Незримая

Охренеть! Видели бы это ребята из Корпуса Псиоников…

Неожиданно сверху на меня чуть не свалился «уголёк». Чёрный и почти потухший, он долбанулся об дно, кувыркнулся пару раз. Чихнул белым паром, и резко «завёлся» — через трещины в коже полыхнули искры, «уголёк» сразу окрасился здоровым пламенным цветом.

И тут же рванул за мной, видя, как сзади смыкается стена воды. Морю очень не нравилась моя выходка, и оно очень хотело, чтобы мы погасли и просто потонули.

Ага, разбежалось. Энергии во мне было столько, что я только благодарил океан, в котором оказался. Я мог жечь рвущееся наружу пламя, не боясь сгореть сам, вода всё гасила. А температуру пара уж как-нибудь выдержу, моих умений хватит.

Тем более я — Последний Привратник… И если я сказал, что Последний, значит, тому хмырю впереди осталось недолго.

Эта ирония судьбы вызвала у меня усмешку. А вдруг и вправду пророчество открывается именно таким банальным способом? Ищешь всех привратников, убиваешь, и в конце должен остаться только один.

«Уголёк», несущийся рядом, зарычал. Вскинул голову.

Я захохотал, когда увидел, что над нами колышется фигурка Привратника. Что, не ожидал, что мы догоним⁈ С этой мыслью я прибавил пламя, превращаю воду сверху в пар.

Через пару секунд тело человечка, прорвав верхний водяной купол, полетело вниз, к нам. Рассекая клубы пара и дыма, он бухнулся на дно, и через мгновение мои руки уже сжимали его воротник.

Схватив его за грудки, я подтянул Привратника к себе и прорычал:

— Где она⁈

Капюшон слетел с головы бедняги, открывая немолодого мужчину с седыми волосами. Он таращил на меня испуганные глаза, пытался что-то сказать, но его кожа уже покрылась вся волдырями.

Ещё миг — и Привратник вспыхнул пламенем, что-то прокричав в последний раз опалённым горлом.

Да твою ж псину!!!

Я заорал от злости и безысходности, но ничего не мог поделать. Энергия вылетала через меня, ища выход, и даже океана вокруг уже было недостаточно, чтобы загасить это. Вот же я толчковый пёс, даже не заметил, что уже теряю контроль — слишком огромная мощь!

А если?..

Мой внутренний взор направился в третью чакру, в тот божественный кирпич, который не давал моему Василию раскрыть весь потенциал. И всю энергию, рвущуюся наружу, я направил в него.

Море кипело. Трещали вокруг пар и пламя. Ревел огонь в моих энергоконтурах.

И вдруг Магия Вето в третьей чакре неожиданно исчезла, и энергия пошла вверх, прошибая мне сразу все чакры. Оракульная и три небесных засвистели, как паровозные гудки — пламя у меня разве что из ушей не попёрло.

Запрокинув голову, я закричал, изрыгая пламя, и водяной пузырь вокруг стал ещё шире, дно подо мной занялось пламенем. Я горю… Я чувствовал, как кипит горло, и даже моя кожа, закрытая пламенным щитом, не выдерживает.

Сверху открылось голубое небо — море расступалось под напором той силы, что явил ему Последний Привратник. Стоя на горящем дне и глядя на белые облачка, я подумал: «Неужели сделал всё, что мог?»

— Эвелина, — прохрипел я, выпуская последние крохи воздуха.

Небо окрасилось оранжевым цветом — из моря вверх вырывался уже чистый огонь. Осталась ещё львиная доля огня, и надо куда-то его девать.

А рядом, игриво ловя открытой пастью потоки пламени от меня, сидел, как ни в чём не бывало, «уголёк». Его разъярённая стихия никак не пугала.

Косой взгляд на него подарил мне слабую надежду. А ведь те печати, которые держат Ключевца в этом облике… На них надо влиять тонкой псионикой, но ведь можно попробовать и грязной — этой мощи бы хватило, чтобы сбить замки. Нет, конечно, это всё равно что забивать гвозди экскаватором, но, главное, бить точно, и знать, какие узлы развязывать.

И, недолго думая, я схватил «уголька» за гриву, притянул к себе. Иди сюда, дружище! И я ударил… всё пламя пошло сквозь Ключевца, прошибая его энергоконтуры. Пусть кайфует вместе со мной.

Рёв «уголька» потонул в моих ушах, я хотел орать вместе с ним, но было уже нечем. Весь воздух вышел, и я мог только глотать звуки, как рыба. Всё вокруг потонуло в пламени, я уже ничего не видел.

Ну, всё, больше энергию девать некуда… Непроизвольно я сжал в пальцах кулончик из псарэса. Эвелина, надеюсь, мы всё же ещё встретимся в каком-нибудь из миров.

Неожиданно пламя исчезло. Просто оно было — и вот его нет. А я пустой, как высушенная до дна бутылка вина, упал на колени. Ключевец куда-то исчез…

От испуга я вдруг вдохнул ту смесь гари и пара, крутящуюся вокруг, и закашлялся. Перед глазами поплыли круги, и последнее, что я увидел, как тот гигантский водяной стакан, в котором мы оказались, стал схлопываться.

— Жжёный ты… — только и успел прохрипеть я, как десятки тонн морской воды ударили.

Перед тем, как отключиться, я подумал, что и вправду жаль, что из меня не получился Последний Привратник.

В этот раз не было никаких видений. Ни пустыни, ни Незримой, ни даже самой захудалой Пробоины…

А зря. Теперь у меня действительно было много вопросов. Особенно к Незримой.

То есть, Эвелина всё-таки беременна?

С одной стороны, меня обуревала отцовская радость и мужская злость — если кто-то что-то надумает сделать с моей чернолунницей и с ребёнком, я сотру злодея в порошок. Пусть даже это будет злая богиня, пусть хоть Легион — погибну сам, но остановлю. Иначе зачем жить?

С другой стороны, меня взяла лёгкая обида. Значит, вымышленных танцев с бубном было достаточно, чтобы зачать ребёнка. Я всё же любил такие дела делать по старинке… А иначе зачем жить⁈

Ну, наши медики и умники в Свободной Федерации могут подобное, оно ясно, но для сохранения у социума тяги к развитию женщин никто не лишал права на продолжение рода. Уже проходили такое в истории — если жизнь не ценится, она начинает обесцениваться.

Вопросов у меня было много…

Престарелую Избранницу я, судя по всему, утопил в той же черноте, которой она поклонялась. Но перед этим она успела отдать приказ, что Эвелину надо найти, чтобы остановить пророчество.

Драгошу увёл её на Южные Острова. Увёл зачем? Драгош Рюревский хороший или плохой? Почему духи рода обманули меня?

И Царь ещё этот со своей капитской честностью. А как наплёл-то, как наплёл! Ну, толчковый пёс, наша следующая встреча будет совсем другой.

Жаль, что никаких видений не было. Вопросов у меня было море…

Люблю море.

Мне нравилось пробуждаться в госпитале, где, как я всегда знал, работают прелестные и умопомрачительные медсёстры. Иногда мне казалось, что Свободная Федерация специально проводит такой отбор, чтобы раненых солдат лечили подтянутые красотки, в коротких халатиках, пуговки у которых так и натягивались на груди.

Когда мне в этом мире в лазарете попалась умопомрачительная Арина Соболева, я понял, что это не отбор. Просто красота призвана спасать Вселенную, вот она и спасает… В госпиталях.

Мне нравилось пробуждаться дома, в собственной кровати, в обнимку с любимой девушкой. Когда ты протягиваешь ладонь, и ощущаешь мягкую, тёплую кожу под пальцами.

Просыпаться в казарме на армейской кушетке тоже было своего рода удовольствием. Трудная жизнь солдата, полная ограничений, как раз и была примечательна тем, что ты знаешь истинную цену удовольствию. И наслаждаешься каждой секундой.

А вот пробуждаться, когда тебя хлещут по щекам, а в спину упирается что-то острое и щербатое… Нет, это мне не нравилось!

— Вставай! — и новая пощёчина, — А ну!..

Следующий удар я перехватил. В моих пальцах застыла чья-то ладонь, а потом она отъехала.

Я кое-как разомкнул глаза…

Белые облака. Синее небо, которое чуть правее обрезано нависающими чёрными скалами. Крики чаек.

Где-то шумит прибой…

Я люблю море. И это был бы рай, если бы не жуткая боль, охватившая всё тело.

Мышцы болят, как будто я самое малое разгружал капитский космический крейсер, вернувшийся из колонии. Кожа горела, и ласковое солнышко, маячащее в небе на краю зрения, причиняло ещё больше боли.