Порочная

— Нам нужно принести тебе что-нибудь поесть, — говорю я, протискиваясь мимо Ронана. Я сажаю Рози на табурет у барной стойки и готовлю ей тосты. Она следит за каждым моим движением. Когда Борис входит, девочка громко всхлипывает, и я поворачиваюсь к нему. — Вон! — я огрызаюсь.

Его глаза расширяются, и он секунду колеблется, прежде чем я приподнимаю бровь, заставляя его выбежать из комнаты. Я кладу тост перед ней, и она откусывает маленький кусочек, прежде чем её глаза снова наполняются слезами. Мне нужно чем-то отвлечь её. Я роюсь в ящиках, пока не нахожу листок бумаги и ручку.

— Рози, почему бы тебе не нарисовать мне русалку? — я пододвигаю к ней ручку и бумагу и наклоняюсь над барной стойкой, опираясь на неё скрещёнными руками. Она берёт ручку и начинает рисовать, потихоньку марая лист.

Остаток вечера я провожу, наблюдая за Рози, пока она не начинает зевать и тереть глаза. Подхватив её с дивана, я несу её в одну из свободных спален. Огромная двуспальная кровать поглощает её крошечное тельце, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Не оставляй меня, — говорит она.

Я улыбаюсь.

— Не оставлю.

— А папа рассказывает мне сказку перед сном.

Это давит на меня, но она смотрит с такой невинностью.

— Хорошо. Жила-была принцесса по имени Рози…

***

Я резко просыпаюсь, когда чьи-то пальцы касаются моей щеки. Моргая, я открываю глаза и смотрю на тёмную фигуру, нависшую надо мной. Тусклый свет огней Нью-Йорка играет на чертах лица Ронана.

— Красивая, — его грубый голос заставляет меня вздрогнуть, когда я поднимаюсь со стула. Я поворачиваю шею из стороны в сторону, пытаясь избавиться от некоторой скованности.

— Который сейчас час? — я стону.

— Одиннадцать.

Я бросаю взгляд на Рози, лежащую морской звездой на массивной кровати. Как может кто-то столь маленький занимать так много места?

Он протягивает мне руку, и я беру её, позволяя ему поднять меня на ноги.

— Я что-нибудь пропустила? — спрашиваю я.

— Нет.

Ах, Ронан Коул. Человек, который столь немногословен. Я снова бросаю взгляд на ребёнка.

— Наверное, мне стоит остаться с ней здесь.

Глубокая морщина залегает у него между бровями.

— Остаться с ребёнком? Зачем тебе это?

Я закатываю глаза.

— Потому что она напугана, а твои мужчины — скоты, — он непонимающе смотрит на меня, как будто не может понять, почему я беспокоюсь о ребёнке. — Она… ребёнок, Ронан, — медленно произношу я, качая головой. Я не знаю, почему я беспокоюсь. — Иди спать, — говорю я ему в губы. Он переплетает свои пальцы с моими и тянет меня к двери. — Ронан, — шиплю я, стараясь говорить тише. — Что с тобой не так?

— Со мной всё в порядке, — говорит он, изучая меня так, словно у меня выросла лишняя голова. — Это ты ведёшь себя странно. Присматриваешь за ребёнком… — он тянет меня за собой, но я не двигаюсь с места. — Окей, хорошо, я попрошу одного из охранников присмотреть за ней.

— Охранники напугают её, — я раздражённо вздыхаю.

— Она проснётся либо с охранником, либо одна. Ты спишь только в моей постели, маленькая кошечка. Больше нигде.

Я делаю глубокий вдох. Есть несколько споров, которые не стоит затевать с Ронаном. Я могу любить его, и он может любить меня, но Ронану Коулу недостаёт элементарной человечности. Я не выиграю этот бой.

— Хорошо, но они должны разбудить меня, как только она проснётся.

— Договорились.

Он выводит меня из комнаты, приказывая одному из своих людей присмотреть за ребёнком.

Как только дверь спальни закрывается, он поворачивается и прижимает меня к ней. Его губы прижимаются к моим, словно яростный шторм тёплым летним вечером. У него вкус греха, наслаждения и всего, чего я хочу и чего жажду.

Его пальцы сжимают мои волосы, дёргая мою голову в сторону, прежде чем его губы встречаются с моей шеей. Я дрожу в его объятиях, когда он прикасается ко мне, как изголодавшийся мужчина, оттаскивая меня от двери и подталкивая к кровати. Мои ноги упираются в матрас, и он разворачивает меня, надавливая рукой мне между лопаток, пока я не наклоняюсь над кроватью. У меня перехватывает дыхание, когда он задирает моё платье и стягивает нижнее бельё вниз. Пальцы скользят по внутренней стороне моего бедра, и он раздвигает мои ноги, прежде чем погрузить два пальца глубоко внутрь меня. Сдавленный стон срывается с моих губ, и он смеётся.

— Ах, для меня ты всегда такая влажная.

Его пальцы неторопливо двигаются внутрь и наружу, но это не то, чего я от него жажду. Я хочу его жестокости.

— Ронан, сильнее, — требую я.

Его рука перемещается, и я замираю, когда чувствую, как его большой палец прижимается к моей заднице.

— Будь осторожна в своих желаниях.

Я прикусываю губу, дрожа от желания. Его пальцы снова проникают глубоко, и его большой палец больно вонзается в мою попку. Через несколько секунд я кончаю, разрываясь на части в его ловких пальцах и выкрикивая его имя.

Он отстраняется от меня, и моя голова падает вперёд, когда я слышу звяканье пряжки его ремня и шелест одежды.

— Ложись на кровать.

Я перебираюсь на кровать на четвереньках, и он устраивается позади меня. Он плюёт мне на задницу, и я почти стону от того, как это грязно. Его член упирается в меня, обещая такие непристойные вещи. Я хочу валяться в грязи вместе с ним.

— Я хочу, чтобы ты дала мне свою задницу, маленькая кошечка, — говорит Ронан.

Расслабляясь, я прижимаюсь к нему, наслаждаясь низким шипением, срывающимся с его губ, когда он скользит внутри меня. Я так полна, полностью принадлежу ему в этот момент, и затем он начинает двигаться, безжалостно трахая меня, в то время как мои пальцы сжимают простыни подо мной. Его рука опускается мне между ног, его пальцы скользят по моему клитору, поглаживая и дразня, пока моё тело не становится похожим на бомбу замедленного действия, которая только и ждёт, чтобы взорваться.

— Сожми меня, — говорит он, прежде чем шлёпнуть меня по заднице. Я напрягаюсь вокруг него, и он стонет. — Крепче, маленькая кошечка.

Он сжимает мои волосы в кулак, запрокидывая мою голову назад, прежде чем прижаться своими губами к моим в жестоком поцелуе. Он зарывается так глубоко во мне, и я взрываюсь вокруг него, моё зрение рассеивается, когда каждый мускул в моём теле напрягается. Его движения становятся скованными и толчкообразными, из груди вырывается стон. Мои конечности подкашиваются, и я падаю лицом вниз на кровать.

Я так слаба перед ним…

Глава 29

РОНАН

Послеполуденное солнце проникает сквозь высокие окна, отбрасывая призматические блики на стену. Ребёнок сидит на полу и рисует картинки, которые Камилла хвалит. Я почти не в состоянии разглядеть маленькую дикарку, которую я стал обожать, и, хотя обычно я нахожу что-то подобное слабостью, в случае с Камиллой я вижу в этом только символ силы. Знак того, что, когда придёт время, она сможет стать матерью моего ребёнка, одновременно обучая его жестоким порядкам мира, в котором мы живём. В конце концов, некоторые инстинкты глубоко укоренились, и я не могу не находить идею того, что живот Камиллы раздуется от моего ребёнка, смертельно соблазнительной.

Я складываю газету, мне надоели все эти убийства и продажные политики, которые досаждают этой стране. Я подхожу к Камилле, и она поднимает взгляд как раз в тот момент, когда ребёнок заползает к ней на колени.

— Скоро вернусь, — шепчу я, целуя её в щеку.

— Подожди, что? — она берёт ребёнка на руки и кладёт её на диван. — Рози, мне нужно пойти и поговорить с мистером Ворчуном, ладно? Останься здесь ради меня. Нарисуй мне ещё один красивый цветок, — Камилла вскакивает на ноги, хватает меня за руку и тащит на кухню. — Тебе лучше не отправляться за Всадником без меня.

— Но… — ухмыляюсь я. — Ребёнок напуган.

Она тычет пальцем мне в грудь.

— Блядь… Клянусь Богом, — вереница испанских ругательств слетает с её губ. — Рози будет хорошо с молоденьким, — она машет рукой в воздухе. — Я забыла, как его зовут.