Страница 113 из 117
* * * * *
Этой ночью ей не спалось. Едва только закрывала Ольга глаза, только смыкала веки — появлялся перед её взором образ закутанной в синий платок Ланы. Вдова не отрываясь глядела на неё своими большими, похожими на лисьи, очами и будто куда-то звала за собой, да только ни слова не молвила.
Бережно, чтобы не потревожить князя, она встаёт с постели и тихо, на цыпочках крадётся в сторону кабинета Козводца — отчего-то именно туда ведёт её шестое чувство. Старые, покоробленные ступеньки скрипят под босыми ногами княгини, и она, вооружившись масляным светильником, ступает в святую святых главы торгового братства.
Вдова его словно и не заглядывала сюда с момента кончины супруга: на массивном столе так и остались лежать покрытые тонким слоем пыли берестяные грамоты да писала (9), а на полках нашли своё пристанище более дорогие амбарные книги из пергамена. Завороженная — столько фолиантов одновременно ей не доводилось видеть! — Ольга скользит по дюжине томов с записями работорговца, дотрагивается до кожаных переплётов... и неожиданно вздрагивает, вместо замшево-бархатистого тепла ощущая на кончиках пальцев холодное прикосновение металла.
Среди книг стоит в точности повторяющая их размер и форму шкатулка из тонкой меди, которую она с нетерпением достаёт с полки и, затаив дыхание, открывает...
Внутри оказываются десятки тонких, заплетённых разноцветными лентами прядей детских волос — жуткое зрелище, от которого в жилах стынет кровь, если вспомнить пристрастия Козводца; однако с ними же рядом лежит и несколько крупных драгоценных яхонтов, и пара золотых колец, и пять искусно выполненных серебряных перстов. Значит, были у негодяи дубликаты ключей, которые так жаждала получить его вдова?
* * * * *
— Свою находку... — Игорь, приобняв молодую супругу за талию, обнимает её сзади сильными руками и мягко целует в щёку. — Оставь себе и распорядись драгоценностями так, как пожелаешь. Раз уж отыскала как-то ты маленький тайник, то тебе и владеть всем содержимым.
— Тогда обрадую Ходуту с Забавой. Выделенных из городской казны средств на еду для обездоленных пока не хватает, и если сумею потратить я эти побрякушки на благое дело и подарить нескольким десяткам семей свежий хле... — ноги девушки едва не подкашиваются, когда влажные губы князя встречаются с её устами и сливаются в коротком страстном поцелуе.
— Кстати говоря, о побрякушках. — шепчет ей темноволосый сын Рюрика на ухо, обдавая кожу горячим дыханием. — Думаю, настало время тебе избавиться от этой подделки, которую не пристало носить супруге великого князя.
Одним движением Игорь снимает с неё гайтан с подвеской в виде лебедя, купленный Ольгой на Торгу во время её первой вылазки в мальчишеском образе, и украшение падает на пол; мгновение спустя оказывается у ног девушки и её тонкое льняное платье.
— Княже... но это один из символов Вашего рода...
— Сама же проговорилась, что из латуни кулон, хоть и с позолотой... — смеётся он в ответ и ныряет левой рукой в небольшую мошну на своём поясе, левой же крепче прижимает супругу к своей проснувшейся плоти. — Изготовим в столице точно такой же, но достойный тебя по-настоящему. А пока... смотри, что подобрали ему на замену местные искусники!
В раскрытой ладони мужа Ольга замечает тонкой работы подвеску на золотой цепочке — настолько прекрасную, что сами собой её глаза широко распахиваются от восхищения и загораются такими же золотистыми искорками.
— Как красиво! — изумлённо вздыхает варяжка. — Только... что это?
— Впрямь не знаешь или прикидываешься? Вот уж не думал, что есть на свете вещи, которым я тебя смогу научить, — с долей недоверия смотрит на неё великий князь и застёгивает подарок на шее возлюбленной.
— Несколько таких вещей всё же нашлось... Рассказать о них? Или лучше... — серые глаза глядят снизу вверх на мужчину, а губы расплываются в лукавой улыбке. — Показать?
Хозяин киевского престола утвердительно кивает.
— Наши предки называют его Мидгардсормом (10), великим змеем, что приведёт к погибели прежнего мира и рождению мира иного. От вечности к беконечности, от разрушения к созиданию, от жизни к смерти, и так — по кругу, — последние слова Игорь произносит дрожащим от прикосновений Ольги голосом, и запрокинув голову, завершает фразу уже совсем глухим тоном, словно в его груди не хватает воздуха. — Конец пути — начало чего-то... нового...
— Довольно слов, — нетерпеливыми пальцами она стягивает с супруга рубаху и швыряет её в сторону, а затем подносит перст к блестящим от влаги губам мужчины, неуловимым движением второй руки ослабляя его пояс. — Не пора ли и нам поработать над чем-то новым, скажем, наследником?
— Ещё спрашиваешь? — усмехается племянник Вещего Олега.
Пожалуй, они могут позволить себе немного опоздать на встречи с калачниками да посадским войском.
Золотой змей на раскрасневшейся шее девушки принимается ритмично подскакивать, сначала — медленно, а затем всё выше и выше, сильнее и сильнее, сверкая от капелек пота и проникающего сквозь щёлку меж ставней дневного света.
* * * * *
Сверр был готов!
Ремни на пластинчатой броне затянуты, древко от копья привычно согревает руку шершавым теплом, а длинных волос, которые приходилось убирать в такого рода стычках в хвост, не было при нём уже как две недели. Впрочем, плохому фехтовальщику и лысина мешает — поэтому стоящий с ним плечом к плечу Ари и предпочитает мечу тяжёлую палицу.
— Твой последний бой как-никак, — ухмыляется долговязый дружинник, легонько ткнув напарника в бок локтём. — Смотри, не оплошай!
— Я-то могу себе это позволить, а вот коли ты проиграешь, до конца службы будешь слышать за спиной пересуды да насмешки, — бородач крепко сжимает рукоять булавы и делает шаг вперёд. — Ну, показывайте, из какого теста слеплены!
— С превеликим удовольствием! — бросает ему стоящий напротив Йохан, взгляд которого, пожалуй, вышел даже чересчур наглым и твёрдым; в его длани сверкает серебром лезвие топора.
Ульв же, слегка поклонившись всем участникам тренировочной битвы, молча достаёт из ножен меч и занимает боевую стойку. Собравшиеся вокруг земляной плошадки ратники из посадского войска зычно кричат и поднимают руки, давая знак, что сражение начинается!
Уже через мгновение раздаётся лязг схлестнувшегося между собой оружия — с утробным, почти звериным рыком лысый дружинник замахивается из-за головы своей шипастой дубиной и обрушивает ту на сына корабела, однако Йохан умело блокирует удар бродексом (11).
Сверр один за другим делает жалящие выпады копьём, одновременно не подпуская противника к себе на близкое расстояние и проверяя его защиту на прочность, но Ульв умело уворачивается от каждой атаки и непринуждённо вертит в руке лёгкий меч.
"А он... неплох. Ежели князь и впрямь примет в дружину норвежских чужаков, то они принесут ей много пользы и славных побед!" — долговязый воин отпрыгивает назад, чувствуя, как инициатива резко переходит к темноволосому оппоненту.
Удары аскеманна становятся яростнее и он переходит в наступление, но сократить расстояние так, чтобы лишить копейщика преимущества, у племянника Гуды пока всё же не выходит, однако натиск от этого не ослабевает.
Клинок Ульва с громким треском ломает древко копья Сверра напополам, оставляя в руке белокурого юноши лишь куцый "держак" без острия. Впрочем, заметив, что противник отвлёкся, блондин за считанные секунды оказывается перед ним и резким пинком выбивает меч из его рук.
— Ты обезоружен, у меня же хоть палка осталась, — победоносно улыбается дружинник.
— Я бы не торопился праздновать выигрыш, — Ульв стремительно достаёт из-за пояса сакс, и мгновение спустя Сверр видит острое лезвие кинжала, что останавливается в какой-то пяди от его кадыка.
— Это не честно! — обиженно выдаёт он и возмущённо глядит на соперника.
— Ничего не знаю, — нарочито медленно пожимает тот плечами и касается кончиком ножа кожи неприятеля. — На войне все средства хороши.