Страница 8 из 24
– Удачи, Чудакова.
И едва я успеваю открыть рот, как двери лифта закрываются перед моим лицом. Видимо, не у меня одной сегодня утро не задалось.
Недоуменно вскинув брови, я несколько минут стою и моргаю в пустоту, а затем в таком же потерянном состоянии разворачиваюсь и направляюсь в кабинет генерального.
Делаю глубокий вдох, а после стучу в отполированное лаком красное дерево и заглядываю внутрь:
– Петр Семе… – Я замолкаю, когда мой взгляд врезается в мускулистую спину под плотно облегающей белой рубашкой. Вялый от похмелья мозг не сразу, но все же соображает, что этот высокий и широкоплечий мужчина – не Петр Семенович.
Делаю неуверенный шаг и закрываю за собой дверь, все еще разглядывая не того, кого ожидала увидеть в этом кабинете. А стоит ему обернуться, как моя челюсть отвисает чуть ли не до самого пола. Потому что передо мной стоит Айдаров.
Нет, я не то что согрешила – я задушила самого Сатану, и прямо сейчас он воскрес, влез в деловой костюм от «Хьюго Босс» и стоит передо мной во всем своем великолепии, подпирая крепкими бедрами стол моего директора.
И у меня на языке вертится вполне резонный вопрос: «Какого хрена?»
– Что ты… – мысленно встряхиваю себя. – Что ты здесь делаешь?
Дыхание предает меня, учащаясь и буквально со звуком вырываясь из моей вздымающейся от возмущения груди. Это сон. Тот самый кошмарный и отвратительный! Это просто не может быть правдой. Что он вообще здесь забыл?
– Алевтина, присядь, пожалуйста, – сбоку от меня раздается знакомый голос с возрастной хрипотцой, и, метнув взгляд в сторону, я тут же концентрирую внимание на новом собеседнике.
Петр Семенович.
Громко втянув носом воздух, я мгновение не дышу, позволяя горящим легким остыть. Кажется, еще немного – и я разревусь. Нехорошее предчувствие забивает комом горло. И облегчения от присутствия генерального директора я совершенно не испытываю. Напротив, колени начинают дрожать еще сильнее, потому что увиденное мной выражение его уставшего лица, заставляет мое сердце свернуться в клубочек и забиться в угол, как испуганного котенка.
– Петр Семенович, что происходит? – Я протягиваю руки и, сжав спинку стула подрагивающими пальцами, нервно сглатываю. – Зачем вы вызвали меня в выходной? И что этот человек делает здесь?
Я слишком взволнована и напугана происходящим, чтобы следить за своим голосом, который сейчас подобен жалостливому писку.
– Этот человек… – Петр ослабляет галстук, прочищает горло и складывает руки на столе. – Этот человек – твой новый начальник, Алевтина Александровна.
Мои брови взлетают вверх, а рот распахивается от удивления. Нет, нет, нет…
Я качаю головой, мечтая, чтобы на сегодня похмелье было моей единственной проблемой, однако потрясение, которое я сейчас переживаю, перекрывает все мои чувства. Абсолютно все.
– Петр Семенович, – выходит сипло, – что вы такое говорите?
– Прости, что не сообщил заранее, я думал, что все образуется…
– Заранее? – взрываюсь от возмущения. – То есть это планировалось давно?
– Все началось еще месяц назад.
Месяц. Почему он столько молчал?
– Я не понимаю… – Мотая головой, осторожно присаживаюсь на стул, потому что ноги меня подводят. – Я прошу вас, Петр Семенович, объясните мне, пожалуйста.
Едва ли не молю генерального, всматриваясь в его лицо в поисках хоть малейшего знака успокоения. Но ни черта подобного. Ни черта, кроме печальной улыбки.
– Мы обанкротились, девочка. – Мое сердце болезненно замирает в груди, когда Петр Семенович прячет взгляд в сторону и проводит по лысине ладонью, прежде чем снова посмотреть на меня: – Я обанкротился и больше не могу выполнять обязательства. Ни перед заказчиками, ни перед сотрудниками. – Следует тяжелый вздох. – Прости, милая, но я вынужден так поступить, – Петр Семеныч оставляет официальный тон. – Эта фирма дорога мне не меньше, чем тебе, Аля, но это бизнес. И здесь выживает сильнейший. Так я смогу хотя бы сохранить рабочие места сотрудникам.
– Нет! – Хлопаю ладонями по столу и вскакиваю на ноги, дрожа каждой клеточкой тела. – Не говорите этого! – Мой голос вздрагивает. – Мы что-нибудь придумаем…
– Аля, послушай меня внимательно, – Петр обрывает мои взволнованные возгласы, качая головой. – В пятницу ночью на складе произошло возгорание… сгорели все стройматериалы. – Боже! – Это и стало последней каплей. Уйдет слишком много времени на повторные заказы, мы просто не успеем уложиться в срок. Затянем сдачу объектов, и дольщик сразу подаст иск в суд. – Грустная ухмылка падает тенью на лицо директора. – А он подаст в любом случае, потому что у меня нет средств закончить его заказ к нужному сроку. Так же, как и найти новые инвестиции. – Он делает спокойный вздох и облокачивается на стол, продолжая вкрадчивым тоном: – Этот молодой человек не враг нам, девочка. Поверь, я отдаю вас в хорошие руки.
Хорошие руки? Он отдает нас в руки исчадия ада!
Глаза застилает мутная пелена слез, мне приходится сесть обратно и зажмуриться, чтобы уничтожить их. Если такое возможно.
– На мой счет не переживай, я свое отработал…
– Не надо успокаивать меня, Петр Семеныч, – шепчу, потупив глаза на сложенные в замок руки. – Неужели нельзя ничего сделать? – поднимаю голову и впиваюсь умоляющим взглядом в своего начальника – настоящего, а не самозванца.
– Можно. Я и делаю. Хаким Тазиевич недавно на рынке, но имеет хорошие возможности и перспективы. Лишь объединив все ресурсы, мы сможем достигнуть общей цели. У него есть деньги, у меня – хорошие сотрудники. Совместными усилиями вы повысите конкурентоспособность, а также увеличите прибыль, закончив все незавершенные объекты.
– Но… – Прикусываю язык, едва сдерживая эмоции. – Но ведь вам необязательно покидать пост. Если вы объединяете, значит…
– Аля, – Петр снова перебивает вспыхнувшую в груди надежду. – Не нам ставить условия.
Втягиваю воздух, едва ли не царапая ногтями стеклянную поверхность стола. Не нам… Ну разумеется!
– Алевтина Александровна, Петр сообщил вам не все новости, – официальным тоном вмешивается Айдаров, заставляя трепет беспокойства в моем животе усилиться. А затем я замечаю сбоку от себя тень – мерзавец вольготно присаживается на край стола. Сердце проваливается куда-то в живот. Становится душно и сложно дышать. Он слишком близко, чтобы я смогла безболезненно выдержать его присутствие. И я убеждаюсь в этом, когда с трудом сглатываю и поднимаю взгляд, встречаясь с бездушной серостью проклятых глаз. – Существует такая вещь, как консорциум, который подразумевает под собой объединение нескольких компаний в одну, а следовательно, и объединение их структур управления.
Я не понимаю, к чему он ведет, поэтому молчу и жду, когда циничный ублюдок продолжит выносить приговор мне, пока, сама того не желая, втягиваю носом аромат его парфюма, по-особенному играющего на бронзовой коже этого сноба. Сейчас я мечтаю, чтобы мое обоняние атрофировалось. Мне не может нравиться запах столь подлого человека.
– Я никого не увольняю только по просьбе Петра Семеновича, поэтому ты всего лишь получаешь должность ниже рангом и более опытное начальство.
Удар приходится прямо мне в грудь, проламывая ее насквозь и долетая острой пикой в уязвимое от боли сердце. Зачем он это делает?
– Если тебя что-то не устраивает, бумага и ручка помогут найти тебе выход из положения.
Глаза уже горят от плотины слез, которая их застелила, но я держусь из последних сил.
– Петр, вы свободны. – Айдаров разрывает со мной зрительный контакт, но я продолжаю смотреть на его горло, мечтая воткнуть в него карандаш. – Завтра мой юрист приедет для оформления документации. – Я слышу, как ножки стула скользят по паркету, а затем вижу, как Хаким прощается, едва кивая моему директору. Жаль, что в этот момент у меня не хватает мужества обернуться. А когда шаги за закрывшейся дверью стихают, слеза все-таки ускользает, и я быстро вытираю ладонью щеку. Конечно, кое-кто не упускает это из вида, и следом надо мной раздается холодное: