Страница 52 из 54
ЕГО пальцы ввинтились в ее лоно, итак наполненное магией, и она вскрикнула, чувствуя, как ее распирает, как каждый нерв в ее теле принимает целые потоки жгучего удовольствия. Невыносимо сладкого и острого.
Она со стоном двинула бедрами, ласкаясь о его язык. Еще и еще.
Его пальцы растягивали ее лоно, массировали изнутри, жестко водили по чувствительным точкам, и Маша едва не рыдала. Кота она чуть наклонялась вперед. стараясь облегчить свои ощущения, ее начинало невыносимо щекотать и гладить сзади. Удовольствие впивалось острыми иголками, и Маша скулила, поджимая пальчики на ногах, понимая, что ей не удастся облегчить свою участь.
— Все. все. все.
Она выдыхала это слово, извиваясь в его руках.
Чувствуя, как сходит сума от терзающего ее тела наслаждения.
Яростно ласкаясь об его язык, желая получить даже порцию боли, лишь бы заглушить мучительную и сладкую пытку.
Ее бедра дрожали, она вскрикивала, и с силой подавалась назад, стараясь насадиться на пальцы, чтоб они проникли еще и сзади.
Но их подушечки всего лишь растирали по чувствительной коже ануса ароматную влагу ее возбуждения, отчего ее возбуждение лишь возрастало. Она заходилась в криках, чувствуя, как его горячий язык чуть касается ее тела, дразня, и понимала, что Альберт смеется, наблюдая за ее сладкими страданиями.
— Нравится?
Девушка еле дышала, частыми и неглубокими вдохами. Она боялась вдохнуть полной грудью, потому что с каждым вздохом ожидала, что терзающая ее магия вонзится глубже, доведет ее до безумия. Пальцы принца неспешно ласкали ее, то и депо коварно проникая в ее тело то спереди, то сзади, и девушка от напряжения рычала, выдыхая свое удовольствие короткими рваными вздохами.
— Я научу тебя быть покорной.
Его пальцы снова нырнули в ее тело спереди, глубоко, сильно, требовательно, а рот прижался к возбуждённому клитору. Маша почувствовала, как удовольствие льется в ее тело мощным потоком, и задрожала всем телом, старясь сжать колени и подняться. Но ее мягко, но сильно удерживало в одном положении. Она могла кричать сколько ей угодно, во все горло, вздрагивая всем телом от каждого касания, но пытка не кончалась.
— Я научу тебя покорности.
— Черта с два — строптиво выдохнула Маша и тотчас ощутила, что магия отпустила ее.
Она упала горячей грудью в прохладную постель, тяжело дыша.
Принц посмеивался над нею, за ее спиной. Шуршала его одежда, от которой он неспешно избавлялся, звякали пряжки.
— В самом деле?
Его ладони крепко ухватили ее за бедра, рывком подняли, и девушка снова вскрикнула, почувствовав, как он жадно овладел ею.
Одним движением, жестко и беспощадно.
Толкнувшись до такой желанной боли.
Заставив ее протяжно стонать, крепко сжимая его член и выгибая влажную от пота спину, золотящуюся в свете свечей как шкура змеи.
— Разве?
Его член, вколачивающийся в ее тело размеренно и жестко, терзал ее сильнее магии.
Влажные тела соприкасались со шлепками, его руки мяли и тискали мягкую кожу девушки.
— Не дождешься!
Он вдруг замер, и девушка ахнула, понимая, что до ослепительного наслаждения оставался всего миг. И принц просто оставил ее ни с чем.
И все ощущения остывали, угасали, остановленные этой внезапной паузой.
— Если нет, то мы начнем все сначала, — вкрадчиво пообещал он ‚снова ухватив ее покрепче за бедра и начиная двигаться — неспешно, мягко, постепенно увеличивая тем.
— Я никуда не спешу.
Маша зажмурилась, закусила простыню, отсчитывая бешеные удары сердца.
Возбуждение новой волной накатилось на нее, тело с готовностью отозвалось на ласки.
До слез из глаз, до мелкой нетерпеливой дрожи.
Маша слышала, как часто и хрипло за ее спиной дышит мужчина. Его пальцы сжимали и тискали ее тело, и она почувствовала первые спазмы удовольствия. Но вместо облегчения снова последовала пауза, нереализованное желание мучительной сладкой тяжестью разлилось по телу, и девушка едва не зарыдала, брыкаясь и колотя ногами.
Альберт посмеивался, продолжая ее удерживать, ощущая, как ее лоно сжимается на его члене.
— Да какого черта?! — верещала Маша.
— Я же сказал — мне нужна твоя покорность, — спокойно ответил он, чуть посмеиваясь.
— Да чтоб!
Он рывком поднял ее, прижал дрожащей спиной к своей груди, зарылся лицом в ее волосы.
— Подчинение принесет тебе только наслаждение, — произнес он, жестко толкнувшись в ее тело.
Она ахнула, томно извиваясь, млея от его грубой и жестокой ласки.
— хочу, чтоб ты это поняла.
Он толкнулся еще, с удовольствием наблюдая, как в ее чертах все больше выписывается неземное наслаждение.
— И запомнила.
Еще толчок, и хриплый стон.
— И не смела больше мне перечить.
Маша отозвалась жалобными всхлипами, прогнувшись, прижимаясь бедрами к Альберту сильнее и сильнее, сама толкаясь ему навстречу.
Она обернулась к нему, нашла губами его губы и приникла страстным п поцелуем, умоляюще постанывая.
Хотела.
Она хотела его также неистово, как он хотел ее.
Она была мокрая, такая мокрая, что его член скользил внутри ее тела легко и мягко. Она с готовностью раскрывалась и тут же сжималась, крепко сжимая его член, предчувствуя ослепительное наслаждение.
И оно вскоре пришло, желанное и ослепительное, высекая слезы из глаз и вырывая крики из задыхающегося горла.
Глава 17. Коронация
— И что же дальше?
Они лежали, тесно обнявшись, прижавшись друг к другу, и глядя, как призрачные алые листья текут багряной рекой по стенам.
Маше казалось, что замок стал чище и светлее. Словно осень в самом деле прошла, остудила своим дыханием бурлящий котел недобрых, грязных страстей и оставила за собой кристально-прозрачный прохладный воздух.
И настал покой и неспешное, размеренное течение жизни. Никуда не надо было спешить, бежать и нужда прятаться, таиться, отпала.
Башня оглашалась голосами слуг. Маша слышала, как они бегают по лестнице, исполняя какие-то поручения принца. Но бояться, что кто-то ворвется и застанет влюбленных, было уже не надо.
Альберт и Маша лежали в постели, томно и неспешно ласкаясь, и впервые он не поднялся напряженно и не поспешил ее покинуть после ослепительно и страстного акта любви.
— Дальше, — лениво повторил за Машей принц, поглаживая ее прохладное плечо.
— Дальше будет наша коронация.
—А… королева?
— Ее похоронят как можно скорее, — резко ответил принц и прижал Машу к себе крепче, будто боясь ее потерять. — Скорбеть не о ком.
— Неужто совсем не жаль? — тихонько спросила Маша. — Все ж, она твоя мать.
Альберт приподнял голову, глянул на девушку.
Глаза его теперь были точно не человеческие.
В глазах цвета расплавленного золота подрагивали вертикальные зрачки, и смотрелось это жутковато.
— Она была слишком жестока и труслива для королевы, — рыкнул он. — трусость ее привела к войне. Нет, это непростительно.
— А с лиданийцами что?! — всполошилась вдруг Маша и испуганно ахнула. — Они же оба мертвы!
— И что же. Они заслужили такой конец.
— Но их повелитель. Он может отомстить.
Альберт фыркнул насмешливо.
— Теперь? — уточнил он. — Когда я одним плевком могу сжечь весь его город? Ну, пусть попробует.
Маша вдруг зарделась.
До нее дошло, что сказал Альберт. Коронация.
— А разве ты, — тихо произнесла она, — не злился на меня из-за того... что…
Эвиты больше нет?
Альберт вздохнул, задумчиво глянул в потолок.
— Злился, — ответил он. — Я чувствовал себя обманутым. Женщина, которую я полюбил, оказалась не той. Она не изменилась ради меня. Она не стала со мной откровенной. Она не стала смелой ради наших чувств. Она не попыталась дотянуться до меня. Это оказалась совсем другая женщина, и я не знал, хочу ли я быть с ней. Она была прекрасна и добра, но не та. Другая. И я не знал, что чувствую по отношению к ней.