Страница 26 из 69
Северный ветер поморщился:
— Ностальгия? Вечер воспоминаний и рассказов? Прости, но — утро, и я не люблю предаваться воспоминаниям. Твоя задача — растопить печь. Дрова вон там. Я скоро вернусь.
— Но я…
Однако Ветер уже вылетел прочь.
Лария достала дрова, набила ими печку. Нашла кремни. Постучала ими друг о друга. Но искры не получилось. Тогда она стала бить камни со всей силы, шарахнула по пальцу, вытерла слёзы. «Позвать Джерго на помощь? Ага. И он будет смеяться над тем, какая я неумёха. И хорошо, если смеяться… Нет уж». С какого-то раза Лария сообразила не бить камнями, а чиркать ими друг о друга, и дело пошло. Вот только, падая на дрова, искры гасли быстрее, чем те воспламенялись.
— Отойди, принцесса, — вздохнул Джерго, внезапно появившийся рядом. — Я пока слишком молод, чтобы умирать с голоду.
Лария подвинулась, приготовившись к язвительным выпадам. Но Ветер просто вытащил все дрова из печки. Взял топор и расколол одно из них на мелкие, длинные щепки. Затем ободрал берёзовую кору с другого, сложил в очаге что-то вроде шалашика, пихнул внутрь бересту, щёлкнул кремнем, огонёк вспыхнул и разгорелся.
— В следующий раз — сама, — мрачно велел Джерго. — Если бы я тебя погнал в первый же день большим кругом по всему парку, ты бы пришла на ногах, стёртых по колено. С огнём та же штука.
Огонёк разгорался, жадно облизывая щепу. Лария не могла отвести от его язычков взгляда. Джерго положил четыре дровины — две вдоль огня, а две других поперёк сверху. Вскочил, зачерпнул воды из ведра, налил в кастрюлю, и поставил её на плиту. Всунул Ларии в руки нож с широким лезвием.
— Спустись в погреб, отрежь мяса. Вот прям хорошо так отрежь.
Девушка вышла в сени, заморгала, привыкая к полумраку. И обнаружила кольцо в полу. Потянула на себя, с трудом открыла люк вниз и увидела деревянную лестницу. Растерялась. Там было темно. Возвращаться обратно и попросить у Джерго свечу? Лария поколебалась, но всё же решилась спуститься прямо так. Пару раз споткнулась, один раз упала, на ощупь и по запаху нашла нечто свисающее сверху и явно мясное. Отрезала. Вскрикнула, полоснув себя по пальцу ножом.
И всё-таки она молодец! Она выполнила задание!
И, посасывая порезанный палец, Лария вернулась в кухню, гордая собой.
— Это же колбаса? — удивился Джерго. — Нет, ну так-то мясо, конечно… С пальцем что?
— Там было темно, — скромно ответила девушка.
«Но я всё равно смогла это сделать!»
— Ты дура что ли? — удивился Джерго, а затем снова заржал. — Нет, серьёзно? Ты лазила по погребу во мраке и…
Громкий хохот прервал его речь. Ветер упал в кресло, замахал руками, а потом вытер слезу.
— Ну ты даёшь! — Он взглянул в её злое, смущённое и обиженное лицо и снова заржал. — Там масляная лампа рядом. А с ней кремень. Учись держать глаза открытыми, барсучиха. Пригодится. Но даже если не нашла, почему не спросила у меня?
Лария закусила губу и гневно посмотрела на него.
— Потому что ты постоянно высмеиваешь меня.
— Что мешает делать так же? — усмехнулся он и пожал плечами. — Высмеивай меня.
— У тебя получается лучше, — грустно возразила Лария.
Джерго фыркнул:
— Годы практики. Выше нос, мышь. Учись, пока я жив. Так, ладно, садись, пей чай и нам пора. Жду тебя снаружи.
И его словно ветром сдуло. Лария умудрилась почти не обжечься, пока наливала из кастрюли в кружку ароматный брусничный чай: она не сразу сообразила взять ручки кастрюли не руками, а полотенцем. Когда девушка торопливо выпила чай и вышла, то увидела Джерго, который волочился по снегу за гарцующим лошавасом, зацепившись ногой за стремя. Лария вскрикнула.
Джерго вскочил, легко освободившись, и снова запрыгнул на коня.
— Ну ты и капуша, — возмутился он, — я проклял всё и всех, пока тебя ждал. Знал бы, что так долго, успел бы слетать, покидать снежки в Северный океан. Давай, запрыгивай и поехали.
Справа к седлу был приторочен длинный чехол. «Копьё? — удивилась Лария. — Или, скорее два… Да нет, для конного копья коротковато…». Джерго спрыгнул с коня.
— Залезешь сама или помочь?
— А у тебя только один лошавас? — мрачно поинтересовалась Лария.
Перспектива ехать чуть ли не в одном седле (и точно кому-то понадобится обнимать другого, чтобы удержаться) её не прельщала.
— А тебе нужен собственный? — Джерго рассмеялся. — Всё, давай, мышь. Я и так замаялся тебя ждать. Эть-эть!
Лария подошла к ухмыляющемуся лошавасу, положила руку на луку седла. Скакун потянулся к ней мордой с явным и определённым намерением, обнажая крупные клыки. Джерго ударил его кулаком в морду.
— Я не разрешал! — рыкнул.
Хищная лошадь недовольно захрапела и отвернулась. Лария запрыгнула в седло. Она боялась и обычный лошадей, а уж этих-то… Лэйда любила море и корабли, как отец, Джайри обожала стрельбу и коней, как мать. И Лария часто с испугом и грустью думала, что не унаследовала ни одну черту своих родителей.
Джерго запрыгнул на круп позади неё, обхватил рукой за талию, а в другую взял повод. Ударил каблуками в шерстяные бока.
— Эть-эть! — рявкнул, и лошавас рванул, словно дикий зверь.
Ларию отбросило прямо на грудь спутника.
— А где твой волк? — крикнула она.
Ветер бил в лицо, её волосы выбились из причёски и, если бы Джерго не был выше её, наверняка закрыли бы ему обзор.
— Чонгол? Не знаю. Бегает где-то по лесу, жрёт добрых путников.
— Куда мы едем?
— Увидишь. Расслабься, я тебя не съем. На лошадях ты тоже скакать не умеешь? Спину ровно, попу к седлу. Нужно попасть в её ритм и скакать вместе с ней, а не как мешок с костями, посаженный верхом. Такое чувство, что ты спала все свои двадцать лет.
— Семнадцать, — возмутилась Лария.
— Не понял.
Девушка сообразила, что чуть не проговорилась.
— До трёх лет спать — это нормальное состояние детей, — пояснила она.
— Перестань орать. Ты забыла про мой чуткий слух? Что-то мы как-то медленно…
Он громко засвистел, наклонился вперёд, заставляя согнуться и Ларию, и почти лёг на девушку сзади.
— Э-эй! — протестующе закричала та.
Лошавас буквально завьюжил над сугробами и кустами. Он легко взлетал над поваленными деревьями. У Ларии возникло чувство, что они занимаются чем-то весьма неприличным, но Джерго, по-видимому, так не считал. Он вдруг отстранился, раскинул руки, откидываясь назад и заорал громко и радостно. И девушка невольно улыбнулась, закусив губу.
— Грядёт Север! — орал Ветер. — Пурга, мороз, смерть! Бойся, Юг! Куда тебе против Севера! Эть-эть!
Он кричал это на своём языке, но Лария уже знала достаточно, чтобы понять его слова.
И вдруг Джерго запел. Хриплым, не поставленным, низким голосом. И через некоторое время девушка поняла, что это очень неприличная песня про отношения лося с бурундуком. И столь же смешная, как и не приличная. Её знания языка не позволяли понять всё, но общий смысл…
Когда песня закончилась, девушка оглянулась, соображая, чтобы сказать такое язвительное. Джерго, откинувшись назад, практически лежал на крупе лошаваса, раскинув руки, и улыбался. «Как он может? — удивилась она. — Как он держится?»
— Ты упадёшь! — крикнула девушка.
Ветер рассмеялся и вдруг вскочил ногами на круп. Лария зажмурилась от страха, и тут её снова обняли.
— Боишься за меня? — шепнул Джерго ей на ухо. — Я ж говорю — запала. Все западают, не стесняйся.
— Самовлюблённый болван — прошипела она. — Конечно, боюсь. Я с твоим лошавасом не справлюсь.
— Злой ты мне нравишься больше, чем сопливой.
Они выехали из леса, и оказались в горах. И Лария замерла от величественного вида заснеженных склонов, обрывающихся в пропасть, скользящих вниз складками ткани. Вверху нестерпимо горело солнце. Джерго сбросил вниз чехол, повис вниз головой с лошаваса, вытащил из чехла две тонких и довольно длинных дощечки, спрыгнул на них, наклонился и привязал их к ногам. Затем встал, обернулся к спутнице и протянул к ней руки.