Клуб отъявленных негодяек

— Он знает, что мы знаем, — шепнула Оля, хотя Ника поняла это за мгновение до того, как Оля открыла рот.

Ника сейчас с радостью выстояла бы в очереди на раздачу еды во второй раз и во второй раз бы поужинала, чтобы потянуть время. Но перед смертью не надышишься. Хотя с другой стороны — что может сделать Директор? Не убьет же он их. Может, выгонит, что весьма обидно в самом то конце учебного года.

— Пойдем? — спросила Оля.

— Вряд ли у нас есть выбор.

Ника сглотнула. Уж лучше каждый день иметь шумный день рождения, чем то, что происходило сейчас.

— Идем, — поторопила Оля, которая жила по принципу «сделал дело — гуляй смело».

Она поднялась и Ника последовала ее примеру. Несколько секунд они молча стояли, а потом сгребли грязную посуду со стола, и отнесли ее в положенное место. После этого они, взявшись за руки, вышли из столовой.

Пока они шли, Оля сделала несколько предположений на счет того, по какому еще поводу Директор мог их вызывать. И хотя Ника еще ни разу правильно не отвечала на предположения, тут она понимала, скорее нутром, чем своими суперсилами, что все они — ложные.

У двери в кабинет они остановились. Ника была согласна стоять там до утра, лишь бы не входить. Но Оля все-таки постучалась, и они зашли.

Кабинет был таким же, как и всегда. Даже запах тот же. Но теперь освещение было полным. Кабинет мало чем отличается от коридора. Те же дубовые панели до середины стены и светильники настенные, а не потолочные. Только вместо паркета под ногами — истертый ковролин в цвет обоев.

До того, как Ника и Оля зашли, Директор сидел за столом. Но сейчас он встал, обошел стол и, опершись на него, сказал:

— Ну, здравствуйте, детективы.

Тут Ника поняла, что Директору действительно все известно. Будто пропустив его фразу мимо ушей, ни она, ни Оля не шелохнулись.

— Ну же, садитесь. Разговор, я так понимаю, будет долгим.

Ника подошла к одному из кресел у противоположной от стола стены и села на краешек. Оля опустилась на кресло рядом.

Директор решил сразу перейти к делу.

— И зачем вам нужно было выспрашивать у Маши мое имя?

Маша. Малышка. Неужели она рассказала ему про то, как Лиза, за напутствием Ники и Оли, заставила ее выдать тайну ее родителя?.. Иного варианта не было. Этот случай Ника не предусмотрела. Можно было по-разному выбить из Малышки имя ее папы. Но как заставить не говорить ему, что этим кто-то интересовался? В любом случае было уже слишком поздно.

Теперь Ника поняла, почему Малышка так странно повела себя в коридоре. Она рассказала Директору про них и, похоже, понимала, что сделала что-то не то, раз так смутилась, увидев Нику.

В отличии от Ники, которая не то, что говорить, а дышать могла лишь через раз, в Оле обнаружился запас бравады.

— Вы лучше скажите нам, зачем воруете наши силы.

— Ого, — только сказал Директор. — Так вам и это известно.

— Так это правда! — воскликнула Оля.

На секунду она даже обрадовалась. И, возможно, подумала, что на второе образование ей надо было идти на следователя, а не на педагога, раз ей удалось раскрыть это преступление. Но радость была короче, чем вспышка молнии. И теперь ее лицо было просто как грозовое небо.

— Скажите зачем!

— Это долгая история.

— Вы же сами сказали, что разговор будет длинным. Вот и начинайте!

Директор сложил руки на груди и покачал головой. В этот момент Ника попыталась взглядом донести до Оли, что ее тактика не лучшая. Но Оля лишь поджала губы и отвернулась.

— Боюсь, я не могу этого сделать.

— Что же, — сказала Оля, поднимаясь. — Значит разговор окончен.

Она даже подошла к двери и оттуда бросила:

— Придется всем рассказать, чем вы занимаетесь… Благо, слухи в КОНе распространяются быстро.

— Погодите, — сказал Директор.

Его спокойствие удивляло Нику. Но, вероятно, он за годы в своей должности уже научился холодно себя держать с распоясавшимися студентами.

— Да? — спросила Оля.

— Сядьте.

Ника удивилась, когда Оля послушалась. Сама же Оля не обращала на Нику внимания. Взгляд ее прищуренных глаз был прикован исключительно к Директору. Казалось, она смотрела на него, даже когда развернулась, чтобы подойти к двери.

— Нельзя, чтобы кто-то еще узнал. Это очень для меня важно.

— Ах важно для вас! А то, что все ученики уже непонятно сколько не могут даже поспать нормально — это для вас не важно? В чем вообще логика? Разве вам, как Директору, не должно быть важно, чтобы у ваших студентов силы возрастали, а не наоборот?

— Оля, — тихо произнесла Ника. — Успокойся.

Она попыталась взять ладонь Оли, но та лишь отмахнулась.

— Повторяю. Нельзя, чтобы об этом кто-то узнал. Поэтому… Мне придется предложить вам сделку…

— Сделку? — сказала Оля, привстав с кресла. — Сделку⁈

— Да, сделку. Другого выбора нет. Вы ничего никому не говорите, а взамен… Просите, чего хотите. Все, что угодно.

Теперь лицо Оли от ярости с грозового неба стало напоминать закатное, когда солнце красное и яркое. Она молчала и Ника, которая еще ни слова не сказала, решила, что ее черед высказаться. Правда, в голове было пусто.

— Но это… — только и смогла выдавить она.

— Вы ошибаетесь! — воскликнула Оля. — Выбор есть всегда!

— Это правда, — кивнул Директор. — Но не каждый выбор разумный. А я предлагаю тот, который никому не навредит.

— Но вы уже навредили! Мы весь год мучились и лишь ради чего-то, что важно только для вас!

Директор снова покачал головой.

— Пожалуйста, — сказал он. — Сделайте так, как я прошу. А взамен просите что угодно.

— Да не нужно нам от вас ничего, — сказала Оля с отвращением. — Идем, Ника.

Оля мигом поднялась, а Ника встала только когда Оля открыла дверь. Они вышли из кабинета и, если бы Директор медлил еще хоть одну секунду, то они бы его не услышали. Но он сказал «ладно» и Ника с Олей остановились, будто забыли, как пользоваться ногами.

Затем что-то заставило их вернуться и сесть обратно в кресла.

— Ладно, — повторил Директор. — Вы и так уже много знаете. Вероятно, стоит вам рассказать полную историю.

Ника и Оля переглянулись. Теперь Ника не заметила на лице Оли злости.

— Вам ведь известно, что у Маши за недуг и по какой причине?

Ника кивнула и увидела, что Оля сделала то же самое.

— Долгое время я не знал, что с этим делать… А потом мне предложили помощь.

Директор замолчал и стал что-то обдумывать. В других обстоятельствах Ника подумала бы, что он сочиняет, хочет вплести в свою историю ложь. Но сейчас она была уверена, что Директор с ними предельно откровенен. Оказалось, что он просто думал с чего начать. И, чтобы исключить большинство вопросов, начал сначала.

— Когда я сам учился в КОНе, у меня был друг. Его звали Антон…

Ника стала смутно улавливать, о чем будет история. Но не решалась пока перебивать и задавать уточняющих вопросов.

Маша с самого рождения была слабеньким ребенком. Она быстро уставала, но при этом умудрялась быть гиперактивной, она часто болела, но выздоравливала всегда очень быстро. Ее родители не обращали на это внимания, думая, что это просто особенность организма Маши. Но в какой-то момент эти странности стали выходить из-под контроля. Много времени потребовалось, чтобы понять их причину.

Но сделав это, все стало лишь сложнее. Такой патологии, казалось, не было больше ни у кого во всем мире. Ситуация Маши — абсолютно исключительная. Обычным врачами справится с таким, разумеется, было не под силу. И Директору пришлось обратиться к Антону, целителю, с которым они некогда дружили.

На тот момент у него уже была своя клиника, но дела шли плохо. Его собственные силы позволяли лечить небольшое количество человек за определенное время. Такими темпами ему нескоро удалось бы продвинуться в своем деле. Поэтому взамен на лечение Малышки Антон попросил у Директора силы, то есть забирать их у студентов и перенаправлять их Антону. Он ведь знал, что Директор может руководить чужими силами и что он сам стал директором КОНа. Так должно было продолжаться один учебный год, кроме месяца каникул, так как на это время почти все студенты уезжали. За это время клиника должна была получить имя достаточное для того, чтобы завысить ценник и существовать автономно, без чужой подпитки. А также должен был найтись способ, как вылечить Машу.