Звёздотрясение

– Рин-Тин-Тин! Ты вернулся! – воскликнула Нуль-Гаусс, заметив наверху пандуса пушистый розовый шарик. – Надеюсь, ты нашел кого-нибудь, чтобы передать сообщение. – Она прижала часть подошвы к боковой стене и повысила громкость вибраций. – Ау! Помогите! Я застряла в яме! Помогите!! Помогите!!!

Рин-Тин-Тин умчался прочь, но вскоре вернулся. На этот раз позади крадуна появился глаз молодой чила. Заглянув в яму, глаз поспешно втянулся обратно.

– Светильская блеводырка! – ругнулась Пятнистая Верхушка, втянув глаз под веко и попытавшись забыть ужасную картину. Она перевела оставшиеся глаза на окружавшую ее приветливую ровную кору и постаралась успокоиться. Она попыталась поговорить со взрослой чила в яме, но обнаружила, что ее подошва будто приросла к коре. Немного расслабив подошвенные мышцы и, стараясь пореже смотреть на огромную дыру, она, наконец-то, смогла ответить.

– Эй, – сказала Пятнистая Верхушка, подошва которой все еще выла от напряжения. – Как вы попали в эту яму?

– На лифте, – ответила Нуль-Гаусс.

– Лифте?

– Это машина, на которой можно ездить вверх-вниз. Но для работы ей нужна энергия, так что мне, похоже, придется остаться здесь до тех пор, пока не починят питание. Не могла бы ты передать своему учителю в яслях или кому-то из взрослых, что я здесь, и попросить их прислать помощь?

– Мне не нужен учитель из яслей, чтобы подтирать всякую блевотину, – с раздражением ответила Пятнистая Верхушка. – Я сама могу о себе позаботиться!

– Прошу прощения. – Нуль-Гаусс была немного шокирована ее вульгарной речью. – Я вас не вижу, и по ошибке приняла за ребенка. Я застряла в яме с голодными лабораторными животными, и мне нужно, что кто-нибудь срочно починил питание лифта. Не могли бы вы найти офицера правопорядка или кого-то, кто мог бы оповестить представителей власти?

– Лязгуны пусть лижут блевотину, я их искать не стану, – ответила Пятнистная Верхушка. – И вообще, они все мертвы. Здесь кругом одни трупы. Вы с Розовой Пушинкой – единственные выжившие, которых я видела в Рае Светила.

Пока они разговаривали, Пятнистая Верхушка мало-помалу переборола страх высоты и стала пододвигаться к уголку квадратной ямы, пока они с Нуль-Гаусс не встретились взглядом.

– Так ты и правда совсем мала. – Нуль-Гаусс почувствовала, как при виде грязной, исхудалой чила в ней просыпаются покровительственные инстинкты. – Что с тобой случилось? Ты вся в краске. В твоем клане не осталось никого, кто мог бы о тебе позаботиться?

Пятнистая Верхушка чуть замешкалась, прежде чем ответить. – Нет.

– Тогда я беру тебя под свою ответственность, пока мы не найдем кого-нибудь из твоего клана. Меня зовут Нуль-Гаусс, я профессор в Институте. Но сначала нам нужно вызволить отсюда меня и наших зверьков. Они порядком проголодались, а я не хочу, чтобы они съели мои лабораторные растения.

Она снова нырнула под одну из массивных черепиц покатой крыши и вернулась с пустой клеткой для животных. После этого она заползла вверх по наклонному перекрестию двух упавших черепичных плиток в углу разрушенной лаборатории и добавила клетку к уже выстроенному там ряду. Держась за клетки частью своей подошвы, Нуль-Гаусс начала вытягиваться, пока один из ее глаз не оказался поверх ямы рядом с Пятнистой Верхушкой. Оказавшись достаточно близко, она смогла разглядеть, что Пятнистая Верхушка принадлежала к числу тех самых мусорных мальков из западного района. Это объясняло ее грубую речь. Исполнив свой долг, Рин-Тин-Тин пролез между ними, чтобы кто-нибудь потрепал его по спинке.

– Наружу я могу выставить только один глаз, – объяснила Нуль-Гаусс. – Последние два оборота я пыталась снова и снова, но так и не смогла приподнять достаточно большую часть тела, чтобы вылезти из ямы целиком. Мне нужно больше клеток или чего-то похожего, чтобы на них забраться. Такие клетки наверняка есть вон в том строении рядом с лифтовым корпусом.

– Даже не знаю. – Пятнистая Верхушка похлопала крадуна и притянула его поближе, чтобы обнять. – Похоже, это потребует много работы.

– Друзья Рин-Тин-Тина страшно проголодались, – добавила Нуль-Гаусс и, протолкнув нижнюю часть подошвы между прутьями решетки, потыкала Плюшку, Швабрика, Ватку и Пуфика, которые тут же защебетали в ответ.

– Ну что ж, – нехотя ответила Пятнистая Верхушка. – Не могу же я позволить крадунам умереть с голода. Идем, Розовая Пушинка. Покажи мне клетки.

На поверхности Нуль-Гаусс и животные оказались уже к следующему оборотному пиру. Нуль-Гаусс отыскала лабораторные запасы провизии для животных и неохотно позволила Пятнистой Верхушке покормить зверьков, сама же тем временем занялась обследованием институтских корпусов и остального города. Все оказалось хуже, чем она ожидала. Погибли не только остальные чила: жертвой катастрофы стали все животные и растения. Она посетила зоопарк и наведалась к клеткам, в которых содержались гигантские вялотелы и скороходы из северного полушария. Не выжил ни один. Из всех вялотелов и скороходов уцелели лишь ее миниатюризированные питомцы-гибриды. В садовых магазинах она нашла кое-какие семена, но их жизнеспособность была под вопросом, ведь буря пронизывающей радиации, судя по всему, намертво зажарила любые намеки на жизнь. Пакетированная еда в магазинах, к счастью, оказалась съедобной. И им самим, и животным этого должно хватить, пока они не высадят семена и не соберут первый урожай.

По возвращении в Институт Внутреннего Ока Нуль-Гаусс обнаружила, что Пятнистая Верхушка соорудила из клеток и ящиков загон для животных и теперь радостно играла с питомцами.

Когда профессор-«большой значок» вернулась, острые глаза Пятнистой Верхушки заметили, что та сняла дешевые пластиковые знаки отличия, которые носила в яме, и надела вместо них дорогие значки из металла. Пятнистая Верхушка стряхнула с себя груду ползавших по ней крадунов и, отпихнув любознательного мини-скорохода, выползла из сооруженного ею загона. Глаза взрослой чила начали подрагивать, будто ее что-то тревожило.

– Исчезли целые виды! Без следа! – посетовала Нуль-Гаусс. – Уцелела только моя лабораторная коллекция, но она так мала.

– По-моему, нам всего хватает, – возразила Пятнистая Верхушка. – В магазинах полно еды, а если захотим чего-нибудь особенного, то всегда можем съесть одного из твоих крадунов. Вот полосатые, к примеру, какие на вкус?

– Нет! – при этой мысли Нуль-Гаусс чуть не обезумела от паники. – Их есть нельзя. Они последние из выживших на Яйце. Я должна их размножить, чтобы сохранить биологический вид. И растения тоже. Других у нас не осталось. Я должна спасти и растения.

Она подползла к краю ямы и взглянула на дюжины растительных образцов, отделенных от нее многомиллиметровым обрывом. Пока что опасность им не грозила, но рано или поздно образцы или их семена придется кропотливо поднимать на поверхность, ведь иначе будущие поколения их уже не увидят – если, конечно, эти будущие поколения вообще появятся.

Пятнистая Верхушка подползла к Нуль-Гаусс и остановилась рядом, пока та разглядывала оставшиеся в яме растения. Чувство оказавшегося поблизости незрелого тельца окончательно сокрушило защиту Нуль-Гаусс перед наступавшим синдромом старца. Она расправила мальковую мантию и накрыла ею обезображенную шрамами, измазанную краской, пятнистую верховину уродливого малька.

Пятнистая Верхушка видела, как взрослые чила творят немало странных вещей, но когда профессор отрастила длинный рубчик чуть ниже бугрящихся век, это явно стало для юной чила чем-то новым. Рубчик расширился, превратившись в полотно, накрывшее ее пятнистую верховину.

Ее тут же охватило странное ощущение. Это было не то мощное чувство, которое она испытывала, играя в глазные игры с Мятой Подошвой, а, скорее, ощущение спокойной, теплой безопасности. Наконец, она могла ослабить неустанную бдительность, которая сохраняла ей жизнь с первых кошмарных дней на свалке, где за ней охотились дикие скороходы.

Теперь она была под чьей-то опекой. Наконец, за ней кто-то присматривал. Она втянула все до единого глаза под веки, сжалась в маленький яйцеобразный шарик под мальковой мантией и расслабилась. Она любила профессора, а профессор любила ее. Она любила животных, и те любили ее в ответ. Она задумалась, не это ли чувство принадлежности к клану. И решила остаться, если так пожелает профессор.