Магия объединяет

— Ты был для него всем. Он совершил все эти зверства ради тебя, а ты лишил его своей любви, того, что было для него дороже всего.

— Хью пережил свою полезность. Его жизнь была серией несложных заданий, и, в конце концов, она стала его работой.

И чья это вина?

— Ты подобрал его с улицы. Он был воспитан именно таким, как ты хотел.

— У него был потенциал, — сказал Роланд задумчивым голосом. — Так много магии. Он был как упавшая звезда, светящийся метеор. Я расплавил его и выковал из него меч. Ты права, на самом деле это не его вина, но факт остается фактом — мир становится сложнее. Некоторые мечи предназначены для того, чтобы быть выкованными только один раз. Лучше начать все сначала.

Джули. Джули тоже была сияющим метеором, молодой и податливой, ее легко расплавить и перековать. Ты гребаный козел. Ты не заполучишь Джули. Я разжала зубы и заставила свой голос звучать ровно.

— Было бы добрее убить его.

Улыбка Роланда не дрогнула, но на мгновение тепло в его глазах остыло, и я увидела ледяную сталь под ними.

— Я не добрый, дочь моя. Я справедливый.

Я должна была убраться отсюда, пока не сделала чего-то, о чем потом пожалею. Но также я должна была освободить Саймана и избежать войны с Роландом.

— Верни мне Саймана.

— Ледяной великан добровольно покинул границы твоего города. Мои люди не нарушали границы.

Итак, они устроили засаду и схватили его, пока он совершал путешествие. Вот же черт.

— Это не имеет значения. Его резиденция в Атланте. Его деловые интересы в Атланте. Он владеет собственностью, нанимает людей и платит налоги в Атланте. Он — мой.

Роланд долго размышлял над этим.

— Нет. Он мне нужен.

Правильно. Подчиняйся букве соглашения, а не духу.

— Ты вынуждаешь меня действовать.

— Он тебе даже не нравится. — Глаза Роланда сузились. — Что плохого в том, что я оставлю это существо?

— Дело принципа. Я бы сделала то же самое, если бы никогда не встречала его раньше. Верни моего ледяного великана, отец.

— Или?

— Или мне придется вернуть его. Я не брошу свой народ.

— Я ненавижу, когда мы ссоримся. — Роланд наклонил голову. — Что, если я предложу тебе эту жизнь? — Он кивнул на крест. — Утешительный приз. Это беспокоит тебя. Я вижу это в твоих глазах. Дочь, ты можешь занять место заместителя Хью. Делай с ним, что хочешь.

— Спасибо. Я заберу его, раз уж ты отдаешь его мне, но мне все еще нужен мой ледяной великан.

— Не поднимай на меня руку, Кейт. Все, что тебе нужно сделать, это уйти.

Все его обещания вылетели в трубу, как только появилось то, чего он хотел. Меня охватило желание закричать ему в лицо. Крики ничем бы не помогли, разве что ввергли бы нас в конфликт, к которому мы не были готовы.

— Не пойдет.

Он вздохнул.

— Ты не оставляешь мне выбора. Если следовать твоей логике, то любой из человек, который покидает пределы моего города, становится законной добычей. Поскольку ты расположился прямо за городской границей, Атланта находится в осаде, а осада — это акт войны. Ты нарушаешь правила, отец.

Роланд тихо рассмеялся.

— Это решается очень просто. Верни то, что ты взял. Ты начал это. Я просто реагирую.

— Ты не готова противостоять мне. Не открывай эту дверь. У тебя недостаточно безжалостности, чтобы бороться со мной.

С меня было достаточно.

— Отец, когда ты в последний раз кого-то убивал? Я не имею в виду с помощью магии, я имею в виду руками, достаточно близко, чтобы ты мог заглянуть в глаза? Неделю назад я убила женщину, чтобы она не принесла своих детей в жертву какому-то забытому богу. Я убила стольких, что не помню всех их лиц. Они сливаются. Дверь уже широко открыта, и ты был тем, кто открыл ее. Ты готов к тому, что я войду в нее?

Тень пробежала по его лицу. Я почувствовала, как внутри него поднимается магия, подобно новой яркой звезде, рождающейся из пустой тьмы.

— Моя гордая дочь, мое чувствительное доброе дитя, сострадательное к своему врагу, ты спасла одного человека от его судьбы. Но что ты будешь делать с ними?

От него исходила магия. Пустое поле слева от нас замерцало. Появились кресты, похожие на мираж в пустыне, проявляющийся в колеблющемся горячем воздухе. Мужчины и женщины, молодые и старые, подвешенные к дереву. О, Боже мой… На том поле было, должно быть, тридцать крестов. Тела висели, совершенно неподвижные. Никто не двигался.

До меня донесся запах, ужасная вонь разлагающейся человеческой плоти. Они были мертвы. Все они.

По моей спине скатился лед. Ужас от увиденного был слишком велик.

Роланд посмотрел на единственного выжившего на кресте. Лицо Железного пса исказилось. Его крест был обращен к остальным.

— Ты заставил его смотреть. Они умирали в агонии, один за другим, и Железный пес все это видел.

— Ты понятия не имеешь, на что я способен. Ты не можешь противостоять мне. Когда я приказал ему убить этих людей, это была доброта. Он не подчинился и не дал им быстрой смерти, поэтому я показал ему, чего стоило его неповиновение.

Лед добрался до поясницы и взорвался адом. Теперь Роланд наблюдал за мной, чтобы убедиться, что я получила сообщение. О нет, отец. Не волнуйся. Я все поняла.

— Если бы не его непослушание, этого бы не произошло.

Моя магия кричала и брыкалась внутри меня, пытаясь вырваться на свободу, просачиваясь в мой голос.

— Нет.

Глаза Роланда сузились.

— Ты говоришь так, словно это какая-то внешняя сила пытала и убивала этих людей. Как будто это была какая-то неизбежная катастрофа, а ты, благодаря своей доброжелательности, пытался предотвратить ее, но твои подчиненные подвели тебя. Но это ты. Ты решил убить их. Ты решил распять их. Ты. Ты — источник этого зла. Это твоя вина, не его. Ты больной ублюдок, который решил, что у него есть право на массовое убийство.

Роланд отшатнулся. Его глаза вспыхнули. Его магия вырвалась наружу яростным потоком, бурля вокруг него подобно грозовой туче.

К черту все. Отпускаю. Моя сила вырвалась из меня, сравнявшись с его. Стена замка содрогнулась под нами.

Я впилась в него взглядом.

— Ты не имеешь права. Ты когда-нибудь задумывался, почему тебе всегда приходится сжигать и убивать на своем пути к власти? Почему никто никогда не приходит и не говорит: «Пожалуйста, могучий Нимрод, веди нас?» Это потому, что твое правление приносит боль и страдание. Никто не хочет, чтобы ты был главным.

— ТЫ НЕ БУДЕШЬ ГОВОРИТЬ СО МНОЙ В ТАКОМ ТОНЕ.

Его магия выплеснулась наружу, выстреливая вверх. Ветер набросился на меня, бушуя из ниоткуда. Камни под нами задребезжали. Несколько каменных блоков выскользнули, переваливаясь через край. Во дворе люди съежились.

— Ты узурпатор, отец. Ты продолжаешь совершать ужасные поступки ради высшего блага, но большего блага нет. Есть только это. — Я указала на кресты. — Это то, за что выступает наша семья. Не за мир, счастье или прогресс. Это твое наследие. Ты тиран. Злобное существо, которым люди пугают своих детей по ночам. На всей этой планете ты единственный человек, который считает, что ты годишься для правления.

— ЗАМОЛЧИ!

Взрыв магии ударил в меня, чуть не сбив с ног. О нет. Он не заставит меня замолчать. У меня были вещи, которые мне нужно было снять с груди. Они накапливались месяцами.

Моя магия вернулась. Если бы у нее был голос, она бы взревела.

— Ты не можешь считаться ни с какой властью, кроме своей собственной. Даже сейчас тебя гложет то, что этот город принадлежит мне. Ты не можешь отпустить его. Ты строишь козни, манипулируешь и давишь на меня, и когда я буду вынуждена ответить, ты успокоишь свою нечистую совесть, сказав себе, что ты дал мне выбор. Если бы только я согласилась с твоим вопиющим пренебрежением к твоему собственному слову, ничего бы этого не случилось. Ты притворишься, что это действительно моя вина. Это твоя, отец. Твоя собственная сестра предпочла умереть, чем жить в мире, который ты хотел создать.