Страница 3 из 7
– Вы обязаны замечать все, что происходит с вашими людьми на учебном плацу, – сухо промолвила госпожа Меллин. – Ты почему толкнул прикладом этого человека? – обратилась она к капралу.
– Смею доложить, милостивая госпожа полковник, – ответил старый вояка, – потому что до него иначе никак не доходит.
– Стало быть, ты полагаешь, что с помощью приклада до него дойдет быстрее, чем если ты ему растолкуешь? – спросила госпожа Меллин, нахмурив брови; одновременно она быстро направилась к рекруту, однако, подойдя вплотную к нему, вдруг молча остановилась.
Перед ней стоял мужчина такой ослепительной и в то же время совершенной красоты, какого госпоже Меллин до сих пор еще никогда не случалось видеть и какого тем более невозможно было встретить при дворе Екатерины. На любую женщину он должен был производить поистине ошеломляющее впечатление, не идущее ни в какое сравнение с впечатлением живописных полотен великих итальянцев или от изваяний греков. Едва ли старше двадцати лет, безусый, свежий, белый и пухлый как девушка, молодой гренадер, несмотря на свой рост почти в шесть футов, собственно, не казался таким уж высоким, настолько пропорциональным – как в целом, так и в деталях – было его телосложение. Но более всего поражало благородство и гармоничное изящество черт его лица. Короче, это был Адонис[8] в солдатском мундире, стоявший перед Венерой эпохи рококо.
После некоторой паузы госпожа Меллин поинтересовалась у капитана Павлова:
– Как зовут этого молодого человека?
– Иван Нахимов, – ответил капитан.
– Как долго он уже служит?
– Всего две недели.
– Тем более к нему следовало бы отнестись снисходительно, – заявила госпожа полковник, – я хочу, чтобы вы не отдавали этого великолепного рекрута в грубые руки капралов с их побоями, а занялись его обучением самолично!
– Я?
– Да, вы-с! – госпожа Меллин благосклонно кивнула красивому гренадеру, который немного понял из всего происходящего, и направилась к другому подразделению своего полка.
– Итак, я должен иметь удовольствие быть твоим персональным наставником в строевой подготовке? – пробормотал Павлов, когда его тиранка повернулась к нему спиной. – Это, видно, только по той причине, что ты чуточку повыше и посмазливее остальных!.. Возражать не стану, однако соберись с духом и сосредоточься, парень, потому что у меня терпения еще меньше, чем у старого усача с его прикладом. Итак: Сми-и-рно! Шагом марш! Раз-два, раз-два!
Капитан основательно взял в работу красивого гренадера. Сначала все протекало сравнительно гладко, но когда очередь дошла до ружейных приемов при заряжании, которые в ту пору по прусскому образцу должны были выполняться очень сноровисто и быстро, дело никак не клеилось, и тогда вдруг на спину Ивана со свистом опустилась испанская трость[9] Павлова, которую он носил подобно всем офицерам эпохи рококо. На свою беду он не заметил, как к нему как раз в этот момент снова приблизилась красавица-полковник.
– Так! – гневно воскликнула госпожа Меллин. – Разве я не приказала своим офицерам хорошо обращаться с солдатами? Какой пример вы подаете своим унтер-офицерам?
– Прошу прощения, милостивая госпожа, – ответил Павлов, лицо которого густо покраснело, – но рядовой очень нерасторопен и плохо схватывает.
– А вот мы это сейчас сами посмотрим, – назидательно промолвила госпожа Меллин. – Надо непременно иметь терпение, господин капитан, и чуточку филантропии.
Она взяла ружье из рук Ивана и стала показывать ему приемы, один за другим, заставляя каждый из них повторять для себя.
– Хорошо… очень хорошо… вот видите, как надо делать… у вас не хватает терпения… в голове у вас одни женщины, вместо солдат, – сыпался между тем на Павлова град упреков.
– Так… теперь все вместе, – приказала дама-полковник.
Иван увеличил темп.
– Стоп, ты позабыл откусить патрон, – крикнула госпожа Меллин. – Ну-ка, еще разок!
Иван взял ружье на плечо и начал заряжать снова.
– Стоп, ты должен вставить шомпол, – прервала она его, – так… сильнее… еще сильнее… еще раз!
Красавец-гренадер взял на плечо и снова начал с полуоборота налево и с постановки ружья к ноге.
– Да Иван же, – уже несколько менее сдержанно прикрикнула госпожа Меллин, – опять ты не откусил патрон.
Лицо Адониса приобрело совершенно глупое выражение; он явно не мог понять, какое значение для его русского отечества и для матушки-царицы могло бы иметь то обстоятельство, откусит ли он патрон, существовавший только в воображении его капрала, его капитана и его полковника, или нет.
– Итак, еще раз!
И опять злополучный патрон.
– Да откуси же ты его наконец! – взорвалась наставница по строевой подготовке.
Теперь процесс окончательно застопорился; как только Иван почувствовал, что полковник теряет терпение, кровь ударила ему в голову, и он ничего уже больше не видел и не слышал.
– Ты слышишь, патрон…
Иван бараньими глазами оцепенело уставился перед собой.
– Ну, кусай же! – закричала госпожа Меллин.
Рекрут, точно вытащенный из воды карп, разинул рот, видимо, пытаясь изобразить начальную стадию кусания, да так и застыл.
– Ты что, не слышишь?
Иван и в самом деле ничего больше не слышал. Тогда по щеке его пришлась увесистая хлесткая оплеуха, которая привела его в чувство.
Павлов до сих пор героически сдерживавшийся, звонко расхохотался…
– Вы смеетесь, – запинаясь от ярости, проговорила полковник в женском обличии, – вы осмеливаетесь смеяться?.. Это нарушение субординации, это открытый акт неповиновения вышестоящему начальнику.
– Но, мадам…
– Ни слова больше…
Павлов продолжал хохотать.
– Вы все еще смеетесь? – побледнев от гнева, спросила госпожа Меллин. – Немедленно отправляйтесь к профосу.[10]
Павлов отвесил поклон и, по-прежнему смеясь, покинул учебный плац.
После этого женщина-полковник, заложив руки за спину, принялась молча расхаживать перед красавцем-гренадером взад и вперед, затем, остановившись от него на некотором отдалении, проговорила:
– Ты действительно такой бестолковый, Иван Нахимов, или в тебе говорит больше упрямство и своенравие?
Адонис не проронил ни звука.
– Ну, отвечай же, разве ты не в состоянии запомнить, что тебе нужно откусить патрон?..
– Никак нет, – сказал рекрут.
– А почему нет? Почему ты не забываешь засунуть в ствол шомпол?
– Потому что шомпол я держу в руках, а патрон не держу, – объяснил гренадер, – я вообще не знаю, как патрон выглядит.
– В том, что ты говоришь, безусловно, есть логика, – подумав, сказала госпожа Меллин. Затем окликнула старого капрала и приказала ему принести боевой патрон.
Теперь, с патроном в руке, она еще раз наглядно проделала упражнение и потом протянула его Ивану.
– Сейчас ты сумеешь выполнить?
– Да.
– Итак, слушай мою команду!
Все получилось превосходно.
– Очень хорошо, еще раз!
Упражнение снова было выполнено безукоризненно.
– Ах, да ты, как я посмотрю, истинный сын природы! – воскликнула госпожа Меллин. – Абстрактные вещи тебе недоступны, ты непременно должен видеть, слышать или пощупать руками то, что тебе необходимо уразуметь. Ты умеешь читать?
– Нет.
– А хотел бы научиться? – спросила она.
– О, с величайшим удовольствием! – ответил красавец-гренадер.
– Погоди-ка, давай прямо сейчас и попробуем.
С этими словами госпожа Меллин достала из кармана своего зеленого бархатного камзола небольшую книжицу и, положив свою маленькую руку на плечо солдата, начала показывать ему буквы и объяснять их звучание.
– Но ведь это не русские буквы, – сказал Иван.
– Откуда тебе это известно?
– Мне часто случалось видеть большие церковные книги у нашего старого певчего.
– Да, ты прав, это буквы латинские.
8
Адонис (от финик. adon «господин») – финикийско-сирийский бог плодородия и растительности. После 5 в. до н. э. в ионийских городах Древней Греции получил особое почитание среди женщин. В мифологии культ Адониса сочетается с Афродитой (римской Венерой), где Адонис превратился в ее возлюбленного, убитого на охоте.
9
Испанская трость – трость из бамбука.
10
Профос – военный полицейский служитель и полковой палач.