Синдром отката

– Не далее как два часа назад о пятьдесят третьем рассказывал мне отец. Вы, он и я, возможно, единственные люди в Луизиане, знающие, о чем речь.

– Он был там и выжил?

– И с тех пор держит на чердаке топор.

– Как и все мы, – без улыбки ответила Маргарет.

Из Нового Орлеана Виллем поехал на юг. Срезал путь там, где Миссисипи делает длинную петлю в восточном направлении, и снова встретился с рекой несколько миль спустя. Если верить карте, дальше дорога шла бок о бок с руслом. Река и находилась всего в нескольких метрах, но Виллем ее не видел: вдоль размокшей грунтовой дороги шла земляная насыпь в два-три человеческих роста.

В одном месте ему встретилась башня нефтяного резервуара. Из-за изгиба шоссе казалось, что она выплывает навстречу, словно огромный корабль. С гордостью патриота Виллем вспомнил, что в Нидерландах такое – не всегда иллюзия: там порой каналы текут поверх дорог, по «мостам», представляющим собой бетонные трубы, заполненные водой, – и не редкость увидеть, как у тебя над головой проплывает корабль. И все же Виллем не удержался от стандартной реакции туриста. Съехал на обочину, вышел из машины (и немедленно об этом пожалел, увязнув в раскисшей грязи). Не дождевая вода, а воды Миссисипи сочились сквозь насыщенную влагой землю насыпи, повинуясь тому же гидростатическому давлению, что поднимало нефть на вершину башни высоко у него над головой.

Виллем вскарабкался на насыпь: здесь было посуше, хоть она и возвышалась сейчас над поверхностью реки не более чем на полметра. Отсюда видна была река во всю свою ширь – около километра. Впрочем, большую часть вида загораживал резервуар. В нем громко урчала жидкость, направляясь к невидимому снаружи очистительному комплексу.

И все это находилось в границах прибрежного города, словно прильнувшего к реке. Жилые дома редели, порой исчезали совсем, затем снова появлялись, но нигде местность не становилась совсем пустынной. Повсюду здесь жили люди – люди, которые сотню раз на дню видели башню, закрывающую небо, и ничего особенного в ней не замечали. Зато как, должно быть, изумил бы их иностранец, который остановился на обочине и залез на насыпь полюбоваться видом!

Он снова сел в машину, поехал дальше и через несколько минут добрался до отводного канала. Приречное шоссе перемахивало его по новенькому мосту. Вместо того чтобы ехать через мост, Виллем свернул на проселок, идущий параллельно каналу. Первые миль десять проселок петлял среди густых лесов, обходя встречные деревушки. Судя по ржавым дорожным знакам с пулевыми отверстиями, здесь давно уже никто не жил. Затем дорога изменилась – стала явно ухоженнее, через некоторое время земля сменилась гравием и появились знаки, возвещающие, что дальше проезд запрещен.

Канал – искусственная постройка, насчитывающая всего несколько лет, – представлял собой альтернативный маршрут к Заливу для вод Миссисипи. Направлялся он к тем районам Плакеминс-Пэриш, что на старых картах обозначались как суша, но в действительности давно ушли под воду и исчезли из картографических баз. Инженеры-гидрологи спроектировали канал так, чтобы в своем течении он захватывал как можно больше ила и нес до самого конца, а затем оставлял на отмелях, ранее всецело принадлежавших морю, теперь же омываемых пресной речной водой. В результате штат получал новую землю – ценой гибели всей морской флоры и фауны, обитавшей на этих отмелях. Стоила ли овчинка выделки? Виллем радовался, что не ему пришлось отвечать на этот вопрос.

Он припарковался на открытой гравийной площадке в конце дороги. И здесь его машина совсем не выделялась среди прочих – разве что здешние пикапы были постарше и выглядели более потрепанными, чем его арендованный. На краю парковки выстроился в ряд десяток автобусов. Судя по надписям на бортах, лет десять назад они использовались для туристических экскурсий по штату; теперь же в них перевозили рабочих, и об их состоянии никто особенно не заботился. Напротив – десяток передвижных туалетов. Пластмассовые столики под навесами, на каждом флакон санитайзера и рулон бумажных полотенец. Рабочий день, как видно, был в разгаре, так что Виллем почти никого здесь не встретил. Только за одним столиком собрались четверо водителей автобусов, парили вейпы и играли в домино. Да несколько официантов протирали столы, брызгая на них инсектицидом.

Маргарет все ему объяснила: куда ехать, на что смотреть, кем представляться. Виллем натянул светоотражающий жилет и шлем от геокостюма, опустил солнечный козырек и включил охлаждение на такую мощность, чтобы прохладный ветерок дул в лицо. Перебросил через плечо сумку с водой и зашагал в сторону неразличимого отсюда берега Мексиканского залива.

За парковкой дорога терялась. Ряды пикапов сменились фургонами, фургоны – глиссерами, а глиссеры – моторками. Деревья расступились и открыли вид на Залив. К этому времени Виллем был уже по колено в грязи; ботинки, купленные в «Уолмарте», погибли безвозвратно. Здесь и там, вдоль невидимой линии отлива, стояли на якоре баржи, груженые растениями: на одних – крохотные ростки, умещающиеся в руке, на других – целые деревья или как минимум молодые деревца. Рабочие по колено в воде, присев, сажали эти деревья. Виллем знал: экологи выбрали виды, способные отфильтровывать из потока ил и задерживать его своими корнями так, чтобы со временем он сформировал если не твердую землю, то хотя бы плотную грязь, которую однажды можно будет осушить. Грязь обернется землей, а деревья, пустившие в ней корни, станут стеной, защищающей новый берег от волн и штормов.

Час спустя, вернувшись на парковку, Виллем обнаружил, что его ждет чай, любезно предложенный представителем Китайской Народной Республики.

Пожалуй, он ждал чего-то подобного – только не знал, когда и где это произойдет. Китаец появился сегодня в арендованном трейлере, припаркованном рядом с его пикапом. Навес, прицепленный к фургону сбоку, создавал между двумя машинами тенистый уголок. Складной стол и два стула дополняли скудный интерьер. На одном стуле уже сидел, уткнувшись в планшет, неприметный с виду китайский чиновник средних лет; время от времени он поднимал планшет и что-то фотографировал. По случаю жары китаец решился снять пиджак и ослабить галстук, однако не расстегивал запонки и не закатывал рукава – он ведь все-таки на работе. Когда Виллем подошел ближе, китаец вежливо поднялся, поздоровался с ним на мандаринском диалекте и отвесил что-то вроде поклона – с эпидемиологической точки зрения такое приветствие куда безопаснее рукопожатия. Затем указал на свободный стул и жестом подозвал своих помощников, сидевших в трейлере. Судя по доносящемуся оттуда полифоническому гудению и урчанию, там имелся и переносной генератор, и кондиционер. Разумеется, у такого человека не может не быть помощников: нельзя же, боже упаси, чтобы его увидели за какой-нибудь ручной работой! Помощники приготовили чай и накрыли на стол, все в полном соответствии с этикетом, принятым в Китае с незапамятных времен и известным Виллему назубок.

– Бо, – представился китаец, затем продолжил по-английски: – Верите или нет, но это моя настоящая фамилия. Когда я в первый раз приехал на Запад, мне посоветовали подобрать себе какое-нибудь английское имя и им представляться. Ну, знаете: Том, Дик, Гарри… – Он выразительно пожал плечами, без слов показывая, как относится к затее сойти за европейца. – Я подумал: может, Боб? А потом приехал на Юг – а тут, оказывается, действительно есть имя Бо!

– B-E-A-U? – произнес по буквам Виллем. – Как пишется у каджунов?

– Думал и об этом. Но за пределами Луизианы это вызывало бы панику. На всем остальном Юге пишут просто «B-O».

– Диддли, – подумав, добавил Виллем.

– Шембехлер. Джексон[26]. В общем, Бо. А вы, я знаю, Виллем. Ваш отец – Энг Куок. А у вас есть китайское имя?

– Скорее нет. – Бел придумывала ему ласковые прозвища на фучжоу, но в нынешнем контексте они прозвучали бы совсем неуместно.

26

Бо Диддли – певец и гитарист, один из отцов рок-н-ролла; Бо Шембехлер – известный игрок в американский футбол; Бо Джексон – знаменитый бейсболист.