиво с яркой роскошью, характерной для Франции того времени, времени Франциска I и Генриха II. Нам показали огромный зал заседания Генеральных штатов, а на втором этаже — апартаменты Генриха III, куда он пригласил Гиза для переговоров и спрятал за занавеской убийцу, заколовшего гостя при входе в спальню. Все, что мы знали из исторических книг, из романов Дюма, как бы оживало на наших глазах, приобретало выпуклость и красочность, создаваемые эффектом присутствия. Мы побывали еще в причудливом замке Шамбор, в котором эклектически, но в удивительной гармонии сочетается ренессансный стиль с какими-то восточными мотивами, и в очаровательном маленьком замке Шинонсо, построенном на узкой перемычке между двумя озерами и отражением в водах каждого из них, окруженный огромным парком, напоминающим те, что описаны в сказке Ш.Перро «Спящая красавица».

Заехав на полдня в Париж, мы совершили еще ряд экскурсий в северную Францию: посетили Шартр, посмотрели там чудесный Шартрский собор с его потрясающей резьбой по камню на наружных стенах, с его необыкновенными, яркими витражами. В другой раз мы поехали в Нормандию, побродили по узким улочкам средневекового Руана, побывали в его великолепном соборе, увековеченном кистью Клода Моне, посетили маленький музей Жанны д'Арк, кончившей свой горький короткий жизненный путь в Руане, постояли у места ее сожжения рядом с порталом величественного собора. И здесь с нами вновь говорила история. Из Руана отправились в Байё, где в специальном музее демонстрируется многометровый так называемый «ковер из Байё», вышитый пестрыми нитками на белом холсте и изображающий с наивным примитивизмом историю завоевания Англии норманнами. По преданию, двадцать лет его вышивала со своими служанками королева Матильда, жена герцога Вильгельма Нормандского, завоевателя Англии. Трудно передать прелесть этого наивного изобразительного рассказа, в котором вместе с тем прекрасно отразились и детали тогдашнего быта, и политические пристрастия его творцов и тех, во славу кого он был создан. Очевидным выглядело и стремление оправдать завоевателя коварством клятвопреступника — английского короля Гарольда, который захватил якобы ранее обещанный герцогу английский престол.

Из Байё вдоль тучных нормандских лугов и полей, по узким дорогам, вьющимся между домами деревень и городков Нормандии, увитыми цветами и плющом, наша группа выехала к Ла-Маншу. Не портил впечатления ни пасмурный день, ни морской ветер, дувший с серо-голубого пролива. Высокий, скалистый, безлесный берег, вода, рокочущая внизу, в скалах — все заставляло видеть что-то первозданное, дикое и суровое в этом строгом морском пейзаже, далекое от оставленного нами позади мира шумных городов и дорог. Мы хотели разглядеть за проливом белые скалы Альбиона — нам сказали, что в солнечные дни это возможно, но солнце, увы, так и не проглянуло, даль скрывал легкий туман. Отправившись дальше на восток, последнее, что мы увидели в Нормандии, был чудесный, старинный средневековый рыбацкий городок Онфлёр, стоящий у моря, в устье небольшой, впадающей в него реки. В дни Столетней войны он представлял собой объект постоянных нападений английских пиратов, безжалостно его разорявших. Чтобы спастись от их набегов, жители перегородили устье реки железными воротами, которые закрывали на запор при появлении пиратов, спасаясь от их грабежей. Как это было просто в те далекие времена! Удивила нас в Онфлёре деревянная церковь, первая встреченная нами во Франции. Она чем-то походила на деревянные церкви, которые я видела в Прикарпатье и на севере России. Любопытно, что средневековые строители сложили ее из толстых бревен, обшитых тесом, а крышу сделали из деревянной щепы, столь обычной для наших деревянных церквей. Да и деревянная резьба имела много сходства. Видимо, материал диктует в какой-то мере и архитектурные формы, и характер декора.

Уже поздно вечером мы, усталые, но наполненные чудесными впечатлениями, въехали в шумный Париж и обосновались в маленькой гостинице около Северного вокзала, соседство с которым выдавал явственно слышный шум поездов. Это было 13 июля, накануне национального праздника Франции, годовщины взятия Бастилии. Погода стояла хмурая, а когда стемнело, начался дождь. Отдохнув с дороги, я с приятельницей отправилась немного прогуляться. Мы шли под зонтами и вдруг на перекрестке двух улиц услышали музыку. Оркестрик из четырех человек играл незатейливую мелодию; у небольшого кафе, на площадке, образованной сдвинутыми столиками и стульями, и на мостовой под эту простенькую музыку весело танцевали мужчины и женщины разных возрастов. Проезд в этом месте был перекрыт канатом, чтобы машины не помешали танцующим, и веселый предпраздничный пляс продолжался, невзирая на дождь. В этом было что-то легкое, свободное, непринужденное, столь непривычное для нас, всегда закованных в броню условностей. Стало как-то легко и весело на душе, вспомнились слова, когда-то написанные на месте разрушенной Бастилии: «Здесь танцуют».