Звёздотрясение

Она заползла внутрь небольшого строения, представлявшего собой верхнюю часть уникальной исследовательской лаборатории, где имелись отдельные помещения для ее собственного кабинета и аспирантов. Во втором корпусе, неподалеку от первого, находилось оборудование, которое управляло подземными машинами и обеспечивало охлаждение искусственного неба, висевшего под прочной сверхпроводящей крышей лаборатории. В одном углу второго корпуса располагалась довольно необычная структура – ящик непрямоугольной формы, сделанный из толстого металла, закрытый сверху и снабженный боковой дверцей.

Нуль-Гаусс втекла в свой кабинет и просмотрела почту, поступившую по компьютерной сети. Ничего важного там не было, поэтому она решила наведаться к своим аспирантам.

– Как поживают наши растения, Осторожный Тягач? – спросила она одного из них.

– Один из фонтанников все-таки не выжил, – ответил Осторожный Тягач. – Перед смертью он обстрелял семенами всю комнату. Но все-таки продержался сорок шесть оборотов, это почти рекорд.

– Ты все семена собрал? – уточнила Нуль-Гаусс.

– Да. А по ходу мы с Шероховатой Корой нашли в углу еще одну «горячую зону», – сообщил Осторожный Тягач.

– Насколько все серьезно? – спросила Нуль-Гаусс. – Мне бы совсем не хотелось так скоро повторять процедуру откачки для всей лаборатории.

– На самом верху зоны сто гауссов, – ответил Осторожный Тягач. – Но она довольно мала и уже на расстоянии нескольких миллиметров поле угасает до фоновых величин в единицы гауссов. Поблизости от того угла стояло несколько растений, так что мы передвинули контейнеры в другую часть комнаты.

Нуль-Гаусс обратилась к Шероховатой Коре.

– У меня есть замена для Питера, – сказала она, вынимая из телесного кармана миниатюрный шарик, состоящий из глаз и ворсинок.

– Пуфик, познакомься с Шероховатой Корой. С этого момента он будет о тебе заботиться, – сказала профессор, придавая краю своей подошвы форму гнезда и опуская в ее зверька. Крадун попытался перелезть через край, но Нуль-Гаусс удержала его на месте пульсациями кожи под крошечной подошвой. Крадун остановился и взглянул на Шероховатую Кору всей дюжиной своих темно-красных глазенок. Аспирант опустил глаз, чтобы взглянуть на него поближе.

– Значит, теперь у нас есть Плюшка, Швабрик, Ватка и Пуфик, – заметил Шероховатая Кора. – Вы нашли прекрасную замену. Он выглядит в точности, как Питер.

– Все лабораторные крадуны этой генетически чистой породы выглядят одинаково, – ответила Нуль-Гаусс. – Я просто выбрала того, который показался мне самым смышленым.

– Вам надо было выбрать самого глупого, – сказал Осторожный Тягач. – Питер был умен, и видите, что с ним стало. Он понял, как открыть свою клетку, и умер от переедания. Отбросил мою диссертацию по нуль-гауссовому садоводству на полколосса назад.

– Я прослежу, чтобы на этот раз клетка была заперта, – пообещала Нуль-Гаусс. – Вам нужно что-нибудь еще отнести вниз?

– Несколько проростков, – ответил Осторожный Тягач. – Они ждут в кладовой у лифта.

Нуль-Гаусс сверилась с видеомониторами, на которых был виден каждый угол подземных яслей и загонов для животных, сделала мысленную пометку проверить кое-какие растения, которые на вид требовали внимания, а затем поползла к лифту лабораторного комплекса.

Рядом с лифтом находилась раздевалка с высокими стенками. Она вытащила шесть металлических профессорских значков, сняла украшения, стерла нательную краску и опустошила все карманы, включая наследную сумку, где хранился клановый тотем. Сам тотем был сделан из глины, обожженной старинным методом, и содержал в себе запечатанное магнитное поле. Она завернула тотем в салфетку и положила его в ящик с кодовым замком. Теперь, обнаженная, как в день своего вылупления, Нуль-Гаусс открыла дверь в раздевалку и выглянула наружу. Оператор комплекса по имени Толкатель Электронов незаметно поджидал ее рядом с управляющей консолью за углом.

Она неторопливо приблизилась к садкам и наполнила свои сумки. Пуфика она положила в небольшой карман, а пластиковые горшки с семенами, проросшими в безмагнитной почве – в телесную сумку, которой обычно пользовалась для переноса всякой всячины. Теперь, заметно увеличившись в размерах, она оказалась перед открытой дверью лифта. У лифта не было потолка с искусственным охлаждением, поэтому ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы заставить подошву сделать несколько шагов, зная, что над ней нависает тяжелая металлическая крыша. Оказавшись внутри, Нуль-Гаусс заставила себя перевести взгляд на пол и успокоилась. Затем она активировала аудиоканал видеосвязи.

– Можешь закрыть дверь, Толкатель Электронов, – сказала она.

– Дверь закрывается, профессор, – отозвался Толкатель Электронов. – Каков максимальный диаметр предметов, которые есть у вас с собой?

– Ничего крупнее моего мозгового узла, – ответила она.

– Значит, хватит трех насосных стен, – заключил Толкатель Электронов. Вслед за этим раздался завывающий звук, и задняя стенка лифта придвинулась к Нуль-Гаусс.

– Первая стена пошла, – сообщил Толкатель Электронов. – Дайте знать, когда закончите.

Тяжелая стена из сверхпроводящего металла остановилась посередине комнаты, а в двери чуть в стороне от пола открылось небольшое круглое отверстие. Первым делом Нуль-Гаусс опустошила телесные сумки и расставила горшки с проростками у стены. Затем она просунула манипулятор в миниатюрное отверстие, ухватилась за рукоятку с другой стороны и, сжавшись изо всех сил, проскользнула внутрь. Перегородка окна повторяла очертания ее тела, расширяясь, чтобы пропустить ее мозговой узел, а затем снова сужаясь до диаметра тянущегося позади манипулятора, в котором был крепко зажат извивающийся Пуфик.

Пока тело Нуль-Гаусс принимало свою нормальную, сплющенную форму, ее манипулятор перетаскивал растения с внешней стороны стенки на внутреннюю. Когда дело было сделано, сверхпроводящая стена продолжила движение по кабине лифта до самой двери, сжимая все попадавшиеся на ее пути магнитные линии. Затем дверь лифта ненадолго открылась, выталкивая поле наружу. Далее с задней стороны лифта к Нуль-Гаусс придвинулась вторая стена, и процесс повторился снова. Единственное отличие заключалось в том, что сверхпроводяшие свойства стены были отключены вплоть до последнего хода, выталкивающего избыточное поле. Преодолев третью стену, Нуль-Гаусс подползла к встроенной в пол управляющей панели и ввела специальный код. Из пола, прямо посреди комнаты, поднялся измерительный зонд.

– Хороший насос, – сказала она по аудиосвязи. – Зонд показывает всего 2800 гауссов.

– Достаточно близко к нулю, чтобы такое поле выдержал шлюз камеры, – добавил Толкатель Электронов. – Готовы к падению?

В ответ на это пресное подобие шутки в волнообразном движении ее глаз проявилось раздраженное подергивание. Должно быть, в прошлом он довел до крика кого-то ее аспирантов, испугавшегося, что ему или ей грозит падение под землю. Теперь он откалывал этот номер всякий раз, когда лифт опускался вниз.

– Я готова к спуску, – отозвалась она, с силой постукивая подошвой по металлической обшивке пола. Ей не вполне удалось придать своей тарабани тон, подобающий «старшему профессору». Сложно произвести солидное впечатление, когда ты полностью обнажена.

– Да, профессор, – отозвался Толкатель Электронов, и лифт начал медленно погружаться вглубь коры.

Внизу процедура обезмагничивания при помощи насосных стен повторилась снова  – на этот раз внутри шлюза, ведущего в слабополевую камеру. Все остаточные магнитные поля выталкивались в лифт, который удерживал их при помощи перемежающихся барьеров из сверхпроводящего материала и обычных проводников. Затем лифт поднялся на поверхность, вытеснив захваченное поле наружу комплекса.

Нуль-Гаусс остановилась у ниши-раздевалки, нанесла на себя немного краски нейтрального цвета, заполнила сфинктеры шестью профессорскими значками, сделанными из выкрашенного под металл пластика, и, наконец приняв достойный вид, выбралась в поле зрения камер, наблюдавших за комнатой изнутри. Потолок здесь был успокаивающего черного цвета. И ей самой, и Пуфику, и растениям было приятно избавиться от давящей тесноты, которая окружала их в лифтовой кабине и шлюзах.