Маски сброшены

— Спокойной ночи, любимая. До встречи утром.

Отключившись, я снимаю макияж и переодеваюсь ко сну. Будильник завожу на десять минут восьмого. Раньше ни к чему. Мне нужно будет только встать, собраться и ждать Картера. Сначала когда он пришлёт сообщение или позвонит, что приземление прошло нормально. А потом и физического появления. Прежде чем заснуть, я думаю о том, какими могут стать наши отношения в период беременности, будет ли Картер подолгу гладить мой живот и разговаривать с ним. Мы же останемся счастливы, как сейчас? Мы останемся. Это не так и сложно. Мы близки. Хотим одних вещей. Доверяем друг другу. И преисполнены обоюдной потребностью друг в друге. Утром я просыпаюсь по сигналу будильника и прохожу в ванную. Прохладная вода, стекающая по лицу, смывает с меня остатки сна. Нужно взять тесты с собой. Для врача. Вдруг понадобятся. Я чищу зубы, двигая щёткой сильнее необходимого. Мне волнительно, и подрагивают пальцы рук. Я натягиваю легинсы, чтобы не возиться потом с джинсами, если на осмотре скажут снять штаны, а такое вполне может быть. В интернете пишут, что ребёнка на слишком маленьком сроке можно и не увидеть на обычном УЗИ через живот. Но пять недель не кажутся мне маленьким сроком. Если у меня хотя бы около пяти. Меньше быть не может. Время идёт не слишком быстро. Но наконец около восьми раздаётся звонок. Я хватаю телефон.

— Да. Прилетел?

— Так точно. Нас уже выпустили. Моя единственная сумка при мне, так что я уже иду на выход.

— Хорошо, — он скоро будет здесь. У меня не так много времени, чтобы подготовиться и решить, как именно всё сказать. — Я тебя жду.

— Ты давно встала?

— Не очень. Номер машины не потерял?

— Нет, всё сохранил. Позвоню, если что. Ну а так увидимся в номере.

— Да.

Он не перезванивает, а просто добирается до отеля. После тихого стука в дверь я открываю её, кажется, через секунду. Картер минует порог, обнимая меня ещё раньше, не успев совсем перешагнуть. И вот этот запах, запах по-настоящему любимого человека, единственный в своём роде. Другого такого больше нет. Я вдыхаю в миг, когда Картер целует меня в волосы. Он любит так. Любит проводить по ним рукой, что происходит и сейчас. Я отстраняюсь совсем немного, чтобы ему не пришлось её убирать и перестать меня касаться. Глаза Картера направлены строго в мои. Как всегда. Каждый раз, когда мне нужно что-то сказать. Уверена, он уже знает, чувствует, что мы не пройдём просто в комнату. Его опережающие слова звучат кротко, но одновременно и увесисто.

— Знал же, что что-то так себе. Но я готов. Куда надо ехать?

— Не так себе. Давай присядем на минуту.

— Ладно.

Картер захватывает мою руку в плен своей ладони. В небольшой гостиной номера я сажусь на диван, и Картер размещается рядом очень близко, сгибая левую ногу в колене и соприкасаясь с моим бедром. Я покрываюсь мурашками в первый же миг.

— Я сделала тест, — начинаю я. — Не хотела говорить по телефону. Не хотела, чтобы ты был там, а я здесь. Только в самом крайнем случае я бы…

— Он положительный?

Вдох Картера, то, с какой интонацией он спрашивает, выдаёт все его эмоции. Нетерпение, боязнь, предвкушение и сдерживаемую радость. Если рано радоваться.

— Оба положительные.

— Думаешь, это может быть правдой?

— Думаю. У меня небольшая задержка, на днях мне стало нехорошо между концертами, но всё в порядке, и мы готовы. Разве нет?

— Мы никогда не будем действительно готовы, ты же понимаешь? Это не о материальном, это об эмоциях. Надо будет выспаться на восемнадцать лет вперёд.

— Это будет проблематично, но не невозможно. Надо быть у врача через… — я протягиваю руку к Картеру и приподнимаю его руку, чтобы взглянуть на часы, которые он иногда носит. В основном когда нужно точно знать время, не доставая каждый раз телефон. Они остались ему от отца. — Через двадцать пять минут. Если ты не хочешь ехать, если ты боишься разочарования…

— Боюсь. Но разочарование это лишь часть жизни, часть нашего пути. Я не останусь тут сидеть один. Мы должны быть вдвоём.

— И никак иначе. Поехали.

Мы добираемся до клиники за четыре минуты до времени моей записи. Нас просят присесть. В приёмной ждут ещё люди, и почти все места заняты. Одному из нас придётся сесть на диване рядом с мужчиной, который выглядит почти чьим-то дедушкой, а другому в кресло. Картер медлит. Точно не хочет сидеть без меня. Я и сама не хочу. Но что делать. Я уже собираюсь разместиться рядом с мужчиной, когда он встаёт и пересаживается в кресло, уступая диван нам.

— Садитесь вместе.

— Спасибо.

Я беру Картера за руку. С ощущением его согревающего тепла другой рукой я дотягиваюсь до буклета на стеклянном квадратном столике. Буклет, конечно же, посвящён беременности и родам. Краткая информация о развитии ребёнка по месяцам, изложенная доступным языком. Размеры малыша, то, как он выглядит и к чему близок по размерам. От семечки до арбуза. Картер заглядывает в буклет как раз на той странице, где упоминается тот самый фрукт, что красный внутри и полосатый снаружи.

— Арбуз. Почему не дыня?

— Дыня была раньше. Арбуз больше. Поэтому арбуз. Женщины делают это столетиями.

— Я знаю. Но арбуз…

Открывается дверь кабинета. Выходит женщина, у которой очень большой живот. Правда, очень большой. Как будто там двое детей. Думаю, я не против иметь больше одного ребёнка, но не хотелось бы вынашивать двоих за раз. Это сложнее. Тяжелее физически. Вес двух детей не может быть равен весу одного малыша, а это соответствующая прибавка в весе.

— Мисс Миллер, пожалуйста, проходите на осмотр к врачу. Супруг тоже может зайти.

Супруг… Ещё нет. Но осталось совсем немного. Пока я возвращаю буклет на место, Картер уже поднимается с дивана и даже успевает подхватить мою сумку. Я прохожу в кабинет первой, а Картер за мной, закрывая дверь.

— Здравствуйте. Меня зовут Элисон Брин. Садитесь, кому где удобнее. Кто-то может сесть пока на кушётку, или вы, сэр, можете взять тот стул.

— Садись, Киара. Я сейчас.

Врач дожидается, когда Картер перетащит стул и расположится рядом со мной по левую руку. Он касается моей ноги, помедлив несколько секунд, и я чувствую, как едва уловимой дрожью у него подрагивают пальцы. Я дотрагиваюсь в ответ. Он со мной, а я с ним. Всё хорошо.

— Итак, что вас сюда привело? Я вас слушаю.

— У меня задержка три-четыре дня, и я сделала тест. Два. Они положительные.

— Назовите первый день последних месячных.

— Второго мая, — опережает меня с ответом Картер и смотрит на Элисон. В том, что он знает и такое, нет ничего унизительного. Но сомневаюсь, что это знают прямо-таки все мужчины и, находясь с женой или партнёршей, способны ответить даже раньше неё. — Я что, не должен знать её дату?

— Немногие считают нужным знать, сэр.

— Всё по-другому, когда планируете ребёнка.

— Что ж, ложитесь на кушетку, Киара. Попробуем найти малыша.

— Хорошо.

Картер передвигает стул. Я снимаю обувь, прежде чем лечь, и смотрю на Картера, на его ладонь, поправляющую край ткани. Закончив, Картер обхватывает моё плечо. Врач занимается оборудованием, что я едва замечаю боковым зрением. Картер подаётся ближе ко мне.

— Давай потом найдём какую-нибудь кофейню и съедим каждый по три или четыре пончика.

— Вы не местные?

— Нет, мы проездом, — я немного продолжаю ёрзать. В основном двигать ногой по кругу. Картеру ничего не стоило бы остановить меня, обхватив стопу, но он позволяет мне чувствовать, позволяет выражать всё вот так и только чуть крепче сжимает ладонь у ключицы. — Порекомендуете что-нибудь?

— Есть кофейня в двух кварталах отсюда, — Элисон прыскает на датчик спреем и вытирает салфеткой, тщательно проходясь по всем изгибам. — Пончики они не делают, но варят самый вкусный кофе в Сакраменто. Хотя кофе нужно ограничить. Готовы? Будет прохладно.

— Да.

Она наносит гель в нижней части живота. Я проходила такие исследования прежде. Чтобы следить за женским здоровьем и быть уверенной, что всё в целом в порядке. В те дни я почти не смотрела на экран. Для меня там не было ничего понятного, что может различить лишь взгляд профессионала. Но сейчас я смотрю. Картер водит рукой по моей шее, расслабляя. Как же много значит для меня то, что он здесь. Если бы я проходила через всё в одиночку… Врач перемещает датчик ещё ниже, щёлкает по кнопкам и двигает датчик в сторону, прежде чем остановить его. На экране всё либо зернистое, либо чёрное. Почти всё.