Совок 9

Глава 5

Пришлось снова гнать, нарушая скоростной режим. Показав в приёмном покое удостоверение, узнал, что Гриненко находится во второй травматологии. И, слава богу, что не в реанимации!

Не дожидаясь лифта, я через две ступеньки ломанулся на четвёртый этаж. Перехватили меня сразу, как только я вошел в отделение. Крепкого телосложения тётка в белом халате, стоявшая у приоткрытой двери в сестринскую, подавшись назад, перекрыла собой мне дорогу. Бейджика, в соответствии с текущим соцреализмом, на её необъятной груди не было.

— А ну стой! — голосом и интонацией корпусной надзирательницы СИЗО-42/1, сбила она мою рысь, — Куда разогнался? Кто такой?

— Следователь Корнеев! — раскрыл я перед её носом ксиву, — Станислав Гриненко в какой палате? Он после аварии. Его недавно к вам привезли.

— Его после рентгена прокапали, спит он! — не поленилась изучить моё удостоверение, напоминающая лёгкий танк, медичка. — Часа через два приходите! Раньше он не проснётся.

— Мне бы только посмотреть, как он? Друг он мне! — придвинулся я к тумбе в белом ближе и ласково взял её за руку, — Вы же не только красивая, но, наверняка еще и добрая девушка! Самая красивая и самая добрая в этой больнице!

Девушка, следует отметить, как булгаковская осетрина, была далеко не первой свежести. Но, как и все девушки, падкая на примитивную лесть. Она окинула меня испытующим взглядом с высоты своих околосорока лет и, как мне показалось, дрогнула своим гранитным сердцем. На всякий случай, я подшагнул к ней еще ближе и попытался приобнять её за талию. Но, увы, не смог её нащупать. Наплевав на поиски условного стана, я просто притиснул к себе медработника. Тумбочка в белом растерянно захлопала глазами, но вырываться из моей загребущей руки не поспешила.

— Пошли, любимая, время дорого! — подтолкнул я дебелую тётку в сторону сестринского поста, полагая, что палата Стаса должна быть где-то в той стороне.

— Куда? — начала тупить чрезмерно упитанная медработница, начавшая уже приходить в себя от первой растерянности, — Вам нельзя находиться в отделении без халата!

— Мне можно, я следователь и еще любимый племянник здешнего завотделением! — самонадеянно и самозвано отрекомендовался я.

— Чего ты врёшь⁈ — уже в полной мере оправившаяся от моего напора тётка, сузила глаза, — Сроду у меня таких племянников не было!

— Это не то обстоятельство, которым следует гордиться! — мягко укорил я женщину, — Кстати, как вас зовут, красивая женщина? — убрал я руку с монолитного туловища заведующей.

— Галина Владимировна! — не стала впадать в амбицию заведующая травматологией номер два, — Вы нахал, молодой человек! Впрочем, ладно, пойдёмте, посмотрите на своего друга, но только халат наденьте!

На посту мне протянули дежурный халат неопределённого размера и после того, как я накинул его на плечи, мы отправились дальше.

— Не вздумайте его будить! — придержала меня за руку дородная докторица перед тем, как я взялся за ручку двери.

Будить Гриненко не понадобилось. Стас стоял сразу за дверью в палату и рассматривал свои перебинтованные бока в зеркале умывальника. Левая его рука была в гипсе.

— Больной, вы зачем встали? — закудахтала Галина Владимировна, — Немедленно вернитесь на место! У вас строгий постельный режим! Если вам нужно в туалет, утка у вас под кроватью и я сейчас позову санитарку.

Стас запахнул пижаму и решительно отказался от услуг санитарки. Осторожно неся свои ломанные рёбра к постели, он неторопливо зашаркал больничными тапками.

— Рассказывай, как всё произошло? — задал я интересующий меня вопрос после того, как удалось выпроводить из палаты местную врачующую начальницу. — Что думаешь? Случайность это или нет?

Болезненно кряхтя и постанывая, опер в два приёма улёгся на кровать.

— Извини, Серёга, не уберёг я твою ласточку! — глазами побитой собаки, снизу вверх посмотрел на меня он, пропустив мой вопрос мимо ушей.

— Да хрен с ним, с этим железом! — оборвал я товарища, опираясь на шкалу ценностей в своём сознании, которое давно уже не считало вазовскую «шестёрку» за великое счастье, — Главное, что жив остался! Кто с тобой был в машине? Вязовскин? Где он?

— Так в ИВС должен быть! — поморщился от боли Стас, забывчиво пожав плечами, — Его Гусаров на трезвяковском «луноходе» еще раньше отвёз. Из Октябрьского суда. Я в суд попутно заехал по своим делам, там Борю и встретил. У него в ИВС связи получше моих, вот я его и отправил с остальными суточниками. Перегрузил Вяза в «луноход» вытрезвителя к рассмотренным «мелким» и попросил Борю, чтобы он твоему клиенту одиночку организовал. Ты не думай, я, как ты и велел, Гусарову пузырь «Столичной» отдал для изоляторного кума.

— А кто тогда с тобой в моей машине был? — облегченно переведя дух, задал я очередной, волнующий меня вопрос, — Что за мужик и где он?

— Да это «шурик» мой, — замявшись на несколько секунд, виновато посмотрел на меня Гриненко, — Где он сейчас, я не знаю. Свалил, наверное, по тихой грусти! Его-то сторона не пострадала.

Опер по простоте искренней души и, исходя из совковых приоритетов, совсем не о том рвал душу. Его явно тяготил ущерб космического масштаба, который я понёс.

— Серёг, ты извини, что так получилось! Подфартило с твоими колёсами, вот я и решил воспользоваться случаем, чтобы везде успеть и все дела сделать. У меня сроки поджимают, вот я и метнулся за агентом. Он у меня по внутрикамерной разработке спец великий. Я его в ИВС по грабежу решил закинуть, а Гусарова обратным ходом в райотдел хотел оттуда забрать. Мы с ним так и договорились. А оно видишь, как всё получилось!

С моей души свалился тяжкий камень. И волк почти цел, и баран Алёша в стойле. От переизбытка добрых чувств я без сил опустился на вторую койку.

— Теперь давай подробно! С чувством и с толком! — подложив под спину подушку с больничным клеймом, я поудобнее расположился на соседней койке. — Что за грузовик и как так получилось, что он тебя долбанул?

— Обычный бортовой «газон», — смежив веки, начал выдавать информацию Стас, — Номера его, сам понимаешь, я заметить не успел. Пока он стоял, мне он на хер не был нужен. А когда увидел, что он слева рванул мне в левую бочину, я газанул до пола. Если бы не дёрнул, он как раз бы в мою дверь впечатался. И лежал бы я сейчас не на этой койке, а на оцинкованном столе морга.

— Стас, это же не американское кино, это обыкновенная советская жизнь! — стараясь не обидеть друга, попытался я умерить его эмоции, — Невозможно такое подгадать, чтобы так точно всё сделать! Тут две скорости обеих машин просчитать надо! Даже у профессиональных каскадёров такое не с первого раза получится.

— А он и не подгадывал! — упрямо сверкнул глазами Гриненко, — На хера ему было две скорости рассчитывать⁈ Он стоял на перекрёстке в правом ряду и ждал в пяти метрах от моей полосы. Там дальше, до самого ИВС больше ни одного поворота! Мы этот т-образный притык никак не могли объехать! Я тебе точно говорю, ждал он, сука, твою машину!

Я вспомнил картинку с т-образного перекрёстка со своей смятой «шохой». Спина моя похолодела. Если всё обстоит так, как говорит опер, то в его рассуждениях присутствует абсолютная объективность. Вряд ли Гриненко сейчас фонтанирует выдуманными фантазиями.

Закрыв глаза, я прислонился затылком к прохладной стене. Минуты две я отматывал все сегодняшние события в обратную сторону. Времени, чтобы подготовиться к ДТП у злодеев было с избытком. Я сам собственным речевым аппаратом, да еще в полный голос, не единожды на весь райотдел объявил, что намерен задержать Вязовскина на трое суток и поместить его в ИВС. Сам уведомил всех заинтересованных лиц, что не в СИЗО его повезу, а именно в ИВС. Теперь даже при всём желании я не смогу вспомнить, кто из сотрудников в ту минуту находился рядом. А кто-то наверняка был не рядом и я просто не видел, и не мог видеть его у себя за спиной.