Страница 2 из 23
Выходит… Выходит, теперь я ей мужа подарила?
Это было настолько ужасно и дико, что в голове не укладывалось.
Но…
Похоже, я не знала, что такое «ужасно и дико»…
– Опа-опаньки! Кто у нас тут такой?
Поднимаю голову, и у меня разом все холодеет внутри, сосет под ложечкой.
Передо мной три силуэта. В темноте я не вижу лиц. Один из них присаживается – жуткое лицо, все в оспинах.
Мамочки.
– Опа, какая попа! Чикуля, ты шо тут забыла?
Я в панике пытаюсь встать, но не могу. Чуть не плюхаюсь на попу.
– Я просто потерялась…
– Потерялась, зая, а мы тя ща найдем. А, брателла? Поможем девушке найти себя?
Он ржет, и двое других тоже гогочут, присаживаясь рядом.
Один из них курит и выпускает струйку дыма прямо мне в лицо.
А я так перепугана, что просто впадаю в ступор.
– Слыш, чика, может, пойдем с нами, раскумаримся, а? Вставит, отвечаю!
У меня стоит дикий шум в ушах.
Я снова думаю о том, что все это происходит не со мной.
Просто НЕ СО МНОЙ!
– Шубка теплая, дай пацану погреться!
Я пытаюсь подняться, вцепившись пальцами в стену. Один из парней протягивает ко мне руку, хватает за плечо.
– Не спеши, милая. Потолкуем.
Я в ужасе стараюсь его оттолкнуть, он пихает меня так, что я подаюсь вперед, падаю грудью на другого парня, тот прихватывает меня, сминая, лапает грудь и толкает в руки третьего.
Это ужас.
Они начинают перекидывать меня друг другу, как мячик, игрушку. Трогают мерзко, грязно…
И ржут так дико, противно…
Мне очень страшно. Я понимаю, что надо что-то делать, но что? Звать на помощь? Вокруг ни души…
Я начинаю отбиваться, молочу руками, стараясь попасть по их мордам. Видимо, сначала их это забавляет, потом…
Потом один повторяет «подвиг» моего мужа.
Хорошенько мне «засвечивая» в глаз.
Господи, меня раньше никто никогда не бил! Ни разу! Родители в детстве пальцем не тронули! А тут… за один вечер я получила дважды…
Пытаюсь прикрыть лицо и получаю третий удар…
– Снимай шубу, курва! И сумку давай!
Тот первый, что заговорил со мной, сейчас с силой хватает за воротник. Я чувствую, как манто слетает с меня.
Сумку срывает второй.
Я в каком-то отупении смотрю, как они копаются в ней.
Мелькает здравая мысль. Конечно, надежды нет, но…
– Паспорт, пожалуйста, отдайте…
– Рот закрой, рамсы попутала?
Тем не менее один из них швыряет паспорт мне под ноги.
Внезапно я слышу шум – едет машина, вижу, как меж деревьев сверкают проблесковые маячки – полиция!
Я что есть мочи ору:
– Помогите! Помогите! Спасите! Грабят!
Бандиты, которые тоже видят патруль и которым явно уже не до меня, все-таки напоследок хорошенько прикладывают меня об стену.
– Заткнись, сука!
– Валим, пацаны.
Меня снова толкают, так, что я падаю прямо на грязный асфальт, сильно приложившись коленкой и бедром.
Мне так больно и так дико, что нет сил звать на помощь, я тихо лежу на тротуаре и подвываю…
Господи, меня не убили! Сейчас мне помогут!
– Эй, гражданочка?
– У… попала красавица… Она под кайфом явно. Забираем, посидит в обезьяннике, подумает о делах своих грешных…
Глава 2
Карцер? Камера? Обезьянник?
Понятия не имею, где я.
Меня привезли в отделение – или как это называется, я не знаю. Посадили в некое подобие камеры – каменные стены, куцее зарешеченное окошечко и решетка вместо двери.
Я видела такие в кино.
Точно, их называют обезьянник…
Сижу на лавке. В полной прострации.
Они ведь даже ничего не спросили! Только… паспорт отобрали!
А в паспорте…
В паспорте лежит та самая заветная карточка. Моя. Личная. О которой не знает Антон. На ней порядка двухсот тысяч. Я копила на подарок мужу, хотела удивить в день его рождения…
Что-то мне подсказывает, что карточки в паспорте уже не будет. Или будет, но без денег.
Или я не должна так плохо думать о людях в погонах?
Не знаю, как долго я так сижу.
В какой-то момент меня начинает дико трясти. От холода. От вони. От ужаса.
И очень хочется в туалет. Внизу живота все болит, сводит. Я понимаю, что помимо всех проблем, которые на меня свалились, сегодня меня ждет еще и цистит как минимум.
Приходит мысль, что неплохо бы разом покончить со всем этим кошмаром.
Просто… раз, и все.
Но тут же накатывает ярость.
У меня дочь! Я должна за нее бороться! И буду!
Начинаю лихорадочно перебирать в голове тех, кому могу позвонить. Кто готов будет помочь.
Папа… если бы был жив папа, Антон никогда не осмелился бы на подобное!
Мой папа был чиновником, параллельно занимался бизнесом, я не могла сказать, что папа был олигарх или что-то близкое к этому, в свое время он был богат или силен, занимал определенную позицию. Его уважали. К нему прислушивались.
Увы, когда папы не стало, его окружение как-то очень быстро исчезло с горизонта. Антон не раз и не два ехидно замечал, мол, вот и открылось истинное отношение. Тогда мне казалось, что Антон по-своему прав.
Из папиных друзей остался только Михаил Земцов. Но я знала, что дядя Миша сейчас в Европе.
Своих подруг я после замужества почти всех растеряла. Была только Ленка.
Ленка – лысая коленка, блин. Я представила, что сейчас наберу ей и скажу – ты там с моим мужем мой ужин дегустируешь, а я тут в обезьяннике, помоги…
Господи, почему?
Кому еще я могла позвонить? Попросить о помощи?
Соседки по подъезду, с которыми мы вместе гуляли на детской площадке – там, в основном, были няни, конечно, но с парочкой мамочек я была знакома. У них влиятельные мужья. Звонить?
Какой стыд, господи!
Как я могла до этого докатиться? Вот так вляпаться?
Давление в мочевом пузыре становится невыносимым. Еще минута – и я просто не смогу встать с этой лавки, меня скрутит спазм. Знаю – такое со мной было как-то в молодости.
Встаю. Подхожу к решетке.
Унизительно до крайности.
– Кто-нибудь! Пожалуйста! Помогите…
Я не кричу. Говорю чуть слышно. На большее нет сил.
Ответом мне лишь гулкая тишина.
Где-то капает вода. Все как в фильмах ужасов.
Но я точно не в кино.
Хотя нет, не совсем тишина – издалека слышится шум беседы, кто-то смеется, ведет дружелюбный разговор. Там есть жизнь. Там нормальные люди, у которых в жизни все хорошо. А тут я.
Василиса Орлова.
Примерная, послушная дочь, которая окончила школу экстерном с золотой медалью. Выпускница факультета экономики ВШЭ.