Страница 2 из 55
— Нет, только о ней, — ответил он и, но чуть погодя, признался: — Не хочу уезжать. Предчувствие нехорошее.
— Праматерь что-то сказала?
Гай вздохнул.
— В том-то и дело, что нет. Но предчувствие нехорошее. Я ведь тоже немного колдун, хоть и колдовать не умею, — он скупо усмехнулся.
— Я, конечно, не колдун и лишён каких-либо предчувствий, — заметил Бренн. — Но, склоняюсь к мысли, что если бы намечалось что-то плохое, Праматерь, наверняка, предупредила бы вас.
— Очень сомневаюсь, — Гай допил брагу и через всю комнату швырнул бутылку в стоящее в углу ведро для отходов. — Мы для них вроде мышек лабораторных. Бегаем шустро, глазу приятно.
Вновь возникла тягостная пауза.
— Будешь? — спросил Бренн, указывая на коробку с папиросами.
Гай слез с подоконника, подошёл к столу и взял несколько штук. Затем достал из кармана тряпицу, аккуратно завернул в неё папиросы и, не прощаясь, ушёл.
На следующий день, когда Гая уже не было в городе, убили его жену.
…
Задумавшись, Бренн не заметил, как прошёл рыночную площадь и очнулся лишь когда ступил на улицу имени Двух богинь, которая вела к его дому. Было пустынно, дорога освещалась только светом из окон. В полумраке невысокие дома казались ещё более уродливыми, чем днём. Как будто огромные валуны, собранные в одну кучу — а под ногами река из песка. Внезапно Бренн услышал шорох за спиной: скрип песка под чьей-то неосторожной подошвой. Он резко обернулся, но, тут же, краем глаза уловил движение впереди. Три чёрных тени окружили его, тихо взвизгнул доставаемый из ножен кинжал.
— Я секретарь Старшего агента Элсара, — произнёс Бренн.
Во рту стало сухо от страха, между лопатками пробежал холодок.
— Мы знаем, кто ты, — ответила одна из теней мужским голосом, и в тот же миг все трое напали на Бренна. Он ударил кулаком наугад, попал по металлу — рука отозвалась острой болью. Его схватили, заломили руки за спину, ударили под дых. Колени подкосились, Бренн упал на землю, хватая ртом ставший колючим воздух. К его лицу прижали пропитанную чем-то вонючим тряпку.
— Де`гжи к`гепче, — услышал Бренн над собой ещё один мужской голос.
В голове толкнулось узнавание: «Майер? Какого Вилла?!»
А затем его затянуло в небытие.
…
Иногда сознание возвращалось к Бренну, и тогда он как будто слышал рокот зажатой тисками скал реки, скрип отрываемых ворот, гулко отдающиеся от стен шаги нескольких ног…
Внезапно в лицо ударил яркий свет. Даже сквозь закрытые веки Бренн почувствовал боль. Он хотел прикрыть глаза рукой, но понял, что не может пошевелиться. Хотел повернуть голову, но шея оказалась чем-то охвачена, так что голова прижималась к поверхности, на которой Бренн лежал. Превозмогая боль, он приоткрыл глаза. Над ним нависал низкий потолок, по бокам каменные сухие стены. Скосив глаза направо, он увидел воткнутый в розетку и ярко горящий факел — именно его свет ослепил Бренна. Людей видно не было, хотя он ощущал, что не один. Время от времени раздавались неясные шорохи, словно кто-то переставлял предметы. Скосив глаза налево, Бренн увидел ещё одну стену — на неё падала тень чего-то длинного, похожего на тумбу без ножек, и он сам, лежащий на ней. У изголовья стояло нечто большое, громоздкое и бесформенное. Как будто тоже тумба, заставленная непонятными вещами. Бренн почувствовал, что испытывает перед этой штукой ужас. От напряжения глаза начали слезиться, и Бренн закрыл их.
— Пришли в себя, очень хорошо, — сказали сзади.
Бренн вздрогнул. Тут же подумал, что голос ему знаком, но кому именно принадлежит, Бренн вспомнить не мог.
Он хотел спросить, где находится и что происходит, но понял, что не может произнести ни слова. Язык отказывался его слушаться, заполнив рот, будто огромный моллюск.
— Не пытайтесь разговаривать, — сказал тот же голос.
На этот раз Бренн узнал его обладателя: врачеватель Окато.
— Вас отравили ядом растения Ииябо, он сохраняет относительную ясность мысли, но лишает речи, — продолжал Окато с доброжелательной интонацией. — Не надо беспокоиться, я и так всё вам расскажу. Вам, наверняка, хочется знать, где вы находитесь и по какой причине сюда попали. Всё очень просто, друг мой: вам не повезло быть приближённым человека, который меня обидел. Я говорю о Старшем агенте.
Что-то металлически лязгнуло; Бренну вспомнилась бесформенная тень, и он судорожно сглотнул комок страха. Окато находился вне поля его видимости. Бренн, как мог, скосил глаза вниз и увидел, что руки в нескольких местах привязаны к тумбе верёвочными кольцами. Он попытался пошевелить ногами: бесполезно. Крепко же его привязали.
— Старший агент Хадар не дал мне получить то, что должно принадлежать, — продолжал Окато всё тем же ровным голосом.
«О чём это он?» — подумал Бренн.
В памяти возникло расплывчатое воспоминание-рассказ Хадара, как на собрании он пошёл против Окато и не позволил ему забрать Миру для опытов. Не об этом ли говорит дьявольский врачеватель? Но причём тут Майер? Бренн точно слышал его голос, перед тем, как отключиться. Он же правая рука Хадара.
Внезапно Окато подошёл так, что привязанный смог его увидеть. В холёных, белых руках врачевателя были тонкий нож и плошка с тёмно-красной жидкостью.
«Что ты собираешься со мной сделать?!» — хотелось закричать Бренну.
Но он смог только замычать, глядя на врачевателя расширенными от страха глазами. Нет ничего хуже, чем оказаться во власти этого убийцы с изучающим, безжалостным взглядом.
Окато вновь исчез из его поля зрения, и до воспалённого слуха Бренна донесся звук бьющейся о металлическое дно струи воды.
— Нет, поставь сюда. И уменьши огонь! Оно не должно закипать, только раствориться, — прикрикнул на кого-то Окато, и Бренн убедился, что кроме них в комнате есть ещё помощник врачевателя.
Бренн пошевелил пальцами рук, надеясь ухватиться за что-нибудь и развязаться, но пальцы скользнули по гладко отшлифованному дереву.
— Вам, конечно же, хочется знать, что с вами будет дальше, — произнёс Окато, на этот раз, обращаясь к Бренну. — Я собираюсь улучшить вас.
Бренн судорожно сглотнул.
— Мы, люди, слишком слабы и уязвимы. Хрупкие кости, нежное мясо и безмерное самомнение. Благодаря мне, вы станете крепче, сильнее. Сможете одной рукой поднять крупного мужчину в воздух или ударом о землю превратить в кровавое месиво.
Несмотря на то, что в комнате было не жарко, Бренн взмок от пота. Тонкие струйки катились по лбу, выедали глаза. Сердце испуганно трепыхалось, зубы стучали, и Бренн сжал их.
К нему подошёл невысокий щуплый мужчина примерно его возраста — с лицом, похожим на крысиную мордочку и в одежде врачевателя — длинной, не стесняющей движения робе с рукавами, скрывающими запястья и глухим воротом. В руке он держал нож. Равнодушный взгляд остановился на лице Бренна.
— Раздень его до пояса, — приказал Окато.
Всё с тем же безразличием мужчина разрезал на Бренне рубашку снизу вверх. Когда холодный металл коснулся его кожи, Бренн невольно вздрогнул. Его охватила паника. Он изо всех сих напрягся, в отчаянной попытке разорвать путы, но не смог даже пошевелиться. Из горла, сдавленного удавкой, раздался хрип.
— Тише, тише, мой мальчик, — сказал Окато.
Он приблизился и провёл ледяными пальцами по мокрому от пота лбу Бренна.
— Поверь, мы сделаем тебя лучше.
Его помощник, тем временем, освободил привязанного от одежды. Вместе с Окато они передвинули стол, на котором лежал Бренн, и он с ужасом увидел невысокий каменный куб, на котором были разложены матово блестящие тонкие ножи, клещи и лопатки; на спиртовке стоял прозрачный сосуд с тёмно-красной жидкостью. Она лениво колыхалась, и время от времени на её поверхности вздувались и лопались пузыри.
При виде этого, Бренн вновь задёргался и замычал. Путы врезались в его кожу, но он не чувствовал боли, охваченный древним ужасом смерти.
— Приступим, — сказал помощнику Окато. — Следи, чтобы он до конца был в сознании, это важно.