Страница 52 из 57
― Это я не соображаю! – прорычал со злостью. – С тобой рядом разум теряю... Я хотел сделать всё правильно. Поговорить, объяснить, что у тебя есть выбор...
― Какой выбор? – вскинулась я, но ответить он не успел.
Драконий рёв огласил спящие горы.
― Эйдан, – прошептал Армар и повернулся ко мне, обхватил ладонями лицо и заглянул в глаза: – Пообещай, что выслушаешь меня, как только разберёмся с этим делом! Умоляю... Мне нужно знать...
― Что тут, брат? – князь буквально спрыгнул с неба рядом с нами.
― Жива, и чары почти спали.
― Тогда летим. Лекарь, наверное, уже закончил. Пора разобраться.
― Лучше бы просто убить, – процедил командир.
Братья обернулись, Горриан подхватил меня, и оба понеслись обратно в Руму.
Часть 3
Мы приземлились перед замком, Горриан взял меня за руку и повёл внутрь. Стоило лишь войти, как ко мне подбежала Руфи, обняла, потом просканировала внимательным взглядом и выдохнула.
― Ты цела, только напугана и взволнована, – Армары куда-то исчезли, и мы остались вдвоём в холле.
― Пожалуйста, не проси рассказать, что случилось. Я помню лишь, как открыла дверь... А вы как узнали? Как Эйдан нас нашёл?
― Я услышала грохот в коридоре. Когда вышла, твоя дверь была нараспашку, а внутри никого. Конечно пришлось поднять на ноги весь замок! У тебя в комнате чувствовались разные энергии. Эйдан узнал магию брата, а потом Пинрис прилетел весь израненный, чуть живой...
― Пинрис? Это был он? – у меня отвисла челюсть. – Но зачем?..
― А вот это сейчас и узнаем, – к нам подошёл князь и поманил за собой. – Лекарь, наконец, разрешил с ним поговорить.
Мы пришли в небольшую, чистую, довольно аскетичную комнату. На кровати лежал бледный человек, замотанный в бинты, покрытый синяками и ссадинами. Я с трудом узнала распорядителя. Мужчина был слаб и даже не открыл глаз.
У постели сидела княгиня и вытирала уголком платочка слёзы, а по другую сторону кровати стоял с непроницаемым лицом Армар.
― Кое-кого не хватает, – он вопросительно посмотрел на брата.
― Сейчас её приведут.
И только сказал, как в комнату вошёл стражник и притащил брыкавшуюся гандюшку.
― Вот теперь все в сборе, – ледяным тоном заметил командир. – Ну, госпожа Катарина, объяснитесь. Что же сподвигло вас поступить столь гнусно? Войти в сговор с целью похищения, использовать магию, чтобы подчинить разум другой девушки? Той, которая не могла вам ответить!
― Я не при чём! Это всё он виноват! – мерзавка побледнела, но гордо вскинулась и кивнула на раненого сообщника.
― Советую рассказать всё более обстоятельно, уважаемая, – князь зыркнул на брюнетку и жестом предложил мне и Руфине присесть на стулья, которые принёс стражник. – Ваше участие в преступлении доказано. Либо вы поможете себе рассказом, либо отправитесь в столичную тюрьму.
― В тюрьму? – задохнулась девица. – Других под домашний арест сажали, а...
― А вас отправлю за решётку! – Эйдан повысил голос, но внешне остался собран и холоден. – Мне уже поперёк горла сидит этот отбор, и всё, что вы и ваши товарки тут устроили! Одну пожалел, вторую... Вас ничему это не научило. Значит, пора принимать жёсткие меры.
― Это всё из-за неё! – взорвалась гандюшка, тыча в меня пальцем. – Грязной человечке не место на княжеском отборе! И вы сами говорили, что правила для всех едины! А я слышала в конце званого вечера, как ваш брат с ней шептался. Они сговаривались о тайной встрече среди ночи. У неё в комнате! Это ли не бесстыдство? Хуже девки портовой! Потому я и пошла к господину Пинрису – рассказать о том, что творится. Я поступила правильно!
― А в комнату иномирянки зачем пришли? Пристыдить? – сквозь зубы спросил командир. – Где вы взяли «порошок повиновения»? Запрещённое средство, стоящее больших денег, да и не купить его так просто.
― Распорядитель меня к ней послал! Сказал, что нужно предотвратить разврат под княжеской крышей и осквернение священной традиций отбора. Он дал мне порошок, научил, что говорить. Я не знала про похищение! Что велели, то и сделала.
― Овечка невинная, – кровожадно усмехнулся Армар старший, – в темнице расскажете о своих благих намерениях.
― Она говорит правду, – раздался слабый, хриплый голос с кровати. Распорядитель открыл затуманенные болью глаза. – Так всё и было. Может и хотела она досадить человечке, убрать с дороги, но в остальном правду сказала. Я виноват во всём, – он закашлялся, и княгиня всплеснула руками.
― Эйдан, Горриан, – она поочерёдно глянула на кузенов и всхлипнула, – можно ведь отложить этот жуткий разговор. Пусть бедняга Пинрис поправится хоть немного!
― Он устроил похищение девушки, тётя! – отрезал командир. – Вам жутко? А каково было ей? И что случилось бы, не успей я заметить, как он улетает? Где сейчас была бы Инга?
Княгиня поджала губы и тряхнула головой, показывая, что ей это в высшей степени до лампочки.
― Куда ты её тащил? – Армар с ненавистью воззрился на вельможу.
― В свой домик в горах. Хотел продержать там до конца отбора, а потом отправить в столицу. Никакого вреда бы не причинил. Просто пытался убрать её из Армари.
― За что? – не выдержала я и вскочила. – Что я вам сделала?
― Ничего, – проворчал распорядитель. – Просто стала забывать, что твоё место среди людей. Я не стану извиняться. Намерения мои были чисты: тебя отправить к людям, избавить Её Светлость от тревог и переживаний, и защитить княжеский род, – тут он сурово посмотрел на князя. – Неужели вас не трогали материнские страдания? Княгиня Лиллана удивительная женщина! Деликатная, тонко чувствующая, добрая и... – он осёкся, метнув пылкий взгляд в чуть покрасневшую женщину.
Ого! Да не влюблён ли он в неё? Может, потому и натворил дел? Эта новость меня ошарашила...
― Каким образом иномирная гостья мешала моей матери? Девушка столько бед предотвратила за эти дни, что мы вовек её не отблагодарим! – Эйдан с отвращением смотрел на слугу.
― Я не спорю. Иномирянка показала себя достойно, – устало ответил Пинрис. – Но сама мысль о том, что один из вас двоих может жениться на человеческой деве, убивала Её Светлость. Я видел, как ваша мать переживает, мучается... Я просто хотел защитить... – совсем тихо закончил он и закрыл глаза, тонкие губы стали почти белыми.
― Ох, Пинрис, друг мой! – княгиня схватила его забинтованную руку и сжала, отчего у мужика аж лицо перекосилось, но добрая женщина этого даже не заметила. – Вы пошли на этот риск ради меня? – она умоляюще посмотрела на сына: – Эйдан, ты не можешь на него сердиться! Пинрис безраздельно предан роду Армаров, и всегда был мне опорой. Вероятно, он слишком близко к сердцу воспринял мои переживания...
― Мама, ты же понимаешь, что после такого он в любом случае не останется в замке!
― Но почему? Девица жива, и единственный, кто пострадал и лежит в бинтах, это сам дорогой Вернон! Ты накажешь его за преданность? Так может, прогонишь и родную мать, за то, что она не готова принять в семью человечку?
― Да о чём вы говорите? – снова вклинилась я. – Ваш сын не собирается на мне жениться! Я при первой же встрече сказала вам, что тоже не собираюсь за него замуж!
― Зато ты положила глаз на княжеского кузена. И не отрицай! – вякнула, как выплюнула, Катарина.
Учитывая, что до этого вечера у меня с командиром ничего не было даже в мыслях... Ну, почти ничего. Челюсть моя стукнулась о коленку. Умудрилась положить глаз и не заметить, вот я даю!
― Ты поэтому к Пинрису побежала? Приревновала?
― Я хотела не дать тебе хитростью выйти замуж за командира! Не просто же так ты его в спальню зазывала.
― А, – усмехнулась я, – перевожу с лицемерного на человеческий: ты хотела хитростью сама его на себе женить.
Катарина обозвала меня грязной тварью, после чего Эйдан велел стражнику увести её и запереть в комнате.
― Брак с человеческой девушкой будет пятном на имени Армаров, – назидательно заявила княгиня и бросила суровый взгляд на Горриана и на меня. Потом досталось Эйдану и Руфи: – Сынок, разве мало того, что брат твоей избранницы женился на человечке? Сначала проклятие, теперь это! Пинрис, может быть, и перестарался в своём рвении, но был в чём-то прав. Человеческим девам не место в Аруме, у нас они могут и должны быть прислугой, а не жёнами драконов! Таков древний порядок, и не нам его менять! – лица братьев Армаров перекосились от злости, но мамаша не заметила, слыша только себя. В ход пошли манипуляции: – Разумеется, я не могу ни на что влиять. Вы никогда меня не слушали, а отцы ваши, к сожалению, скончались. Однако! Эйдан, если ты не оставишь в покое Пинриса, и после отбора не отправишь эту девушку в столицу, я покину Руму. Поселюсь в горах, в нашем малом замке, и...