Страница 9 из 17
– Вчера у меня играли в карты. На двух столах винтили, – отвечал управляющий.
– Винт… Что такое винт? Винт можно бы и до другого раза отложить. Нет, это безбожно! А нам так нужны были руки для этой… Ведь какая хорошенькая-то! Свеженькая, бутончик… Мы согласились ее поддержать. Грех вам, грех… – Хрустальников икнул. – Вот это у меня непременно с омара, – прибавил он. – Не могу я омаров есть. Иван Алексеич… не в службу, а в дружбу… велите, голубчик, артельщику подать мне бутылку содовой воды в директорскую.
– Сейчас я распоряжусь.
– Там еще никого нет? – кивнул Хрустальников на директорскую.
– Никого.
– Странно. А я так торопился. Ну да все равно… Вот что, милейший… Я посижу там, в директорской, полчасика, и если никто не соберется, то я уеду. Пусть без меня решают… Мне хочется сделать визит этой крошке! Ведь какая девочка-то! Теперь в ход пойдет. Вчера князь Лопушников ей корзинку цветов… Глазки как угольки… Меня ей представила Марья Николаевна. Она была как-то у Марьи Николаевны… и я там был… Ах да… А ежели зайдет речь о генерале Безмятежнове… он тут подал заявление… то вы скажите всем, что я прошу за него, очень прошу. Ну что там такое! Пустяки… Двадцать восемь тысяч. Так содовой-то водицы, пожалуйста…
Хрустальников направился в директорскую, находящуюся за кабинетом управляющего, а управляющий вышел в помещение конторы. Там он нос с носом столкнулся с конторщиком Стукиным.
– Вы куда? – спросил управляющий Стукина.
– К Лавру Петровичу.
– Нельзя. Он теперь занят важными делами.
– Но ведь и у меня, Иван Алексеевич, важные дела.
Управляющий поднял голову, нахмурился и сказал:
– Вы, кажется, начинаете мудрить. Идите лучше заниматься.
– Помилуйте, Иван Алексеевич, какая же тут мудрость? У меня с Лавром Петровичем дела серьезные. Я насчет того дела покончил с Матильдой Николаевной, они согласны выйти за меня замуж, и вот теперь хочу объявить об этом Лавру Петровичу…
– После, после вы ему об этом объявите.
– Нет, я после об этом не могу-с.
– Послушайте, Стукин! Что за тон! Вы забываете, что вы разговариваете с управляющим.
– Для меня директорские дела важнее… Ежели я что им обещал…
– Идите, говорят вам, к вашей конторке! – возвысил голос управляющий.
Стукин поднял голову и приосанился.
– Нет-с, не пойду, – отвечал он. – Ежели теперь нельзя видеть Лавра Петровича, то я останусь здесь караулить его выхода. Укараулю и передам ему, что вы меня к нему не допускаете.
Управляющий нахмурился.
– Какой вы дерзкий, однако… Ну хорошо, я вам припомню! – произнес он, сдаваясь, и прибавил: – Погодите, я сейчас доложу об вас Лавру Петровичу. – Он отправился в директорскую, вернулся оттуда и сказал:
– Ступайте.
Стукин вошел в директорскую. У большого стола, покрытого пунцовым сукном, сидел, расстегнувши жилет, Хрустальников.
– А! Стукин! – воскликнул он. – Ну, что скажешь хорошенького?
– Много хорошенького, Лавр Петрович… Был у Матильды Николаевны с визитом. Они вам кланяются. Вчера я был. Очень они скучали, что вы у них два дня не изволили быть. Ах, Лавр Петрович, как они вас любят! Боже мой, как любят! Вчера только и разговоров, что об вас: «Где-то теперь Лавр Петрович? Что-то он теперь делает?»…
– Ну, ты бобы-то не разводи, а говори толком, – перебил его Хрустальников.
– Я и то толком-с. Вы не верите? А я вам наисущую… Они вас, Лавр Петрович, ревнуют, а это значит, что очень любят.
– Ну, однако, что же ты у ней делал?
– Во-первых, вручил им коробку конфет. Это я, Лавр Петрович, от себя. Потом выпил рюмку мадеры. Они меня угощали. Выпил рюмку мадеры и сделал им предложение руки и сердца. Они, Лавр Петрович, дали свое согласие, и я уже теперь жених.
– Поздравляю, поздравляю. Очень рад.
– Жених-с… Теперь, Лавр Петрович, мне нужно к ним почаще являться, – продолжал Стукин. – Надо уговориться. Судите сами, женитьба – вещь важная. Они дама прекрасная, и мне очень нравятся, но все-таки я должен к ним привыкнуть, и они ко мне тоже. Фрак нужно шить, Лавр Петрович. Нужно шить фрак, а деньжонок нет.
– Ну, на фрак я тебе дам… Шей…
– Ежели уж будет милость, Лавр Петрович, то дайте сейчас… Пораньше заказать, так лучше. Да и бельишка надо купить, Лавр Петрович… А то, судите сами, эдакая изнеженная дама Матильда Николаевна, сами они в батистовых сорочках ходят, а у меня белье в дырьях. Не под пару я им буду.
– А почему ты знаешь, что у ней батистовые сорочки? – вскинул на него глаза Хрустальников. – Где ты их видел?
– Я не видал-с, но так полагаю… Потому эдакая дама – и все… – опешил Стукин. – Только вы, Лавр Петрович, бога ради, не подумайте что-нибудь… А уж как они вас любят! Боже милостивый! Законная жена так не любит мужа, как они вас.
– Ну, довольно, довольно… Ты там у ней никого не видал постороннего?
– Никого не видал. Видит бог, никого… – поспешно заговорил Стукин. – Посидели они со мной и начали в театр собираться.
Хрустальников вынул из кармана бумажник.
– Сто рублей тебе на фрак довольно? – спросил он.
– Прибавьте, Лавр Петрович, еще сотенку… Тут уж будет и на фрак, и на белье… Сапоги надо новые, галстук, шляпу…
– Да ведь ты жалованье получаешь.
– Велико ли жалованье, Лавр Петрович… Шестьдесят рублей в месяц. Вот и насчет жалованья, Лавр Петрович… Нельзя ли прибавить?
– Да ведь ты числишься у меня секретарем домашним и будешь еще за это получать из правления сорок рублей.
– Нельзя ли уж и эти деньги сейчас же получить, Лавр Петрович… Я вперед прошу. Вы мне их выдадите от себя, а сами из кассы получите.
– Так ты просишь двести сорок рублей? Это, брат, много.
– Ничего не много, Лавр Петрович… Ведь дело-то очень обширное. Шутка сказать – жениться на такой даме. Я человек маленький… Мне теперь к ним почаще ходить надо. Надо ходить женихом… А ходить женихом разве можно без подарков? Надо и коробку конфет снести, иногда вместо конфет – груш… иногда винограду…
Хрустальников вынул из кармана двести сорок рублей и подал их Стукину.
– Много вам благодарен, Лавр Петрович… – проговорил Стукин. – Ничего больше не прикажете, Лавр Петрович? – спросил он.
– Ничего. Можешь идти.
– Я, Лавр Петрович, думаю и сегодня зайти к Матильде Николаевне.
– Нет, сегодня не заходи. Сегодня я у ней буду и хочу быть один.
– Хорошо-с, Лавр Петрович, как угодно. Действительно, вам нужно побывать у них и утешить их, потому они вас так любят, так, что даже обожают. Доброго здоровья, Лавр Петрович, – поклонился директору Стукин и, пряча деньги в карман, вышел из директорской. Выходя оттуда, он встретил управляющего и с важностью сказал ему: – Вот видите, как меня Лавр Петрович принимают. Они что угодно для меня готовы сделать, а вы меня к ним не допускаете.
Глава IX
Пользуется случаем
В конторе правления «Общества дешевого торгового кредита» конторщики так и звякали на счетах. В приемных комнатах около касс, окон приемщиков и контролеров стояла публика. Работа была в полном разгаре, был двенадцатый час дня, конторщики до завтрака работали в охотку. Звякал на счетах, подводя итог какой-то ведомости, и конторщик Игнатий Кирилыч Стукин, но то и дело сбивался. Наконец он взглянул на стенные часы и проговорил:
– Теперь пора.
Он отодвинул от себя ведомость и счеты, достал с полки большую книгу, раскрыл ее, положил на свою конторку, не заметив того, что кладет кверху ногами, и, засунув перо за ухо, направился к кабинету управляющего конторою правления. У дверей дежурил артельщик.
– Доложите-ка, Петр Михайлов, управляющему, что я хочу его видеть… – сказал Стукин артельщику.
Артельщик отправился. В полуотворенную дверь кабинета Стукин услыхал голос управляющего:
– Стукин? Что ему, этому Стукину? Лезут с пустяками… Скажи ему, что я теперь занят. Пусть потом когда-нибудь… – звучал он недовольным тоном.
– Заняты теперь… Сказали, что потом… – отвечал Стукину артельщик.