Из двух зол...

А вот то, что они совсем позабыли об осторожности - плохо. Я смог дойти практически до самой площадки, прежде чем меня заметили.

– Шиша! - Эльба дернулась было в мою сторону, но Малинка, лишенная дополнительной опоры, опасно пошатнулась и чуть не упала. Пришлось вернуться, поддержав ее. Но бежать ко мне ей хотелось больше и потому, подхватив Малинку на руки как маленького ребенка, спортсменка шагнула ко мне вместе с Ирой.

– Ты их видел? Мы слышали выстрелы. Они тебя не догнали? Где они сейчас? Они гонятся за тобой?

– Никто за мной не гонится, - странно хриплым голосом ответил я, устало приваливаясь к заснеженной скамейке. - Двоих, что за мной пошли, я заминусил. Так, что их осталось четверо... Даже трое, если тот, которого я тут подстрелил, уже сдох. Но и тела его я не видел. Унесли куда-то?

– Они его в нашу больничку унесли, - подала голос чуть живая Малинка еще более хриплым голосом, чем у меня. - Я слышала, как они об этом говорили. Он ранен, но очень серьезно.

– Хорошо, - согласно кивнул я. - Значит их трое в строю осталось. Причем, одна из них - девка. Это нам уже пустяки.

– Шиша, да ты на ногах не стоишь! - обеспокоенно произнесла Эльба, с тревогой заглядывая мне в лицо

– Пустяки, - с трудом отмахнулся я. - Сейчас пойду и добью оставшихся... А ты уведёшь Малинку. В тепло. Накормишь и согреешь. Да, и вот еще, - я стянул с плеча трофейное ружье и протянул его Эльбе, а потом зашарил по карманам в поисках патронов от него. - Держи. Хватит тебе с этим огрызком бегать. Верни его Темычу. Не дело, что у нас все дети без прикрытия сидят... Калаш тоже забери. К нему патронов, к сожалению, нет совсем, но и мне его пустой таскать не с руки. Да ещё вот... Револьвер... Сама решишь кому из наших там его вручить... Или себе вторым стволом возьмешь... А мне нужно завершать это мочилово.

– Может я с тобой схожу? - по прежнему с сильным беспокойством спросила Эльба, пытливо заглядывая мне в лицо. Что у меня там на лице написано, что ли, как мне херово?

– Нет!!! - как можно свирепее отрезал я. - Я. Разберусь. Сам. Твоя задача - Малинка! Уводи её! Отдай стволы ребятам и потом, может быть, приходи на помощь... Если будет что к тому времени ещё помогать.

– Хорошо.. - с явным усилием отступила та. — Но может ты меня подождешь? Вдвоем же легче будет.

– Ты думаешь, я не справлюсь? - криво усмехаюсь ей в ответ - До этого же как-то справлялся.

– Ты неважно выглядишь, - осторожно замечает девчонка.

– Я знаю, - устало соглашаюсь я. - Ничего. Я - справлюсь. Немного уже осталось. А ты уводи Малинку. Сейчас же.

– Хорошо, - сдается Эльба. - Я быстро. Ты не спеши пока. Я туда и обратно.

И забросив трофейные стволы за спину, и подхватив Малинку на руки, заспешила к выходу из СНТ. Я же, постояв на месте, глядя ей вслед, развернулся и, пошатываясь, зашагал в сторону нашей больнички. Сегодня всё это закончится. Так или иначе.

Сил не было ни на что. От усталости наваливалось полное отупение. Даже страх куда-то исчез. Оставалось только одно желание. Пускай это всё побыстрее закончится. Даже думать было больно. Но мысли всё равно упрямо пробивались через пелену усталости.

Что я творю? Сколько человек я уже убил? И чем после этого я отличаюсь от того же Герцога? Такой же убийца. Можно придумывать великое множество оправданий самому себе. Что иначе нас всех перебили бы. Что я мщу за погибшего Даню и чуть не замученную Малинку. Что захватчики просто все скоты и выродки. И, даже, возможно всё это будет правдой. Но от этого не перестанет быть оправданием. Я преступил черту. Отнял жизнь у другого человека. Более того, у ребенка! И я уже виновен. Печать детоубийцы уже на моей душе. И ее не смоешь ничем. Никакими оправданиями.

Возможно именно по этому я так упорно пытаюсь все сделать сам? Чтоб остальные не запятнали себя тем же самым. Я-то ладно. Я уже пожил (пусть и в другом мире) и совесть у меня куда более гибкая. Я, возможно, смогу пережить свои душевные метания. А ребята? Ведь мне, как на подбор, достались чистые и наивные дети. Смогут они выдержать такое психическое потрясение? Я не знаю. И потому подсознательно пытаюсь все сделать сам. Пусть они не испытают того же.

Да и, опять же, моя вечная привычка всё делать самому. Ибо я определенно сделаю всё лучше чем они. Да, эту черту своего характера я так и не изжил. Возможно, я действительно всё сделаю лучше. Но пойдет ли это на пользу всей нашей группе в целом? Если я так и буду продолжать опекать их изо всех сил. А не надорвусь ли я в этом усилии? Ведь именно к этому я сейчас близок как никогда!

Я так погрузился в себя, что чуть ли ни нос к носу столкнулся с парнишкой явно татарской внешности, вышедшем из калитки ближайшего дома. Меня спасло только то, что для него мое присутствие оказалось такой же неожиданностью, как и для меня. Но он очнулся первым и вскинул ружье к плечу. Пришлось метнуться за сваленную у ближайшего забора стопку горбыля, привезенную видимо когда-то для забора или на дрова в баню, и так и оставшуюся лежать. Впрочем, метнулся это я слишком оптимистично высказался за свой маневр. Я рухнул за него как мешок с картошкой.

Но вовремя. Выстрел встопорщил щепками верхушку стопки, но меня не задел. В ответ я, с трудом приподнявшись - так же ответил выстрелом. Но и противник тоже не стоял столбом на месте и укрылся за той самой старой, ржавой Нивой, что стояла здесь мертвым грузом с самого начала. Так что мой выстрел тоже прошел впустую.

Патовая ситуация. Я не могу попасть по нему, он по мне. И уйти в обход тоже ни одному из нас не представляется возможным. И, что же делать? Ждать к кому из нас раньше придет подкрепление? Что-то мне подсказывает, что тут у него преимущество. Блин. Попадос!

Как ни странно, выход из этой ситуации предложил мне сам противник.

– Эй ты, Шиша, - заорал он, не высовываясь, впрочем, из-за авто. - Давай поговорим как мужчины! Один на один! На ножах.

– Как ты себе это представляешь? - хрипло пробормотал я, но он услышал.

– Давай так... На счет три откидываем ружья в сторону. На мужика! И выходим с ножами в руках. Кто победит — тот победит.

– А если ты не кинешь?

– Честью клянусь! Именем своим. Родом!

– Ну давай попробуем... - с сомнением согласился я. - Давай на счет три... Раз. Два. Три...

У меня даже толком не получилось оттолкнуть в сторону ружье. Оно рухнуло буквально в трех шагах от меня. Впрочем и противник откинул свое не дальше. Перестраховывается.

– Ну что? Выходим? - с подозрением в голосе переспрашивает татарчонок. - На мужика.

– Да. Сейчас, - соглашаюсь я, стягивая свитер с плеч и наматывая его на левую руку. В правую беру всё тот же свой неубиваемый нож и, пошатнувшись в очередной раз, выхожу из укрытия.

Противник так же настороженно вышел тоже. Впрочем, увидав свитер, намотанный муфтой на левую руку и нож, он чуть успокоился. Поверил-таки. Он отошел от своего ружья подальше, демонстрируя свою честность. Я поступил точно так же. Мы начали медленно сходится. Он скинул на снег свою теплую безрукавку, а стянутую толстовку по моему примеру намотал на левую руку. Когда между нами осталось не больше пары метров - мы оба остановились.

– По мужски! - выдохнул татарчонок мне в лицо - Один на один. По честному.

– Конечно, - устало согласился я и выстрелил из зажатого в левой руке Макарова, скрытого намотанной на руку муфтой из свитера.

Промахнуться с двух шагов даже с левой руки, и в моем, далеко не самом лучшем, состоянии, было, всё же, невозможно. Пуля попала ему точно в грудь. Изумленно вытаращив глаза и хрипло закричав мальчишка рухнул на истоптанный снег.

– Прости, малыш, - пробормотал я глядя в его стекленеющие глаза. - Для честного поединка я слегка не в форме. - и слыша, что тот сквозь хрип что-то пытается вытолкнуть из себя, добавил. - Да, я знаю. Это бесчестно. Ты бы так никогда не поступил. А я сделал.