Единство

Бар никогда не пустовал. То тут, то там за столиками, поодиночке, попарно, а ещё чаще компаниями, сидели студенты. В воздухе витали клубы и переплетались тонкие серые линии сигаретного дыма. Сигареты двадцать второго века уже не содержали табака. Вместо них использовались какие-то заменители, безопасные для здоровья и создающие приятные ароматы. Но Пашка всё равно не курил, не испытывал желания. Друзья поначалу удивлялись, но потом привыкали к этой его особенности.

Столик в углу, за которым традиционно собиралась их компания, сейчас не простаивал. За ним сидели Никита Пиминов и Джавад Раисов. Там же расположились две девушки: четверокурсница Надя Купанова и Нина Симоненко, пятикурсница, которая только-только сдала государственные экзамены и теперь на законном основании получала удовольствие от жизни. Обе подруги были с юридического факультета и при этом, как и подобает настоящим подругам, разительно отличались друг от друга. Надя была, что называется, кнопкой. Маленькая хрупкая девчушка с тонким, почти детским голоском. Иногда, когда она говорила, возникало ощущение, словно она чем-то растрогана или вот-вот заплачет. Нина же была совершенно другой. Высокая длинноногая девушка с густыми золотистыми волосами была предметом внимания практически всей мужской половины университета. Но, насколько знал Пашка, её сердце уже кому-то принадлежало. Нина мало говорила о своём друге, но, как успел понять юноша, отношения между Ниной и этим самым другом были довольно серьёзными.

Впрочем, Пашку это не сильно интересовало. У него уже была Катя. «Кстати, – подумал он, – надо бы позвонить ей, вдруг удастся пересечься. Можно позвать на какой-нибудь фильм…»

Он осмотрелся. За другим столиком, неподалёку от них, расположилась бодрая компания первокурсников. Видимо, они тоже сдали экзамены и теперь расслаблялись. Пашка отчётливо вспомнил, каким замученным головастиком он был во время своей первой зимней сессии. Вспомнил и улыбнулся.

Подойдя к барной стойке, Вовка заказал себе безалкогольный коктейль, а Пашка взял грейпфрутовый сок. Двадцати одного года-то ни одному из них пока не было, так что пить им ещё не полагалось. Да и вообще, Пашка спокойно обходился без спиртного. Голова от алкоголя становилась просто никакой. За всю жизнь Пашка напился один-единственный раз. Это было в конце декабря за несколько дней до Нового Года, когда в университете кипело всеобщее праздненство. Тем вечером они где-то втихаря затарились бутылками и тайком протащили их в универ. В результате, Пашка, конечно, не учинил погрома, но высказался по поводу многих вещей, в чём-то раздражавших его. Коснулся он и нынешней политики в целом, и личности президента Семёнова в частности. Хорошо ещё, что его слышали только друзья. Конечно, революция ознаменовала собой приход гласности и свободы. А Ушаков, ректор Гуманитарного Университета в Москве, был даже дружен с лидером партии «Справедливое дело» Валентином Михайловичем Томилиным, который всегда отличался вольнодумством. Однако слишком резкая критика нынешней власти в учебных заведениях всё равно не поощрялась.

За столиком его приняли как родного брата. Никита, Пашкин однокурсник, уже тоже сдал экзамен. Для этого он даже пошёл отвечать раньше Пашки, чего за ним обычно не водилось. На вопрос, как он сдал экзамен, Никита только ответил, что ушёл довольный. Это значило «удовлетворительно» – от 60 до 73 баллов. Студенческая градация оценок времён двадцатого века до сих пор была в ходу: «ОТЛ» – «Обманул Товарища Лектора», «ХОР» – «Хотел Обмануть – Разоблачили», «УД» – «Ушёл Довольный» и «НЕУД» – «НЕ Удалось Договориться».

– А ты как, сдал? – спросил он у Пашки.

– Разоблачили, – пожал плечами Пашка. – Восемьдесят шесть.

– А, со шпорой попался! – ухмыльнулся Джавад.

– Не, он у нас пай-мальчик! – хохотнул Вовка. – Сам всё зубрит и сам всё отвечает.

– Самое неприятное, когда вот так ставят, – заметила Надя. – Когда у тебя восемьдесят баллов, это твёрдая четвёрка. Не так обидно. А когда могло бы быть пять, а поставили на балл меньше, и получилось четыре, тут, конечно…

– Да ладно тебе, – вмешался Никита. – Сдал и сдал. У меня вон хвост… Придётся в следующем году сдавать… Да и фиг с ним! – он с удовольствием затянулся.

Следующей темой для обсуждения стал Надин День Рождения. Она пригласила своих друзей домой отпраздновать его вместе с ней, и те с восторгом восприняли это приглашение. Отличный повод встретиться на каникулах, тем более что дел больше никаких нет.

Ещё одной интересной новостью стала предстоящая поездка Вовки на какую-то ролевую игру под Дзержинском. Последние три года там периодически проводилось что-то подобное. Более того, некие предприимчивые люди ухитрились приспособить под игровые нужды здание одного старого завода. Завод всё равно был уже давным-давно заброшен, а стены ещё оставались крепкими. Что может быть лучше, чем проводить там игровые сражения?

Впрочем, некоторые заядлые ролевики считали окрестности Дзержинска заговорёнными: там периодически происходили какие-то сюрпризы. Например, Вовка поведал, что однажды вблизи территории, где проходила очередная реконструкция, поздним вечером сломался автобус. Автобус этот был непростым. Он вёз с десяток полицейских на какое-то мероприятие. Полицейские, разумеется, были в броне, с дубинками и щитами. Пока водитель пытался починить мотор, пассажиры, на свою беду, вышли размяться после долгой дороги.

Размяться тогда удалось не только им. В это время по лесу шел отряд реконструкторов, вооружённый железными мечами, боевыми топорами и прочим «антиквариатом». Заметив фигуры в шлемах и со щитами, отряд решил, что это условные противники, и сгоряча разгромил их.

Однако на этом странности не закончились. После того, как стало известно о победе, все члены реконструкции в ту же самую ночь исчезли из окрестностей Дзержинска в неизвестном направлении, организованно отступив на заранее подготовленные позиции. Оставалось лишь гадать, почему реконструкции в тех краях так и не прикрыли, но Вовка предположил, что их организаторы нашли общий язык с полицией. Или, как ещё иногда звали в народе служителей закона, с «полицаями».

Пашка, правда, не любил это прозвище. Оно заставляло его вспоминать о предателях, которые почти два века назад помогали фашистам порабощать русских людей. Всё-таки не все полицейские заслуживали такого прозвища. Хотя та власть, которой они служили, Пашке тоже не во всём нравилась. Во-первых, он считал, что именно благодаря Никитину, Семёнову и им подобным страна лишилась сильной армии, многих отраслей промышленности и теперь никого не интересует, кроме как в качестве источника сырья и транспортного узла между Европой и Азией. Во-вторых, идеи великодержавности и патриотизма, на которых Пашка воспитывался десять лет своей жизни, до революции, теперь вытеснялись постулатами о «новом мире», о международном согласии, всеобщем благополучии, а также о терпимости к Восприимчивым. Впрочем, как раз к ним он не питал особой вражды. Да и какая может быть вражда, когда теперь они повсюду? Скоро в каждом классе, в каждой студенческой группе будет хотя бы по одному Восприимчивому.

Но сейчас об этом думать не хотелось. Во-первых, в той компании, где они сейчас находились, Восприимчивых не было. Во-вторых, они пока не представляли для него проблемы.

– Эх, вот поднатаскаем тебя и тоже возьмём на ролёвку! – заявил Вовка, обращаясь к Пашке. – Никакие засады нам не будут страшны! Всех порвём!

– Да ладно тебе, – покачал головой Пашка.

– Это вы про ту драку в подворотне, что ли? – уточнила Надя.

– Ага, – весело кивнул Вовка.

– Что за драка? – заинтересовалась Нина. – Что-то я не в курсе.

Вовка устроился поудобнее и начал рассказывать:

– Да шли мы какими-то дворами вдвоём. Я и Пашка. И наткнулись в подворотне на четверых козлов. Они на нас попёрли, а мы отмахались. Правда, нам на помощь подоспел ещё один мужик, но мы бы им и так наваляли.

Пашка слегка смутился. На самом деле, всю работу сделали, основном, Вовка и тот самый прохожий. Вовка давно занимался рукопашным боем. Пашка, конечно, тоже успел разок дать в табло. Но потом ему свернули нос, и на этом его участие в драке практически закончилось. Удары в нос – это очень неприятные удары. Боль от них ужасная, ослепляющая. Так что Пашке наверняка бы не поздоровилось, не будь рядом друга и их нежданного союзника. Кстати, хороший был мужик, храбрый. Не прошёл мимо и не убежал. Потом Пашке пришлось два дня проваляться в больнице, чтобы вправить нос. Хорошо ещё, что его просто свернули, а не сломали.