Наваждение.

Отпив глоток из бокала, прогнала мысли о друге. Заметила, как загорелась красным небольшая иконка в виде письма, означающая, что пришел новый заказ. По-хорошему мне следовало прямо сейчас отправиться спать, пока спит сын, но спать из-за легкого мандража перед завтрашним днем не имелось желания.

Щелкнув по иконке письма, открыла файл с листом-заказом, погрузилась в работу, однако только успела составить рабочий план, как телефон завибрировал. Покосившись на экран, на секунду зажмурилась, пальцы дрогнули перед принятием звонка.

– Привет, родная, – проворковала мама, – как вы? Как Дэвид, спит?

– Привет, мам. Да, спит. Все хорошо. А ты? Как папа?

– В порядке. Пьет пиво и таращится в телек, ничего нового, – фыркнула родительница. – М-м-м, Ева…

– Да?

– Детка, ты не передумала насчет своего переезда?

– Нет, мам. Не передумала. Ты знаешь, завтра у нас с Дэви самолет в Россию.

– Ох, милая… Мы с папой волнуемся. Как же вы будете там одни. Если бы бабушка была жива, я меньше переживала, к тому же, жилья нет. Знала бы я, не настаивала на продаже ее квартиры. Мне так жаль, моя девочка.

– Зато вы погасили кредит на дом, мама, это главнее. За нас не волнуйся, у меня имеются сбережения и жилье забронировано.

– Но Россия… Детка…

– Обычная страна, мам. Все будет о'кей, да. Ладно, мам, мне пора. Хочу лечь спать пораньше.

– А… Хорошо, дорогая. Позвони, как сможешь.

– Ладно, пока.

Глава 4

Скинув звонок, сжала телефон в кулаке, медленно выдыхая. Очень многое можно и без моих дополнительных пояснений понять из разговора, не так ли? Как я уже упоминала: я хоть и родилась здесь, в Америке, но мои родители из России, переехали сюда в поисках лучшей жизни, работы и достатка. Опустим, насколько это им удалось, неважно. С самого рождения дома звучал только русский язык, когда я стала старше, говорили мы тоже на нем, и только за пределами дома ― на родном, английском. Язык я знала неплохо и не особенно переживала по этому поводу. Хотя вру, переживала немного, конечно. Любой бы переживал.

В родном городе родителей и других моих родичей – Санкт-Петербурге, осталась бабушка. Я, будучи подростком и старше, хоть и не часто из-за дороговизны билета, но гостила у нее. Последний раз я была у бабули, когда мне стукнуло двадцать, именно тогда, на свой юбилей, я повстречала дракона и сделала ту самую татуировку. Почему я так назвала того незнакомца, запавшего в душу глупой девчонке, сама не знаю.

Скорей всего, из-за татуировки, как же мне еще называть… А несколько лет назад бабушка Кейт умерла. К сожалению, я не была на ее похоронах, не получилось. Мама являлась наследницей первой очереди на бабушкину квартиру, так как прописана и потому, что ее единственная дочь. Мама сразу же захотела ту продать, чтобы погасить кредитные долги по их с папой дому, моего мнения спросили, но больше для галочки, чем всерьез. Я согласилась и, честно сказать, не жалела нисколько. Родители многое мне дали и самое главное – жизнь. С рождением сына этот дар я стала ценить особенно сильно.

Что же до наших отношений, то косвенно здесь снова виноват Оскар. Моим родителям он не понравился сразу. Слишком смазливый, слишком верткий, слишком скользкий и притворный, все слишком. Мама пыталась со мной говорить на его счет, папа махнул рукой. Я же ничего не слышала, и постепенно наши отношения стали очень плохими. Мы могли месяцами друг другу не звонить, и только с разводом и рождением Дэви все стало потихоньку налаживаться. Но родители в то же время не спешили мне помогать. Приезжали, конечно, гуляли с малышом пару часов и уезжали. Я не винила, они мне ничего не должны, мое желание родить ребенка – моя ответственность, но осадок остался.

Внезапно в дверь позвонили. Вздрогнула, выплывая из воспоминаний. Удивленно выпрямилась, не понимая, кем мог бы быть поздний гость. Кинула мимолетный взгляд на часы и пошла открывать.

– Ты?

Изумленным взглядом окидываю блондина сверху вниз.

– Я, – улыбнулся краешком губ Алан. – Пустишь?

– Конечно, заходи, – посторонилась и, закрыв дверь за другом, поспешила за ним следом. – Дэви давно спит. Пиво будешь? Правда, есть только безалкогольное.

– Буду.

Друг небрежно скинул светлое кашемировое пальто на пуфик в холле и присел на соседний с моим барный стул. Вытащив жестяную банку из холодильника, налила пиво в бокал и подвинула мужчине, сама осталась стоять в нескольких шагах от него.

– Все вещи успела собрать? – интересуется он, пригубливая напиток и едва заметно морщась. – Может, нужна какая-нибудь моя помощь?

– Да, успела, остались, так, мелочи. По поводу помощи: спасибо большое за предложение, но не нужно.

– Хорошо. А как насчет жилья на новом месте? Бронь квартиры подтвердили? Может, все-таки стоит выбрать дом?

– Нет. И ты, Алан, знаешь причину. Россия – не Америка.

– Пробки и у нас есть.

– Но не такие же! Я видела видео, это же просто кошмар! Да мы три года будем добираться до города, а там по городу еще три года ехать. Нет уж. Тем более нам особенно много места с Дэви не нужно. А возле дома целый детский парк, то, что нужно для сына, опять-таки садик и школа буквально в десяти минутах ходьбы и издательство в двух остановках. И вообще, Алан, извини за грубость, но ты чего пришел?

– Ехал мимо, решил заскочить к подруге детства, – блондин ведет плечами, задумчиво осматриваясь.

Иронично усмехаюсь:

– Да? А на самом деле?

– А на самом деле, я беспокоюсь за тебя, Ева, – мне достался цепкий взгляд цербера, пронизывающий насквозь. Голубые глаза будто подернулись коркой льда, об которую с легкостью можно порезаться.

Тяну, ежась:

– Ты свои садистские замашки забыл оставить за дверью. Выйди и зайди без них, пожалуйста.

Друг несколько минут изучающе меня рассматривает, после чего запрокидывает голову и громко смеется, а взгляд теплеет, черты лица незаметно смягчаются, и я могу свободно вздохнуть. Вот умеет же он.

– Так-то лучше, – ворчу. – Небось, из своего тематического клуба ехал, да?

– Угу, – одним махом допивает пиво Алан. – Ничего от тебя не скрыть.

– Будто ты скрывал.

Он улыбается и раскрывает для меня руки:

– Иди ко мне, егоза, обниму.

– Зачем это? – подозрительно кошусь, но все-таки подхожу. По обнимашкам и теплу чужого тела я как-то соскучилась. Я, конечно, постоянно обнимаю сына, но его ведь не обнимешь так, со всей силы и чтобы даже обвиснусь на крепком теле.

– Чтобы согреться, – и обнимает же, именно так, как мне того хочется. Действительно греет и расслабляет. – Ну вот, – кладет подбородок мне на макушку. – Так-то лучше, да?

– Угу, – соплю в плечо друга.

– Вещи теплые, надеюсь, положила? Я узнавал, в Санкт-Петербурге сейчас достаточно холодно. Все же зима, а зимы там лютые. Ева, почему ты вообще затеяла переезд сейчас, – вздыхает Алан, – дождалась бы следующего лета.

– Потому что решила сейчас, – бурчу, выпутываясь из сильных рук. – Положила я все, а теплые вещи – первым делом. Ты меня совсем за идиотку считаешь, не способную просмотреть прогноз погоды и всю нужную информацию по месту, куда планирую переезд с маленьким ребенком?

– Нет, не считаю, ты у меня молодец, сильная девочка. Но это не мешает мне за тебя беспокоиться.

Ой, лучше бы беспокоился за своих нижних, или как их там правильно называют. Вслух, естественно, я свои мысли не выразила, оставила при себе. Портить только наладившиеся отношения с другом я не хотела. Зная Алана, вряд ли его подобное высказывание обидит, но не зря в миру имеется поговорка: «Молчание – золото». Или: «Промолчи, и сойдешь за умного».

– Ладно, поеду. Завтра утром жди, довезу вас с Дэви до аэропорта.

– Мы и сами можем добраться.

– Не обсуждается, – ласково улыбается мой друг и, чмокнув в висок, уходит.

Закрывая дверь на ключ, не перестаю улыбаться. Все-таки хорошо, когда есть некто такой, как Алан. Надежный и сильный. Просто друг.