Страница 3 из 8
Катя убирала у своего любимого зверя клетку. Гриша вёл себя не спокойно, и постоянно тыкался о её живот своим мокрым носом. Она гладила зверя по холке, и ворчала на него, что тот не ведёт себя как положено приличному зверю его размеров, а наоборот, какой-то «гипер» активный сегодня. Но он лишь снова тыкался в живот Кате, и мешал ей работать. Когда она закончила чистить клетку, то села к нему поближе, прямо возле его передних лап, и обняв их, рассказала ему, как счастлива. Она не имела привычки дружить с людьми. Всё, что ей было нужно, это дружба её питомцев с ней. Именно они могли всегда выслушать, и приласкать Катю, подставляя ей свою голову. Вот и в этот раз, Гриша слушал, как она рада, что у неё всё хорошо. Что на личном фронте наконец – то наступил порядок, и её молодой человек относится к ней как к принцессе. «Представляешь Гриша, он не пьёт алкоголь и не курит. Не ругается матом и рассказывает интересные истории. Вот зачем я такому хорошему нужна? А вот нравлюсь, он говорит. А я верю» – говорила Катя своему зверю на ушко. Потом встала, счастливо вздохнула, и улыбаясь, закрыла клетку. Гриша высунул лапу из клетки, как будто хотел, чтобы она вернулась, не пускал её. И нехорошо мяукал. Не по-доброму. Катя не заметила этого, занятая своими счастливыми мыслями.
Когда пришла в свою каморку, чтобы пообедать, обнаружила ветеринара дядю Фёдора, который её там поджидал.
– Катюша, не хочешь со мной курочку скушать? Мне одному много, а с тобой веселее – сказал он и подмигнул ей.
– Конечно хочу. Вы же знаете, я всегда голодная, даже когда сытая. С детства вот так спасалась. Набьёшь пупок вкусняшками от администрации на какой-нибудь праздник, аж трещит он. И впрок туда всё что можно положишь. Вроде и тошнит уже, а про запас забывать нельзя. И в правду, потом, когда администрация уедет, нас два дня толком не кормят. На манке с водой держат. И тогда, набитый пупок конфетами спасает – ответила она и пошла вслед за дядей Фёдором, в столовую.
Сели, как подобает. Открыли пакет, из которого очень вкусно пахло жареной курицей с чесноком. Незабываемый аромат, который всегда вызывает аппетит, даже, если не голоден человек. И Катя, изображая волка, щёлкнула зубами об зубы, показывая, как хочет есть. Доктор улыбался, и подкладывал самые жирные и вкусные кусочки ей в тарелку. И она лопала от души. И курицу, и Ташкентские красные помидоры, и сладкий чай с лимонным пирогом. Ветеринар удивился, как в неё всё это влезло, и даже немного погрозил пальцем. «Мол, нельзя так. Можно и на болезнь нарваться». Катя только смеялась. «Нет, мы живучие, девчонки. Нас на таком не подловишь» – говорила она и снова ела. Когда живот начал выпирать из майки, она сыто его погладила, и откинулась на спинку стула.
– Ой спасибоньки, дядя Фёдор. Я под завязку напихала в живот еды. Про запас. Максим мой говорит, что впервые с такой аномалией столкнулся. Мы на прошлой неделе с ним решили салатик приготовить, и увлеклись. Получился целый таз его, с майонезом. Он попробовать ложечку взял. Понравилось. Взял тарелку, мне и себе. Наложил, и мы поели. А когда он прилёг отдохнуть, я тазик и умяла. Он, когда на кухню пришёл, я «икала». Глаза округлил, схватил телефон. И давай в скорую звонить. Тазик то огромный был. Я еле успела, трубку отнять, чтобы докторов понапрасну не тревожил. Короче, всё ему объяснила, и он вынужден был меня принять такой вот, какая есть. Запасливой. Но больше тазиков салатов делать не разрешает. Говорит, мы не на войне и не в детдоме. Не нужны такие залежи еды в животе. Я ему верю, дядя Фёдор, но всё равно, привычка, хуже неволи.
– Ох ведь «стрекоза» ты, – сказал ветеринар, – ведь он прав. Нельзя столько кушать, как доктор говорю. Давай, отвыкай. А то потом себя в зеркале не узнаешь, годков через десять. Будешь как шарик воздушный, ей богу.
– Не, со мной такое не случится. Я «гончая» – сказала Катя, и как-то нехорошо поморщилась. Приложила руку к правому боку и как будто попыталась сжать его.
– Что случилось? – встревоженно спросил дядя Фёдор.
– Чего-то кольнуло больно. Не тревожься, со мной такое бывает. Иногда как «затрещит» там что – то, а потом я вздохну глубоко, и там вроде всё на место встаёт. Нормально всё – сказала Катя, и поблагодарив за обед, потихоньку, держась за бок, пошла снова к клеткам. Перерыв закончился.
Отработав смену, Катя начала собираться домой. Когда подходила к калитке, привычно увидела синюю куртку Максима за забором. Ждал её. Обрадовалась, заулыбалась. Поцеловав в щёку, она, как маленькая девочка, взяла его за руку. Это всегда очень нравилось Максиму. Так, он чувствовал себя главным в отношениях. Мужчина, который держит руку слабой женщины, чтобы защитить её от бед внешнего мира, и готовый исполнять эту функцию на протяжении всей своей жизни, это очень важная миссия. По крайней мере, для него. Он думал именно так. Катя показалась ему немного вялой и бледной, но он «списал» это состояние усталостью от смены.
– Катя, ты не думала сменить работу? – спросил он, когда они шли к остановке автобуса.
– Нет, даже не думала об этом. Я знаешь, что хочу? Ветеринарный колледж закончить. У нас есть такой в городе. Надо только документы сдать. У меня ЕГЭ хватит для поступления. Поможешь мне? – спросила она.
– Конечно помогу, куда денусь. Только знаешь, что, девушка моя ненаглядная? Давай сначала поедим как следует, а потом, так и быть, пойдём зверей лечить.
– Я сегодня плотно покушала, сказала Катя. Но про запас, так и быть, поем.
– Ну пошли тогда в твою любимую «пиццерию». Закажем огромный блин с вкусной и жирной колбаской. И много, много сыра сверху, да?
– Не пошли тогда, а побежали. Вкусненьким пупок набивать – ответила она и они сели в подъехавший автобус.
Когда они пришли после кафе домой, Катя как – то быстро скинула туфли, и прилегла на диван. Никогда ещё подобного поведения он от неё не видел. Обычно она начинала суетиться, ставить чайник, переодеваться и всё время делала это «шумно» и с «размахом». А тут, как-то тихонько лежала, и даже не шевелилась.
– Что случилось? – спросил Максим подходя к дивану и наклоняясь, чтобы пощупать лоб, ожидая повышенной температуры.
– Меня что – то тошнит, – ответила Катя, и с этой фразой вылетела «пулей» в туалет. Характерные звуки не обманывали Максима. Её тошнило. Когда она вошла в комнату, то держалась за правый бок двумя руками.
– Мне плохо, Максим, – сказала она и заплакала, – как будто что-то внутри меня, справа, «царапает». И тошнит.
– Вызываем скорую что – ли? – спросил он.
– Да не надо, я отлежусь – сказала она и снова легла на диван. Вскоре, заснула. Максим прилёг рядом, даже не раздеваясь. Понимал, что сон её болезненный, и приступ может повториться. Так и случилось. В два часа ночи, его разбудил её стон. Вырвало прямо на пол, и она даже не смогла проснуться. Потрогав лоб, Максим выругал себя, что не вызвал скорую помощь раньше. Температура явно «зашкаливала». Схватив трубку, начал звонить.
Глава №2
Я смотрел на приближающиеся огни фар скорой помощи. Ночное дежурство, это ерунда. А вот внеплановая предстоящая операция без обследования пациента, это уже не шутка. «Терпеть не могу эту «ургентность». Почему нельзя в плановом порядке себя контролировать? Закололо в боку, ну приди как человек, сам. А мы посмотрим, стоит ли тебя резать. А так, если уж приехал на скорой, будь другом, ложись на спину, и анестезия тебе в помощь» – ворчал я без остановки, готовясь к худшему.
В приёмный покой буквально «влетела» каталка, на которой лежала маленькая, щупленькая девочка. Она помещалась на каталке как-то с краю, и не занимала даже половины её.
– Мужики, мы детей, без согласия родителей не оперируем. Совесть есть? – спросил я, глядя врачам скорой помощи в глаза.
– Сашка, ты охренел? Ты давай, завязывай со своими медсестричками, операционными. Это они у тебя, все как на подбор прям «взрослые». А есть ещё и такие экземпляры. Мелочь пузатая, и совершеннолетняя. Паспорт у жениха, ейного – сказал Палыч, который сто лет дружил со мной, и имел право по-дружески, так сказать «отбрить».