Страница 22 из 37
Когда в одной из командировок, зимой, у меня стало клинить колено, оно не разгибалось ни от какого усилия, и приходилось либо меня нести, либо немного ждать, чтобы этот момент защемления прошел, и я смог самостоятельно продолжить движение, я забил тревогу и по возвращению из командировки пошел в военный госпиталь, где мне выписали мазь «Долобене», которая, конечно, уже не могла помочь. И тогда я пошел делать МРТ, где снимок сразу показал, что у меня разрыв мениска. Если отсчитывать от первых, ноющих болей, до заклинивающего колена, то скорее всего я отбегал с порванным мениском две командировки и абсолютно не считаю себя героем, так как еще раз говорю, что у нас каждый так терпит и превозмогает. И вот со снимком МРТ я возвращаюсь в наш госпиталь, и тут мне доктор, который вчера назначил мне мазь, записывает меня на операцию в Питере, приговаривая:
— Обычно полгода люди ждут, поэтому где-то к осени поедешь.
А примерно за неделю до этого, мне позвонил замком-бата Пеликан, и сказал, что я должен ехать через месяц на соревнования по тактической стрельбе в Белоруссию. Я вроде должен был ехать запасным, поэтому сильно не парился поэтому поводу. Но дальше происходит все по классике, сначала отваливается один из офицеров, и я уже в основном составе двойки на соревнования, а потом, буквально через три дня мне звонят из госпиталя и говорят:
— Юстас, тебе очень сильно повезло, тебе операцию назначили уже через месяц. Двадцать шестого июня ты должен быть в Питере в ВМА[16].
— Отлично, спасибо большое за информацию. Я к вам еще заеду за документами. — обрадовался я на телефонный звонок.
Но было одно «НО», соревнования в Белоруссии проходили с двадцать второго по двадцать седьмое июня, именно в дату операции. Совместив эти даты, я, конечно, же побежал к ЗКО[17] и начал просить поменять меня на соревнованиях:
— Товарищ майор, я не могу ехать, у меня операция двадцать шестого числа. Доктор сказал, что там по полгода ждут, а мне через месяц назначили.
— Нет, Юстас, замена невозможна. Во-первых, ваши фамилии уже в ФСБ, на пересечение границы. Во-вторых, заменить тебя неким. В-третьих, ты в том году уже участвовал, все там знаешь, все там умеешь. И в-четвертых, мы уже оформили все командировочные, все заявки и документы, поменять будет невозможно.
Сейчас, я, конечно же, понимаю, что он просто тогда не захотел заморачиваться, вот и все. Просто ленивая майорская жопа, которая не захотела вникать в нужды подчиненного, ему было просто насрать. Он был назначен старшим нашей команды, и бегать, суетиться, искать нового участника, который должен быть физически подготовленным, и стрелять еще должен уметь более-менее, было ему не очень интересно, вот и весь расклад.
Что мне остается, раз я уже в приказе? Я еду на соревнования, проебываю свою операцию, возвращаюсь обратно. Причем на соревнованиях задачу минимум мы выполнили, были первыми среди иностранных государств. Белорусам мы просрали прилично тогда, их ССОшникам. И вот после соревнований я сначала иду к Пеликану, который бил себя в грудь всю дорогу, попивая белорусское пиво, что он все решит, и меня по приезду отправят на операцию. Пеликан скромно ответил, сидя у себя в канцелярии, и прикручивая новый коллиматор на свой автомат:
— Езжай в госпиталь, а там будет видно.
Я еду в военный госпиталь, докладываю, что я не смог поехать на операцию, так как убыл в командировку. Хирург материл меня так, как будто я эту операцию проспал, он меня даже не слушал, а просто поливал меня матом, что я долбоеб, которого еще поискать надо. Тут же при мне он звонит в академию, запрашивает на меня место, кладет трубку и говорит:
— Ожидай здесь. Они сейчас перезвонят, медсестра тебе скажет дату. Но это будет нескоро, поверь мне.
Он ушел, а я остался сидеть на железной лавочке возле регистратуры. Меня подозвала медсестра и сказала:
— Юстас, десятого ноября ты должен быть в ВМА, за неделю до этого придешь сюда, получишь все необходимые документы.
Охуеть, ноябрь, а сейчас еще шел июнь. Вот тебе и соревнования, вот тебе и Пеликан-решала. Я понял, что обосрался, что меня подставил Пеликан, которому вообще было насрать на всех кроме себя. Не зря его потом уволили с позором лет через пять, так как говна он сделал много.
Тут во мне угасает мой запал, просыпается какая-то обида и досада. И я решил поступить также, как поступили со мной. Я пошел в санчасть, к моему товарищу начмеду, принес ему снимок МРТ и заключение, он мне выдал справку с категорией Г «временно не годен».
— Раз вы на меня хер положили, то я и на вас хер положу.
Категория годности «Г» означала, что я могу на службе проводить какие-то теоретические занятия и все, для всего остального я не годен. И это было классное время: моя группа не ходила в караул, я не ездил на стрельбы, на прыжки, не ходил в наряды и т. п. Как говорят в армии, я тупо проебывался. Но длилось это не очень долго, возможно чуть больше месяца. В одно прекрасное летнее утро, когда у отряда был смотр готовности к убытию в учебную командировку, я листал какую-то книгу в канцелярии и пил кофе. Был спокоен за себя и за ситуацию в целом, так как у меня была категория «Г», что означало, что я не могу быть допущен на учения. Но тут мне позвонил ротный:
— Юстас, иди на плац, тебя Первый хочет видеть.
— О как. Уже интересно. — ответил я ротному и, очень самонадеянно, взяв с собой справку от доктора и надев берет на голову, пошел на плац.
— Разрешите встать в строй, товарищ полковник?
— А вы почему не на строевом смотре вместе с отрядом? — грозно спросил у меня комбриг, слегка играя своими арийскими скулами.
— Так это смотр личного состава, который убывает в командировку, а я не еду. — по-молодецки и с уверенностью ответил я Первому.
— Это кто вам сказал, что вы не едете?
— У меня категория «Г». Порван мениск. Есть справка. Через минуту возле нас стоял начмед, который отвечал на вопрос, на каком основании он мне поставил категорию «Г».
— Такая травма колена дает мне право определить категорию «Г», которая освобождает данного офицера от любого вида нагрузок. — ответил доктор.
— Но он же сюда пришел на своих ногах, значит ходить может. А если не сможет, пусть его группа носит на носилках, куда же они без командира. Юстас, ты едешь в командировку. Иди собирай вещи. Командир отряда, доложить о готовности убытия товарища капитана с вами на учения.
Вот это и есть армия, есть система, есть единоначалие. Самый главный решил, и никто ему перечить не может. Первый положил на меня еще более толстый член, чем Пеликан, вес которого был уже ощутим.
Вот так я поехал в командировку, точнее на учения, на которые не должен был ехать, но что есть, то есть. Вот об этих учениях и будет эта глава. Причем я расскажу несколько историй, которые произошли на этих учениях. Возможно, они будут немного видоизменены, так как, во-первых, я их буду описывать со слов других командиров, а во-вторых, прошло уже прилично времени, некоторых деталей не помню. Прошу понять и простить. Но эти истории точно должны быть в этой книге.
Учения проходили на Урале, куда мы были доставлены несколькими самолетами Ил-76. Это был конец лета, было еще тепло. По замыслу, наши учения делились на две части. В первые две недели мы должны были отрабатывать диверсионные действия на стратегических объектах гражданского назначения, а вторая часть включала в себя работу за ДРГ противника во время боевой готовности войск данного округа. Отличие было лишь в том, что во второй половине нам должны были мешать ФСБ, военная полиция, и подразделения Росгвардии, но об этом мы еще не знали. Вообще, для нас, для групп армейского спецназа (за мою службу), это были первые учения, где нужно было работать с какими-то агентурными методами, и против других различных ведомств. Спасибо Сергею Кужугетовичу, который добавил реальности, колорита и насыщенности нашим учениям.
16
ВМА — Военно-Медицинская Академия.
17
ЗКО — заместитель командира отряда.