Лиловый рассвет

Но самым главным для Яна были дела на Земле: она уже была охвачена пламенем. Слиш­ком много азурцев переселилось на планету за последние двадцать лет, а после того, как «Нотрек» был уничтожен грандиозным террористическим актом, террористические атаки участились, и за то время, что Ян отсутствовал на планете, бомбы рвались каждый день. В ответ на это Тильмос распорядился усилить контингент СБА на планете. Однако командующий земными силами Лиловых обещал Гарвичу расправиться с последним азурцем в течение месяца после сигнала о начале полномасштабной кампании. Конечно, такие заверения обнадеживали, тем боле, что об успехах, то есть о разорённых и взорванных гнёздах «эсбэ», рапортова­ли часто, но как только на орбите Галерона Ян одномоментно уложил сорок восемь человек, Совет распорядился выслать к Земле два десятка десантных кораблей и три крейсе­ра. Этим сообщением были напуганы все несмотря на то, что и со стороны Лиловых к Земле была направлена под­мога – два десятка таких же транспортных кораблей, как и «Лоддо».

Но подкрепление вряд ли могло обнадеживать. Грузовые корабли, даже переоборудованные, не могли в полной мере сравниться ни с десантным кораблем, ни с крейсером. Боевые орудия не были достаточно мощны, да и полноценной стартово-посадочной площадки на кораб­лях такого класса не было. Приходилось надеяться на мужество восставших и крепкую веру в победу.

После завтрака Ян отправился в тренировочную комнату, где обучался подготовке на термомечах. Там он застал Мишеля и Вуревича, которые, уже успели начать тренировку и, надев гипнотрансляционные шлемы, имитирующие боевую обстановку, старались побольнее поразить друг друга виртуальными мечами. Судя по позам тренирующихся, Вуревич отступал под напором Мишеля. На его нижней части лица, выступавшей из-под шлема, вон заметил усердие, на лице Мишеля – наоборот, можно было разглядеть улыбку лёг­кости и непринужденности, с которой он двигал своего противника к стенке.

Они сражались так десять минут или около того, когда Ян вошёл, и тут же Вуревич в бешенстве сорвал с себя шлем.

– Нет, я так не могу! Ты пять или шесть раз мог убить меня и оставлял в живых!

Мишель, сняв шлем, только хохотал в ответ.

– Ян, посмотри на него: он издевается надо мной, как кошка над мышкой.

Мишель рассмеялся вновь, вслед за ним улыбнулся и Ян.

– Мишель, иди к чёрту! – выругался Вуревич.

– Что ж, сразишься со мной? – предложил Ян в ответ на обиженный тон Вуревича.

Тот немного поколебался.

– Да, наверное. Выбирай обстановку, – согласился он.

Мишель протянул шлем Яну. Тот натянул его на себя и стал выбирать виртуаль­ный интерьер.

– Здесь есть обстановка здания Совета? – спросил он.

– Нет, Ян, да и откуда ему там взяться? – ответил Мишель, – Это ж экспроприированные у «эсбэ» шлемы. Разве ж они могут хоть в мыслях допустить, что придётся сражаться в самом сердце своего государства?

– Придётся, никуда они не денутся, – сказал Ян.

«Да… – подумал он, – Не скоро, наверное, придётся оказаться в этом здании».

– Там есть другие помещения, – подсказал Вуревич.

Через некоторое время Ян, найдя подходящую обстановку для учебного боя, сказал:

– Нашёл! Иван, входи!

Вуревич накинул на себя шлем.

–Ну, как? Сойдёт? – спросил Ян.

Шлем имитировал пространство одного из боевых кораблей СБА, а точнее его пилотный отсек. Ян стоял у двери, недвижим, так же, как и Вуревич, ещё не полностью слившийся с виртуально­стью.

– Сойдёт? – переспросил Ян, полностью входя в иллюзорный мир. Его тело обрело живность, в руке появился меч, он помахал им немного. В реальности это выглядело простыми взмахами рук. Ян отметил про себя, что изображение не только имитирует визуальную составляющую, но и физически заставляет себя почувствовать внутри новой обстановки. Рядом находилось пилотское кресло, он протянул руку к его спинке и тактильно почувствовал объём кресла и текстуру ткани.

– Маловато пространство, – Вуревич тоже вживался в игру, – Но довольно реали­стично.

Ян повернул голову на звук и увидел Вуревича – тот стоял у самого входа в пилотный отсек. Ян же находился рядом с пультом управления. Для дуэли им оставалось пространство размером пять на семь корпс. Про себя он отметил, что этого вполне хватит. Потом он обернулся. В окнах-иллюминаторах не было ничего кроме звёзд и черноты космоса.

Вуревич тем временем решил начать. Он потихоньку стал приближаться к Яну, держа меч наготове. Тот, повернувшись от окон к своему визави, стоял в боевой позиции: ноги на ширине плеч, меч чуть в сторону.

Первым нанёс удар Ян, Вуревич отпарировал его. Затем они обменялись серией ударов, вполне обычных, не блещущих признаками мастерства: мечи скрещивались то над их головами, то на уровне их ног. В очередной раз, когда мечи соединились внизу, Ян надавил на оружие Вуревича, перевёл его вверх и резко ушёл в сторону. Повинуясь лишь мысленному желанию Яна, Вуревич упал на живот. Он поднялся, и снова сделал колющий выпад в сторону Яна. Тот в ответ режуще махнул свободной рукой, и Вуре­вич, как будто скованный незримыми цепями, упал наземь.

Вуревич от злости швырнул шлем в дальний угол тренировочной комнаты и в бешенстве ударил кулаком в обитую мягким стену. В виртуальном пространстве гипношлема это выглядело так, словно Вуревич сначала застыл в том положении, в котором снял с себя шлем, а потом исчез.

– Это свинство! – закричал он, вставая с пола, – Мы сражаемся в виртуальной реальности, а ты швыряешь меня в жизни!

Ян лишь немного усмехнулся:

– В бою меня не спросят, что я умею делать.

Вуревич кинул свой шлем Мишелю, наблюдавшему всё происходящее со стороны, и вышел из комнаты.

– Ну что, – предложил Мишель, – Может, потренируемся?

Ян кивнул. Они тренировались вдвоём до обеда, а после обеда к ним примкнул весь офицерский состав, готовящийся к штурму Элекона. Их было около двадцати человек. Пришли, в том числе и пилоты десантных челноков, был здесь, в том числе и Гарвич, который не собирался спускаться на твердь. Единственный человек, который оставил для себя затею постичь науку фехтования на термомечах, был Вуревич. Ян, почему-то отметил для себя этот факт, хотя и посчитал его малозначительным.

А после тренировки, перед ужином, все тренировавшиеся отправились смотреть запрещённые фильмы землян, которые Гарвич бережно припас для лучших времён, и которые, как он считал, уже наступили.

Но Ян устал, и в тот день уже ему ничем не хотелось заниматься. В голову лезли не насущные мысли, не проблемы восстания, нет… Совсем другое.

В голове ещё не остыл пожар, связанный с уходом Рандалл. Вероятно, он про­должал любить её, он думал о ней, как о живой. Желая развеяться, он отправился не смотреть фильм вместе со всеми, а в прогулку по звездолёту. Но мысли, рано или поздно возвращали его к ней, к азурке, ставшей для него любимой, к её пшеничным волосам. С её смертью не пришло облегчение, и дилемма морального выбора никуда не ушла. Казалось, что становилось только хуже.

Ян чертовски не хотелось спать. Он бродил во чреве «Лоддо» один, не находя себе места, и не зная, куда ему притулиться. Он был даже в топливном отсеке, открывал иллюминатор и пытался созерцать чёрно-коричневое ничто нуль-пространства. Но нигде он не мог найти себе покоя и понять, что же с ним творится: ведь только утром он был так замечательно весел и бодр, а сегодня вечером уже ходил и пугал всех кислой миной. Наконец он остался один в ангарном отсеке. Он смотрел вниз, полусогнувшись над перилами верхней балконной палубы отсека. Пожалуй, даже этот отсек, такой огромный… а что там отсек – корабль! – не мог вместить всей грусти, невесть откуда свалившей­ся на плечи Яна. Внизу стояли десантные челноки, своими надутыми фюзеляжами выражавшие всю спесь и презрение своих бывших хозяев – солдат Службы Безопасности Азура. А рядовые солдаты восстания, тем временем, вооружившись бумажными трафаретами и краской наносили свои знаки отличия: рисовали лиловые звёзды на бортах и малых крыльях-ракетницах, выводили лиловые полосы на днищах челноков.