Синдром отката

Гроза окончилась уже во второй половине дня. К этому времени Руфуса вовсю грызло чувство, что последние двенадцать часов он занимался не тем, чем надо, и что-то важное упустил. В лагере царила суматоха. Какие-то ребята набились кучей в один из тех открытых внедорожников, что в наше время на ранчо практически заменили лошадей. Впереди, рядом с водителем, сел парень постарше с дробовиком на коленях. Текстовые сообщения от клана Боски гласили, что тревога поднялась из-за аллигаторов. По лагерю прошел слух, что пропал чей-то пес; его сразу посчитали съеденным. Бо пытался объяснить людям, что сам справится с аллигаторами, если остальные перестанут мешать и путаться под ногами, – но парни во внедорожнике жаждали крови, и их было уже не унять.

Во всем этом Руфуса сильнее всего огорчил недостаток интереса к бродящему поблизости стаду диких свиней. Если уж начали пропадать домашние животные, с тем же успехом виновным может оказаться Пятачок. И с ревом гонять по округе на внедорожнике – самое тупое, что тут можно придумать! Именно на таких машинах фермеры гоняются за дикими свиньями и отстреливают их на открытой местности. Вполне возможно, что Пятачок или кто-то из его стада с внедорожниками уже знакомы.

Кончилось тем, что Руфус ездил туда-сюда по дорогам, окружавшим лагерь и окрестные леса по периметру, и пытался понять, где кто. Одна из дорог шла вдоль сетчатого забора аэродрома. Ровно в 16:06 Пятачок во главе своего стада вынырнул из леса в какой-нибудь сотне ярдов от Руфуса и бросился через дорогу.

Можно было подумать, что свиней остановит забор. Как же! У них какое-то изумительное чутье на то, где можно пролезть или куда подкопаться.

После первого разговора с доктором Ратледж Руфусу не давала покоя одна смутная мысль. «Моби Свин», – сказала она, и это застряло у него в голове. Мешало, как мешают волосы в ноздрях, что начинают расти у мужчин в определенном возрасте, сперва понемногу, но чем дальше, тем гуще – пока наконец, смирившись, не берешься за пинцет. Похоже, слово «Моби» что-то ему напоминало. Но только съездив в Лоутон и пообщавшись со своей индейской родней, Руфус понял, что именно.

Основу народа команчей составляли шошоны, пришедшие с севера. У них в языке, разумеется, не было слова «свинья» – и, столкнувшись на просторах нынешнего Техаса с этим новым для себя животным, они должны были придумать ему какое-то название. Таким названием стало «мууби пооро». Разные команчские племена произносили его немного по-разному. Первое слово означает «нос», второе – «орудие» или «оружие».

Значение очевидно: дикие свиньи используют собственную морду и как орудие (копаются в земле), и как оружие (могут располосовать клыками). А то, что «мууби» похоже по звучанию на «Моби», – чистое совпадение. Должно быть, слова доктора Ратледж о «Моби Свине» пересеклись в пыльном распределительном шкафу его черепа с «мууби пооро» – термином, услышанным от команчской родни, – и заискрили, вызвав этот слабый, но неотвязный зуд в мозгу.

Сообразив это, он даже задумался о том, нет ли индейских корней у «Моби» в имени «Моби Дик». Ведь кашалоты, как и свиньи, используют нос как оружие.

Вы спросите, какое отношение все это имело к происходящему? Самое прямое: своими носами-орудиями свиньи способны подкопаться под любое препятствие. Прямо перед Руфусом, слева, тянулась полоска сетчатого ограждения не больше двадцати футов шириной, густо оплетенная диким виноградом. Виноград указывал на наличие воды. Где-то рядом с забором, под слоем мягкой земли, протекал подземный источник. Свиньи такие вещи за милю чуют. Воды хватит даже для Пятачка – что уж говорить о прочих из его стада? Очень скоро, выстроившись по три-четыре в ряд, свиньи принялись рыть землю у забора. Нырнув под забор и перебравшись на другую сторону, на мгновение застыли – а затем, спасаясь от того, что выгнало их из леса, бросились бежать по открытому полю к взлетной полосе.

Руфус затормозил как раз вовремя, чтобы не наехать на того, кто гнался за свиньями, – огромного аллигатора. Пару секунд в изумлении смотрел на эту зверюгу, способную перекрыть взлетную полосу своим телом, когда его внимание привлек рев мотора слева. Повернув голову, он увидел, что на взлетную полосу опускается маленький самолетик. Одним шасси он врезался в свинью или в пару свиней: хлынула кровь, самолет повело вправо, и он тяжело опустился, почти упал на переднее колесо.

Дальше началось такое, что и пересказать сложно. Свиньи повалили целую секцию ограждения. Руфус направил свой пикап туда и постарался подъехать к самолету как можно ближе (но не вплотную, учитывая, что тот может вспыхнуть как спичка). Распахнув дверь кабины, обнаружил, что аллигатор мчится прямо на него. Руфус потянулся назад, схватил с заднего сиденья калашников. Уже на полпути к самолету сообразил, как все должно выглядеть для потрясенных наблюдателей из диспетчерской: к потерпевшему крушение самолету бежит со всех ног свирепого вида цветной мужик с автоматом в руках.

Но следующие несколько минут его занимали более неотложные дела. Пристрелив аллигатора и перевязав ногу раненому, Руфус повернулся к нему спиной и двинулся туда, где на краю взлетной полосы лежал Пятачок. Похоже, шасси самолета перебило ему позвоночник. Из ануса и из дрожащих ноздрей сочилась кровь.

Килограмм четыреста, не меньше. А уж если считать в унциях… Может, копы потом его взвесят и опубликуют официальные данные.

Хряк лежал, ошеломленный, прикрыв глаза. Все с тем же рисунком из белых пятен на мууби.

Вот он почуял Руфуса, и ноздри его затрепетали. Пятачок распахнул глаза и вздернул голову. Руфус был осторожен и не приближался к его шестифутовым клыкам. Однако это движение дало ему необходимый толчок: выйдя из оцепенения, он сделал то, что должен был сделать: вышиб Пятачку мозги четырьмя зарядами 7,62 калибра.

После чего заплакал навзрыд. Так и ревел, пока блондинка из самолета не подошла к нему и не спросила:

– Друг, вам помочь?

Едва стало ясно, что людей с ножами интересует только мясо убитых свиней и аллигатора, команда королевы вернулась к самолету и принялась выгружать багаж. Во время крушения дверь багажного отсека в хвосте сорвало, и вещи разлетелись по всему салону, некоторые попали даже в кабину пилотов. Виллем и Аластер помогли Йохану, второму пилоту, получившему сотрясение, выбраться из рубки, а затем из самолета. Леннерт запрыгал прочь от места крушения на одной ноге. Быть может, не лучшая идея для серьезно раненного – но совсем недалеко от места, где он сидел, из проломленного бензобака вытекало топливо, так что он благоразумно решил убраться подальше.

Недалеко, прямо на поваленной и сплющенной секции ограждения, остановился мощный пикап. Его водитель, здоровенный мужик с калашниковым, был чем-то занят в паре сотен метров отсюда, на взлетной полосе, там, где и произошло роковое столкновение самолета со свиньями. Прежде чем отойти, он сказал с густым техасским акцентом, что пожарные сюда не приедут – побоятся; и пока что его предсказание оправдывалось текущими событиями – точнее, полным отсутствием событий. Откуда-то издалека доносились сирены, но приближаться явно не спешили.

Теперь, когда все отошли от самолета на безопасное расстояние, приоритетной задачей для королевы стало доставить Леннерта и Йохана в больницу. Единственный доступный транспорт в зоне видимости – пикап незнакомца. Значит, надо с ним поговорить.

Шагая по взрытой земле, королева увидела, как подъезжает и останавливается рядом с первым пикапом второй, очень на него похожий, только у этого на дверце нарисован мультяшный крокодил. Водительская дверца отворилась, из пикапа показалась пожилая женщина. Смотрела она только на мужчину с автоматом – и, похоже, не рассматривала его как угрозу. Скорее уж беспокоилась за него.

Фредерику Луизу Матильду Саскию это как-то приободрило; так что, когда незнакомец поднял автомат и выпустил четыре очереди прямо в морду гигантскому кабану, тихо издыхающему на взлетной полосе, она не смутилась и смело подошла прямо к нему.