Страница 124 из 134
Американская версия событий на «Сторожевом» напоминала сюжет захватывающего боевика. Якобы группа офицеров во главе с замполитом — капитаном 3-го ранга Саблиным — захватила корабль с целью угнать его в Швецию. БПК вышел в море, но одному офицеру удалось спрыгнуть с воду и добраться до штаба, сообщив командованию о бунте. На перехват вылетели самолёты, вышли корабли. Повреждённый бомбардировкой корабль взяли на абордаж, активных бунтовщиков — 82 человека — расстреляли по приговору суда.
Рядом с изложением этой версии редакция «Известий» поместила официальный комментарий генерал-майора юстиции А. Борискина. Его суть сводилась к тому, что Саблин, изолировав командира, ряд офицеров и мичманов, обманул команду, и увел корабль на 21 милю в сторону шведских территориальных вод. До шведской границы оставалось ровно 50 миль, когда корабль удалось остановить и вернуть на базу.
Мятежный замполит Валерий Саблин. Он явно подражал лейтенанту Шмидту
Суд признал Саблина виновным в том, что он длительное время вынашивал замыслы, направленные на достижение враждебных Советскому государству преступных целей: изменение государственного и общественного строя замену правительства, в том числе и насильственным путём, а затем приступил к практическому осуществлению авантюристической акции, и приговорил его к расстрелу. Матрос А. Шеин получил восемь лет лишения свободы. Дело в отношении ещё 17 офицеров и мичманов, «обманутых Саблиным», закрыли.
После прочтения этих строк вырисовалась просто демоническая фигура балтийского замполита, решившего погубить Советскую власть во всей огромной стране. Непонятно было только, как он мог это сделать на своем БПК, находившемся в море.
А генерал от юстиции продолжал клеймить изменника:
«Сегодня много говорят, что политические взгляды Саблина в наши дни были бы восприняты совсем иначе, чем в 1975 году. Что он чуть ли не предвестник нашей перестройки, нынешних реформ, в том числе и в армии, и на флоте... Что тут ответить? Прежде всего: и тогда, и сейчас нарушение военной присяги, самовольный захват власти на корабле, выведение его из подчинения командованию военно-морского флота, отказ выполнять приказы было и остается тягчайшим воинским преступлением, изменой Родине. Причем так квалифицируются подобные деяния не только нашим Уголовным кодексом, но и законодательством любого цивилизованного государства».
Прекрасно сказано! Но кое-что мешало мне согласиться с мнением законника в генеральских погонах. Во-первых, строки из «Боевой летописи Советского Военно-Морского Флота»:
«Имена героев вооружённых восстаний на кораблях и частях царского флота, бесстрашных революционеров лейтенанта П. П. Шмидта, кондуктора С. П. Частника, матросов Г. Н. Вакуленчука, А. И. Гладкова, А. Н. Матюшенко, A. M. Петрова, Н. Г. Антоненко и многих других навсегда вошли в героическую историю революционной борьбы нашего народа».
Ведь по логике генерала, все они вынашивали преступные замыслы, направленные на изменение государственного и общественного строя, все нарушили военную присягу, насильственным путём приступив к осуществлению авантюристических акций, и по законодательству любого цивилизованного государства совершили тягчайшие воинские преступления. Однако в Советском Союзе все они почему-то считались национальными героями, им ставили памятники, писали о них книги, называли их именами улицы и корабли. Значит то, что они сделали, не является преступлением. Так мог рассуждать и Валерий Саблин.
Во-вторых, то, что предполагал сделать Саблин, в действительности мало напоминало попытку государственного переворота и, тем более, угон корабля за границу. Адмирал Горшков в докладе министру обороны СССР о расследовании обстоятельств чрезвычайного происшествия, получившем гриф «Совершенно секретно», сообщал:
«Саблин собрал 13 офицеров и 13 мичманов в мичманской кают-компании, изложил вынашиваемые с 1963 года мысли об имеющихся, по его мнению, нарушениях законности и справедливости в советском обществе... Саблин преподносил всё это как проявление отхода Партии и Правительства от ленинских положений в строительстве социализма. В обоснование своих утверждений он приводил тенденциозно подобранные цитаты из трудов В. И. Ленина, К. Маркса и некоторых революционеров-демократов.
Саблин предложил совершить самовольный переход корабля в Кронштадт, объявить его независимой территорией, от имени экипажа потребовать у руководства партии и страны предоставить ему возможность выступлений по центральному телевидению с изложением своих взглядов...
В ходе выступления Саблин заявил, что предлагаемые им действия не являются нарушением военной присяги, предательством и не снижают боевой готовности. В подтверждение этого заявления он сослался на тот факт, что личному составу не роздано оружие и арсенал находится под охраной...
В 4.00 Саблин передал в адрес Главнокомандующего ВМФ телеграмму, в которой, якобы от имени ревкома корабля (наличие которого не выявлено), изложил требования к ЦК КПСС объявить корабль свободной и независимой территорией, предоставить право выступлений по телевидению, обеспечивать корабль всеми видами довольствия, почтой, разрешить постановку на якорь и швартовку в любой базе, гарантировать неприкосновенность экипажа и неприменение мер насилия к родным и близким членов экипажа...
Оснований для утверждения о намерении Саблина увести корабль в Швецию в ходе расследования не выявлено...
Экипаж корабля расформирован, корабль передан новому экипажу. БПК «Сторожевой» находится в строю, оружие и технические средства в исправности. На флоте приняты меры к исключению утечки информации».[291]
Так что не был капитан 3-го ранга Саблин ни изменником Родины, ни предателем. Генерал Борискин нагло врал, как это всегда было принято среди служителей «Фемиды в мундире». Саблин принадлежал к числу тех нередко встречавшихся ранее идеалистов, которые верили в то, что если людям сказать правду о положении в стране, открыть глаза на окружающее, как тут же всё изменится. Будет покончено с «извращениями социализма», будут восстановлены «ленинские нормы общественной и партийной жизни» (о том, что «ленинские нормы» в действительности означали непрерывный кровавый террор, они как-то не задумывались).
Слишком совестливого замполита толкнула на решительные действия окружавшая советская действительность со всем её лицемерием и демагогией. Воспитанный на рассказах о «подвигах» революционных матросов броненосца «Потёмкин» и крейсера «Очаков», Саблин решил, что сможет открыть глаза народу на реальное положение вещей, но всё закончилось очень печально.
Информацию о чрезвычайном происшествии на «Сторожевом» на 15 лет удалось спрятать под грифом «совершенно секретно». Самого Саблина посмертно оклеветали, представив предателем, решившим угнать боевой корабль в Швецию. Даже в 1990 году генерал от юстиции продолжал твердить об этом, хотя такое намерение не поставил в вину Саблину даже судивший его военный трибунал. Романтика-революционера, верившего в возможность существования «социализма с человеческим лицом», расстреляли 3 августа 1976 года, в возрасте 39 лет.[292]
В последнем письме сыну Валерий Саблин, ожидавший казни, написал:
«Дорогой сынок Миша! Я временно расстаюсь с вами, чтобы свой долг перед Родиной выполнить. Не скучай и помогай маме. Береги её и не давай в обиду. В чём мой долг перед Родиной? Я боюсь, что сейчас ты не поймёшь глубоко, но подрастёшь, и всё станет ясно. А сейчас я тебе советую почитать рассказ Горького о Данко. Вот и я так решил «рвануть на себе грудь и достать сердце»...
291
«Родина», 1993, №3, с. 60—64.
292
Советский вариант социализма внешне более чем красноречиво олицетворяли свиноподобные хари «партайгеноссе», большинство которых — от секретарей райкомов до членов Политбюро — можно было легко опознать, помимо хамства (например, ко всем «нижестоящим» они обращались только на «ты» и только в приказной манере), ещё и по раскормленным до безобразия тушам.
Вообще тем, кто продолжает скулить о замечательной «стране, которую мы потеряли», следует напомнить хотя бы некоторые «милые её черты». Например: абсолютную власть партийных органов, стоявших выше законов и не подлежавших критике «снизу»; допуск к любым руководящим постам лишь тех, кто входил в пресловутую «номенклатуру»; систему «телефонного права», торжествовавшую не только над судопроизводством, но и над здравым смыслом; уравниловку в оплате труда; всеобщую нехватку продуктов питания, одежды, вообще любых материальных благ; очереди на получение квартиры длиной в жизнь; крепостную систему так называемой прописки, лишавшей людей права на свободу передвижения и трудоустройства; полное отсутствие независимых средств информации; неустанное преследование инакомыслящих любого сорта (от религиозных деятелей до обычных кухонных болтунов); оголтелая русификация национальных республик и территорий; запрет на свободное посещение иностранных государств и т.д. и т.п. — Прим. Ред.