Частный дознаватель

— Опустим версию с побегом. Она надуманна, вы так не считаете?

«Сказать ли ему правду… Нет, лучше не стоит: пока детектив не услышал версии допрашиваемых, он не обещает им воздушных замков»

— Пока не знаю, мистер де Ребер… — внезапно в моём теле заиграл спирт, и я вынужденно схватился за голову: гостиная плыла, как пластилин на солнце. — Пока подытожим: значит, вы не считаете, что Адель могла сбежать?

— Нет, не считаю! — ответил за отца Гауэйн, но, как только заметил мой рассерженный вид, умолк.

— Да, не считаем. Я видел Адель всего пять раз, но всё это время был о ней самого высокого мнения. Это тихая, скромная, молчаливая девушка. Просто идеальная жена. Никогда не спорила, как любят делать всякие самодовольные представительницы её возраста, не ругалась, имела представления о географии, физике, химии…

— А на мой взгляд, всё это лишнее. — высказался Гауэйн, перебив адресованные его невесте похвалы. — Спрашивается, и зачем женщине химия?

— Чтобы быть образованной дамой и, например, разбираться в составе косметики. — шутливо пояснила Жозефина, впрочем, весьма недовольная мнением будущего зятя по этому вопросу.

— Я глубоко убеждён, что дамам, с их-то маленьким мозгом, не нужно этой образованности, мисс. — не согласился паренёк, игнорируя осудительные вздохи родителя. — Какой смысл женщинам знать географию или разбираться в политике, если их прямая и, пожалуй, единственная задача — сохранять тепло в доме и растить детей? Не проще ли научить их шить, варить суп и стирать носки, а не преподавать им курс алгебры, который они никогда не поймут?..

Я уловил возмущённый скрип каблука. Юноша было порывался продолжить, но я спас его от ужасной участи изнасилованного женской обувью и отвлёк насущным вопросом:

— Не подскажите, а кто такой этот… Антуан де Барнуа? Вчера я записал его имя в блокнот, но с тех пор так и не успел узнать, где он живёт и как с ним можно связаться.

Семейство де Реберов разом фыркнуло.

— Ооо, этот человек вполне мог расправиться с бедной Адель. Крайне удачно, что вы припомнили его дурное имя, — на лице Бернара заиграли желваки.

«Какая сумбурная и дрянная беседа! Будь у меня зубочистки и кресло, дело бы пошло куда веселее…» — я грустно вздохнул и принялся слушать самую скучную историю на свете.

Антуан был молодым обаятельным игроком в карты и, по слухам — шулером и бабником. Он всё никак не мог жениться и нечаянно упустил из виду тот момент, что наследство бабуля решила, в общем-то, не делить. Как только молодой человек узнал о предстоящей помолвке юного родственника, он порывался получить аудиенцию с де Ребером старшим, чтобы обсудить насущные вопросы, но встречи так и не получил — его с позором продержали в списках ожидания целый месяц и в итоге вычеркнули.

— …И теперь он мстит нам, желая отобрать одно из самых красивых поместий в Империи, которому насчитывается больше шести сотен лет. — завершил свой рассказ де Ребер, обливаясь потом от негодования.

— Вам всего-то нужно под каким-нибудь предлогом проникнуть к нему домой, на Соулс-стрит, и найти там мою невесту. Уверен, он её не тронул: Антуан тот ещё подлец, но крови боится, как девчонка! — Гауэйн захрюкал.

— Эм… — я забыл вопрос и с трудом сдержал рвотный позыв. — Ох, есть ли у вас ещё подозреваемые? Как я знаю, богатых и влиятельных людей всегда имеются конкуренты, недоброжелатели и прочие… подлые завистники.

— У меня много соперников, это правда, — не стал отнекиваться де Ребер. — Но все они столь влиятельны и уважаемы, что им попросту нет резона портить свадьбу моему сыну: у них, как говорят в ваших детективных агентствах, нет мотивов…

Я кивнул. Пора было заканчивать.

— Можно ли мне пообщаться с Гауэйном наедине?

Де Реберы переглянулись.

— А зачем вам это? — спросил старший, смешно надув щёки. — Если у вас ещё есть какие-либо вопросы, обсудите их со мной. Так, Жозефина? Жозефина?..

Кокетка подпёрла щёчку и мирно задремала. Чтобы нивелировать сей досадный конфуз, я незаметно, но довольно чувственно пнул даму под столом.

Жозефина подорвалась с места и устремила на Бернара свои подведённые чёрной тушью глаза.

— Да-да, пускай!

Не успел де Ребер задать уточняющий вопрос, как я сказал спасибо и, покачиваясь, икая и изредка падая, спровадил его в коридор вместе с ничего не понимающей хозяйкой.

Закрыв дверь и заблокировав её подсвечником, я сел напротив изрядно перепуганного Гауэйна и наклонился поближе к столу, чтобы можно было говорить тише.

— Сейчас я буду тебя спрашивать, а ты — отвечать, коротко и по делу. Мы слишком задержались.

— Если будешь так…

— Т-с! — я щёлкнул спорщика по носу, и он мгновенно умолк. — Характер Адель. Каков он?

— Ну, она красивая. Высокая, голубоглазая…

— Нет, это не характер. Сейчас ты перечисляешь мне сугубо внешние признаки, которыми довольствуются портретисты. Меня же интересует суть. Какой она тебе показалась? Весёлой, грустной, обманчивой, добродушной, застенчивой, развязной?

— Обиженной. — женишок фыркнул. — Отец меня, конечно, уверяет в обратном, мол, она влюбилась в меня без памяти и только и ждёт, когда наступит день свадьбы, но я-то помню, как она меня первый раз встретила: сказала, что занята, и убежала в свою комнату! Мы с отцом просидели с одной Жозефиной до самого вечера, чтобы спустя пять часов услышать от служанки, что Адель не здоровится…

— Служанку звали Беатрис?

— Может быть. — допрашиваемый пожал плечами. — Не могли бы вы… Не мог бы ты отойти: от тебя спиртом несёт.

— Твои проблемы. — я схватил юношу за руку и задержался на пульсе. — Отвечай быстро и чётко. Тебе нравится Адель?

— Да, — мальчишка судорожно сглотнул слюну и осмотрелся по сторонам. Помощи он там, ясное дело, не отыскал.

— Где и когда ты видел Адель последний раз?

— Девять дней назад, она приезжала к нам со своей матерью в гости.

— Ты знаешь, с кем дружила Адель?

— С сестрой! — мальчишка отодвинулся от меня подальше и упёрся в спинку стула.

— С кем ещё? Говори!

— С какими-то богачами! Они отдыхают в Серебряной ложке!

— Откуда ты это знаешь? Она тебе рассказывала?

— Нет, я проследил за ней! — индивид закусил губу. Его потряхивало.

— Зачем ты за ней следил?

— Я не доверял ей!

— Почему?

Юноша замялся, и я повторил громче. Должно быть, меня услышали, потому как в комнату попытались ворваться. Безуспешно: я заблокировал дверь.

— Говори!

— Пусти меня! — жених замахал руками и ногами.

— Почему ты следил за невестой, Гауэйн? Отвечай! — для большего куражу, я похлопал негодяя по щекам.

— Не доверял ей, я ей не доверял! — поверженный женоненавистник стёк по стулу, как попавший на свет вампир. — Она мне сразу не понравилась, эта де Вилларе! Не общаются женщины так с любимыми людьми, ох, не общаются! Она меня в грош ни ставила, молчала всегда, как будто бы специально, и за три ужина так и не проронила ни слова, хотя отец её обо всём расспрашивал… Шлюха она! Обычная базарная девка! А теперь пусти меня!

Распахнулись двери — в гостиную ворвались с другой стороны. Бернар был просто взбешён: застав меня и сына в такой, казалось, невинной позе, он вскрикнул, сжал кулаки и направился ко мне с самыми понятными намерениями.

— Вы выгнали меня лишь за тем, чтобы держать руку на пульсе моего сына и кричать на него?!

«В общем-то, да!»

— Он меня бил! Папа, он меня бил! — бедняга приложил руку ко лбу и притворился, что ему плохо.

— Ах вы, негодяй! — де Ребер старший бросился на меня с кулаками.

— Это недоразвит… Это недоумение! — я неловко поднялся на ноги, опрокинув сиденье, и спрятался от негодующего отца на другом краю обеденного стола.

Хозяйка дома лениво смотрела за представлением, прикрывая редкие зевки ладошкой.

— Я больше с вами никогда не заговорю! И мой сын — тоже! — владелец серебряных рудников предпринял жалкую попытку добраться до меня и, не добившись успеха ввиду своего пуза и медлительности, был вынужден лишь пригрозить мне кулаком и направиться на выход.