Страница 6 из 22
— Да, пожалуй, — пожал плечами Герхард. — Если, конечно, наша численность не уступает их.
— У Хенвальда пока, — разведчик выделил последнее слово, — около полутора тысяч: сам граф Ульрих с сыном, его собственная гвардия, а также трое его вассалов с внушительными отрядами, в основном конными. В общем, очень мощная кавалерия.
— Тогда как у нас… — Сир Хайсен кивнул на выход из шатра, за которым слышались разговоры и смех солдат-ополченцев, простых крестьян, которым привычнее держать в руках косу или грабли, нежели меч или копьё. Конечно, встречались среди них и умельцы вроде кузнецов, поражающих своей силой, и ловкие охотники — отличные лучники… Но в целом они были не воинами, а крестьянами.
Хотя именно такие люди во время прошлой войны и отвоевали для Кристины Нолд. Генриху и его вассалам тогда пришлось собирать все силы и возлагать большие надежды именно на ополчение, а не на опытных, но малочисленных рыцарей, ибо им нужно было взять врага не только внезапным нападением, продуманной стратегией и умениями, но и числом.
Поэтому Кристина знала, что не стоит их сбрасывать со счетов. Даже сейчас, когда большую часть их войска составляли всё же не ополченцы, а опытные рыцари и хорошо обученные, дисциплинированные гвардейцы.
— У нас достаточно людей для быстрой атаки и равноценного боя, — сказала она, радуясь, что ей не надо больше повышать голос, чтобы к ней прислушались, не надо как-то выделять себя среди мужчин, собравшихся на военный совет. Всё это ей приходилось делать в прошлый раз, но теперь все вокруг наконец-то поняли, кто она и чего стоит, и охотно прислушивались к ней сами. — Но раз они ждут нас с востока, мы обманем их ожидания. Капитан, — повернулась она к Герхарду, — поправьте меня, если я сейчас в чём-то ошибусь, но мне кажется, что нам следует поступить так. — Кристина сделала глубокий вдох, уверенная, что всерьёз её слова воспринимать не станут, что поступят не так, как она скажет сейчас, а по-своему… Эти опасения остались у неё ещё от прошлой войны, и она понимала, что надо бы с ними бороться, но это было не так просто. Она отбросила короткую каштановую косу с груди на спину и заговорила: — Мы разделимся на три части: авангард, который будет идти, как и ожидает Хенвальд, с востока, за ним — резеврный полк, он вступит в битву лишь при необходимости, если вдруг враг начнёт теснить авангард. И… — Она вытащила из чернильницы одно из перьев и чуть южнее той жирной точки, что обозначала армию графа Ульриха, нарисовала ещё одну, только другим цветом. — И назовём это засадным полком. Хенвальд ждёт нас с востока, а мы ударим ещё и с юга, чтобы взять их в клещи и застать врасплох. Противник, увидев небольшой авангард, решит, что победа у него в кармане, но одновременно с авангардом ударит засадный полк, и уж если у них двоих не будет что-то получаться, в дело вступит резерв.
В шатре на несколько мгновений воцарилась тишина, и стало слышно, как в окружающем лагерь лесу ветер гуляет в пока ещё не покрытых листвой деревьях. Кристина даже поёжилась от внезапного холода, хотя она была одета достаточно тепло — походный дублет, жилетка сверху, плотный суконный плащ, шерстяные штаны и высокие сапоги с меховой подкладкой. Но холодно ей стало не от ветра, а от внезапного страха перед этими самоуверенными, твёрдыми в своих убеждениях, упрямыми мужчинами. А вдруг они сейчас её осмеют и предложат отправиться домой, чтобы не мешаться под ногами и не докучать своими глупыми планами?
Отец с детства учил её сражаться — сначала обучал сам, потом начал нанимать учителей. Он считал, что его единственная дочь и наследница должна уметь за себя постоять, должна быть сильной, причём не только духом. Также лорд Джеймс часто рассказывал ей о тонкостях дипломатии, ведения переговоров, об экономике, деньгах и налогах, союзах, клятвах — словом, о правлении. Но он почти никогда не объяснял ей основы стратегии и тактики. Видимо, он считал, что здесь за неё всё же будет решать кто-то другой — муж, капитан гвардии, доверенные вассалы… Кто угодно, но не она. И поэтому Кристине во время прошлой войны пришлось учиться самой, слушая, запоминая, уточняя и задавая вопросы. Она и сейчас не считала себя хорошо разбирающейся в таких вещах, но всё же надеялась, что озвученный ею план не поднимут на смех.
— По-моему, господа, это прекрасный план, — первым подал голос капитан Больдт. — Простой и понятный, но в то же время… У нас ведь тут всё-таки не война на несколько фронтов, а подавление мелкого мятежа. Мне кажется, мы можем воспользоваться общей схемой, придуманной леди Кристиной, для планирования нападения на войско графа Ульриха.
— Да, мне тоже нравится, — с добродушной усмешкой кивнул сир Хайсен. — Если миледи позволит, то я и возьму на себя командование этим засадным полком, что нападёт на противника с юга.
— Разумеется, позволю! — Кристина не смогла скрыть звенящего в голосе облегчения. — Капитан Больдт, возьмёте ли вы на себя ответственность командовать передовым полком и, в частности, конной его частью? Пехотинцев могу взять я сама.
— Вы пойдёте в битву, ваша милость? — поднял бровь Хайсен, даже не делая вид, что удивлён.
— Разумеется, пойду, — кивнула она. — Но, господа, вы же помните, чего именно я хочу от этого похода в первую очередь. Для начала я попробую с графом Ульрихом просто поговорить. Если он откажется или если переговоры не принесут плодов, то тогда… тогда мы ударим.
— Если не секрет, миледи, — спросил вдруг капитан Больдт, — что вы хотите ему предложить?
Кристина задумалась, не торопясь с ответом. Важно было донести мысль не только до самого графа Ульриха, но и до её людей, вассалов, которые присягнули ей и теперь ждали от неё каких-то действий. От того, правильно ли они её поймут, зависела их верность, их дружба и преданность. Они вполне могли из-за недопонимания не оценить того, что она придумала, могли посмеяться над ней… Кристина к этому привыкла и теперь, видя со стороны вассалов подчинение и уважение, была несколько удивлена. Будто они видели в ней не её саму, а её мужа, от лица которого она говорила. Впрочем, возможно, так оно и было.
— Я скажу ему, что не хочу с ним воевать, попробую доказать, что я ему — не враг и что я — теперь не чужая здесь, в Бьёльне. Я имею над ним власть согласно королевским указам, я ведь не захватывала его силой. Если графу Ульриху так важна справедливость, я попробую объяснить, что выплата налогов с его стороны и была бы проявлением справедливости, а ещё милосердия и сострадания… но если для него это так важно, то я могу уступить. Я правда хочу решить это недоразумение, внимательно выслушать графа Ульриха, а потом… — Она вздохнула, уже не так сильно уверенная в мирном исходе. — А потом посмотрим.
Гонцов в лагерь графа Хенвальда послали на рассвете, когда солнце только-только лениво начало выкатываться из-за горизонта, озаряя сумрачный мир своими нежными розовыми лучиками. Медленно, постепенно оно выхватывало из темноты и голые зимние деревья, уже почти готовые одеваться в зелёные весенние наряды, и густые сосны и ели, никогда эти зелёные наряды не сбрасывающие, и широкую зимнюю дорогу, покрытую мягким, плотным снежным покрывалом… А также блестящие доспехи, наконечники копий, рукояти мечей и разноцветные щиты армии леди Кристины, что стояла в полной боевой готовности и ждала известий, которые и должны были принести гонцы.
Сир Хайсен ещё раньше повёл свой отряд на юго-запад — он тоже должен был подобраться к вражескому войску и во время битвы (если она, конечно, состоится) ударить с юга. А Кристина осталась здесь, на тракте. Она волновалась, ожидая ответа графа Ульриха, и мысленно готовила речь, с которой могла бы обратиться к нему, если он согласится на переговоры. Конечно, она понимала, что всё может пойти не так с самого начала: её перебьют или направят разговор в другое русло… Или вообще откажутся говорить.
Что ж, тогда разговаривать вместо неё будет сталь. У неё всегда получается лучше — громче и убедительнее.