Путь к счастью

Кристина послушалась и потянула Ксюшу на себя за волосы.

— Отпусти! — Сопротивлялась она, пока вторая девочка выкручивала ей руки. Выбраться нет возможности.

Оксана увернулась, встала на колени и, подняв с пола упавшие ножницы, обрезала длинные волосы Ксюши…

По серым и унылым коридорам детского дома раздался отчаянный вопль».

Я знаю, что время не лечит. Зато в этом прекрасно может помочь мужчина, подруга и закаленный характер.

Помню, как парень Саша залез ко мне ночью в постель совершенно голый и начал приставать. Домогаться. Я голосила, отбивалась, кусалась… Но никто мне не помог. Девочки в моей комнате притихли, словно мыши, и никак не реагировали на происходящее. А самое страшное, что он практически успел получить желаемое. Меня спасла воспитательница, за долю секунды до…

В тот промежуток времени во мне что-то сломалось. Я потеряла не только свои шикарные волосы, от которых сейчас и следа не осталось, ну и важную частичку внутри себя. И сейчас осознавать, что со мной произошло нечто подобное, нестерпимо больно.

Вытерев ладонью слезы, неожиданно вспомнила, что мне стало нехорошо после выпитой воды.

«Меня чем-то опоили?» — закрались в душе страшные догадки...

***

Неделя пролетела незаметно. Первые два дня я интенсивно выдраивала квартиру. Стирала все следы от чужого присутствия. Мне нужно было чем-то себя занять, чтобы подавлять это ужасное чувство безысходности, смешанного со стыдом.

Внутренности свернулись в комок от воспоминаний, которые все возвращались и возвращались, как бы я ни старалась закопать их глубоко внутри.

Все эти дни усиленно пыталась понять, что со мной произошло… Пыталась найти хоть какое-то объяснение моему поступку. Но все сводилось к одному: ничто не может его оправдать. Ничто. Даже если меня опоили каким-нибудь препаратом.

Я чувствовала себя грязной и понимала, что невозможно отмыться от этого ощущения. Оно будет долго сидеть во мне, укореняясь с каждым днем сильнее.

Взгляд упал на лежащий нож. В памяти вспышками мелькали новые воспоминания о детском доме. Я стала чаще ворошить свои худшие годы боли и разочарования в жизни…

«Ксения, зачем ты вновь нанесла себе травму? — Тон психолога был спокойным. Размеренным.

Женщина внимательно вглядывалась в девочку: худющая, с короткими волосами, она скорее была похожа на мальчика-подростка, а не на девушку, которой ровно через месяц исполнится пятнадцать лет. Она стушевалась, отвела взгляд и не спешила отвечать.

— Обстоятельства складываются так, что быть женщиной страшно, либо стыдно, либо это слабость. И тогда надо ее убить в себе. Стать такой сильной, крутой, мощной. Той, которая может спокойно дать сдачи. Той, которая может быть наравне с мужчиной. Той, которая может дать отпор. Впрочем, которая может все... — Ксюша давно уже превратилась в пацанку. Опасную и несносную девчонку. Психолог пыталась понять, что способствовало такому ее поведению. — Что вчера случилось такого, что подействовало на тебя как эффект чего-то страшного?

Ксюша молча рассматривала свои руки, делая вид, что абсолютно не слышит психолога. Она не хотела обнажать свою душу перед этой женщиной. Инна Павловна такая же, как все воспиталки детдома. Если что-то ей не понравится, сможет обидеть или наказать…

— Хорошо. Давай поступим по-другому… Вспомни свою маленькую девочку. Ту самую маленькую девочку в платьице, которая вдруг решила, что никогда больше не будет слабой? Что послужило для принятия такого решения? Что стало переломным моментом?

Ксюша подняла глаза на Инну Павловну. Ей хотелось выговориться. Поделиться своей болью с кем-то, кроме себя… Но она боялась… Боялась кому-то открыться.

Психолог заметила смятение девочки и решила ее подбодрить:

— Ты можешь мне довериться. Я тебе не враг, Ксюша. Поделись со мной, и тебе станет легче.

Девочка шумно сглотнула, насупилась.

В душе было полно трусости. Но она приняла для себя решение, что все расскажет. Вдруг ей действительно полегчает? И больше не придется носить эту тяжелую ношу в себе?

Пока девочка справлялась сама с собой, женщина продолжила говорить:

— Никогда не терпи боль! Если тебе больно — говори об этом. Не стыдись признаться, что тебе больно. Не бойся быть слабой, Ксюша...

— Год назад у меня был длинный волос. Шикарные русые кудри, а эти стервы, — Ксюша сжала края стула до побелевших костяшек. Ей было больно вспоминать этот позор… — Они выстригли их клочками! Из-за Саши! Из-за этого козла аморфного они испортили мою жизнь! — в сердцах прокричала девочка. — Надо мной издевались везде! Здесь, в школе, в секции по танцам. Все надо мной смеялись! Обзывали плохими словами! Я просто пыталась за себя постоять!

— Это травматичное событие тебя до сих преследует? Именно поэтому ты стала агрессировать в отношении других детей?

Ксюша всхлипнула, мелко задрожав.

— Оксана всех настроила против меня! Она со своей шайкой шестерок караулила меня повсюду! Они загоняли в угол и избивали! Издевались и издевались!

В груди девочки защемило. Все это вспоминать было настоящей пыткой для нее.

— Об вас хоть раз тушили окурок от сигареты? Плевали в лицо? Пытались изнасиловать бутылкой?

Слезы полноводными реками текли из бездонных голубых глаз. Эта нестерпимая боль в грудной клетке разрывала ее, прося выхода.

— Я резала ножом руки, ноги… — голос девочки дрожал. — Била голыми руками стекло...

— Это называется аутоагрессия. Я делаю себе больно физически, чтобы эмоционально выжить и не сойти с ума, — проговорила психолог.

Девочку ей было искренне жаль. Она знала, что обязательно поможет Ксюше со всем этим справиться».

— Я себя люблю и никогда не сделаю себе больно! — Сжала края стола.

Неожиданно раздался стук во входную дверь.

Нахмурилась. Гостей я не ждала. Да и адрес съемной квартиры знал только дядя.

Поднялась со стула и прошла к двери. В глазок не посмотрела, а сразу отворила металлическое полотно.

— Паша? Что ты здесь делаешь?

Бывший жених нагло отодвинул меня в сторону и прошел внутрь квартиры.

— И тебе привет, Ксюша.

Он захлопнул за собой дверь и посмотрел на меня.

— Выглядишь паршиво, — скривился он.

Я сложила руки на груди, не веря такой дерзости с его стороны.

— Как ты меня нашел?

— Дядя твой адрес подсказал. Может, ты меня пригласишь чаю, например, попить?

Моему удивлению не было предела.

— Не на пороге же разговаривать будем? — продолжал Паша.

— Проходи, — чуть не скрипнула зубами и отошла в сторону, пропуская бывшего вперед.

Мы прошли на кухню. Паша бесцеремонно сел на барный стул и повернулся ко мне.

— Квартира продалась? Ты принес мне деньги?

— Тебе правду или как всегда? — он ехидно ухмыльнулся.

— Давай для разнообразия правду, — кивнула я. Даже по этим его словам было понятно, что мне врали регулярно.

Я всегда верила ему. Изо всех сил старалась доверять. Ведь когда любишь, доверяешь. Иначе нет никаких отношений...

— Денег нет. Квартира не продается. Риелтор говорит, что сейчас не сезон.

— Хорошо, я подожду. Тогда какая цель твоего визита, Потапов? — Я говорила сурово.

Он обвел комнату задумчивым взглядом, пока я терпеливо ждала его ответа.

Паша изменился. И не в лучшую сторону. Идеальная прическа растрепалась, некогда блестящие каштановые волосы утратили свое великолепие и повисли слипшимися неаккуратными прядями. Выглядело все так, будто мужчина давно не принимал душ. Мне при взгляде на него даже захотелось злорадно усмехнуться, чего, разумеется, я не могла себе позволить.

По правде говоря, я никогда не видела Потапова в таком виде. Он и привлек мое внимание своей элегантностью, манерами. Каким-то слишком идеальным был. Ухаживал красиво: букеты дарил, подарки дорогие делал. Говорил разные приятные женскому уху глупости. Я и влюбилась… Повелась на лживую заботу и тепло, которое он мне щедро давал.