Незримая

Но я вспоминал о ней, и мозг охотно фантазировал, как худенькая Избранница выглядит без…

Залп плазменных орудий вырвал меня из размышлений и я, вскочив, короткими перебежками двинулся между холмами к «дестроеру», вибрацию от которого уже прекрасно ощущалась ногами. Родной «свисток» покачивался в руках — как же я скучал по своей винтовке.

Я уже знал, как всё дальше будет. Встречусь с разведчиками. Потом меня атакует псионикой искусственный мозг «дестроера». Потом начальство сверху решит, что мой кокон не выдержал. Что жизнь снайпера-диверсанта стоит меньше, чем вражеский могучий псионик, после чего скинут с орбиты бомбу.

И умру я с мыслью о том, что не успел передать важнейшее донесение. Этот таинственный капитский псионик — не живой человек, а…

Я замер как вкопанный, чуть не споткнувшись. Да твою же псину! Вот о чём я забыл!!! Вот что за мысль столько раз билась у меня на задворках!

Тот хозяин Островов, сознание которого я почуял в сети Пульсаров. И капитский псионик, который тогда едва не вскрыл мой кокон…

Одна сила! Слишком похоже, слишком одинаково.

Сейчас он гораздо сильнее, чем тогда. Что это, сборище душ, гуляющих по Вселенной, или бездушный искусственный интеллект, созданный капитами?

Не знаю!

Но одно я знаю точно. Его нужно остановить, причём не только в мире Пробоины… Легион уже сделал всё, чтобы выжить — уничтожат его в одном мире, он останется в другом.

Я поднял голову… Есть ли смысл вызывать пси-связь, чтобы достучаться до умников на орбите?

Потом я усмехнулся. Легион, к счастью, очень туго учится. Ну вот только что была иллюзия, где ловушка была точно такой же, где я должен был добровольно открыть разум. И нет, он попытался ещё раз…

«Тим?» — голос командира, усиленный имплантом в моём затылке, раздался в голове.

Я покачал головой, чувствуя, как мир вокруг рассеивается на осколки. В другой раз…

Пространство передо мной раскрылось в сумрачную таверну. Нос втянул запах спиртного и специй, а ещё крепкого мужского пота. Вокруг висели звуки отдыхающего народа — гомон, смех, редкие крики, стуки кружек…

— А я тебе говорю, царь хотел только блага стране! — пропыхтел пьяный Сивый, схватив меня за лацкан мундира, — Он даже сына не пожалел, когда тот смуту затеял!

Я беспокойно оглянулся. В таверне полно народу, и то, что армеец таскает за грудки рядового царской гвардии, могут воспринять неоднозначно.

И только потом я, подняв руки, осознал, что это тело Фёдора Громова. Ух, какой я здоровый и мощный.

Хомяк сидел рядом, набивая трубку табаком. Перед нами стояли стаканы и, судя по запаху, пили мы что-то явно крепче пива. Хотя Гром, судя по ощущениям, не пил вообще…

— Хотел да расхотел, — шёпотом пропыхтел Хомяк, попыхивая трубкой и щёлкая пирусной зажигалкой, — Сивый, безлунь драный, ты бы поменьше налегал.

— А что? — Сивый не унимался, — Царь Храм взял? Взял… Вон, даже усыпальницу приказал заново отстроить, всяко власть крепче будет. Порядок наведёт, луной клянусь… если здоров будет.

Мы все замолчали, и я почувствовал, что такие разговоры неспроста.

— А великолунцы? — спросил Хомяк.

— А что великолунцы?

— Столько народу полегло, и вдруг мир?

— Ааа… — Сивый отмахнулся, потом тоже зашептал, — Говорят же, они Царю лекарство дали. От хвори этой чёрной.

— Лекарство? От божьей кары?

Сивый поджал губы и развёл руками. Я всё это время молчал, но вдруг заговорил, причём против своей воли:

— Не знаю. Наши говорят… — я понизил голос, — Короче, маги говорят, что не к добру этот мир. Даже Славины, и те шепчут, что Царь не по своей воле подписывает, что при смерти он. И что Борзовы тогда исчезли не просто так, и что это всё великолунцы…

В этой сценке я был просто наблюдателем. А потом вдруг дошло, что это ни хрена не иллюзия. Вот не знаю, откуда появилось это чувство, но я вдруг понял, что всё реально.

— Не узнаем мы правды, — Хомяк, нервно крутя усы, хмуро проворчал, — Вот что это было в горах, а? Василия, своего же сына, Царь туда отправил. Я смотрю, он, храни его Луна, сыновьями направо и налево раскидывается…

Сивый упрямо покачал пальцем, а потом хрюкнул от смеха.

— Может, Чёрная Хворь уйдёт, и он ещё родит?

— Угу, твою Пробоину, так и уйдёт. Для того и рожаем наследников, да? Чтоб проклятия всякие снимать… — он поперхнулся, — Да Вертуны закрывать.

Сивый распахнул было рот, но помрачнел, и спорить с сержантом не стал. Повисла тяжёлая пауза.

Мой рот открылся по воле Фёдора, который ещё не подозревал, что внутри него безмолвный наблюдатель.

Я сказал:

— Как Василий закрыл этот Вертун, я не представляю… Но я вам точно говорю — если б Вертун вырос в Гиганта, тут бы всем хреновастенько стало. Даже столице.

Остальные молчали, явно вспоминая о Василии Рюревском. Фёдор, то есть я, со вздохом продолжил:

— А я думал, что это Луна Жёлтая вернётся раньше срока… А оно вон как оказалось.

— Слушай, ну он же маг…

— Маг огня! — я стукнул кулаком, — А там Жёлтый Вертун был. Земля, Сивый, земля! А он огонь… — тут я всплеснул руками, — Да и вообще, он же не Привратник.

Ещё никогда при мне Громов так не фонтанировал эмоциями.

— Ну, может, потому что он Рюревский? — со вздохом спросил Хомяк.

Фёдор, то есть я, только пожал плечами. Снова повисло горькое молчание…

Э, нет, недолунки мои хорошие, рано вы меня хоронить собрались! Я сосредоточился и, прорывая невидимый барьер, отделяющий моё сознание от этой далёкой сцены, попытался взять тело Фёдора под контроль.

Я не знал, где они, но подозревал, что в Великорюревск ещё не вернулись.

— Ладно, скоро придут эти, из тайной службы, — Хомяк поморщился, — И телохранитель этот, Истомин который… Хрен знает ещё, на чью сторону он встанет.

Я вспомнил, что Влада Истомина тогда утаскивали связанным. Мне так и осталась непонятной роль телохранителя во всей этой истории, где меня, Василия Рюревского, заманили в ловушку в горах.

Сивый заупрямился:

— Сам царский наследник нам приказал уйти. И звание у него там было… это… а до какого он дорос-то там?

Сивый и Хомяк обсудили все последние слухи, и я понял, почему они просто так сидят в таверне, и их ещё не арестовали. Тут было много и других гвардейцев — с обычными солдатами они сидели за одними столами и выглядели растерянными.

По разговорам я понял, что и вправду нахожусь в Ночёвке — в той самой деревне, где меня, царского наследника Василия, должны были убить. И что гвардия, которая подоспела-таки на помощь, схватила несколько языков…

И наговорили они много странного, особенно про то, кто заказал им наследника.

К этому добавилось и то, что в Ночёвку приехали Стражи Врат. Они все проворонили рост Жёлтого Вертуна, который тут чуть не случился. И это вдобавок к тому, что Привратников в Красногории не осталось.

Почти все они исчезли после того, как Царь взял штурмом Горы Диофана, точнее, Храм Первого Полнолуния.

Жёлтый Гигант, который мог неожиданно появиться возле столицы — это серьёзная проблема. Сотни тысяч жизней могли просто так исчезнуть. Все подозревали, что это месть Драгоша за нападение отца, и к чернолунникам внезапно стали очень плохо относиться.

И всё бы ничего, но в Ночёвку заявились и Стражи Рода… Таинственные тени, везде сопровождающие Царя, приехали сами по себе и отправились в ту долину, где последний раз видели Василия. Вся когорта Стражей была в полном сборе в маленькой деревушке.

Но что именно так всех напугало, я расслышал не сразу…

— Надеюсь, всё же, это слухи, и Царь жив, — прошептал Сивый.

— Нехорошее что-то в Красногории назревает, — проворчал Хомяк, — Вот чует моя задница…

— Эй, это обычно я чую чего-нибудь, — возмутился Сивый, — Но ты прав. Сгинь моя луна, непонятно всё.

— Интересненько… — вырвалось у меня, пока я пытался взять под контроль Фёдора.

Это оказалось трудно, учитывая, что моё сознание физически сейчас находится за тысячи километров. Моя интуиция подсказывала, что делаю я это благодаря магии Привратника. Эдакий портал, только мысленный.