Возмутитель моего спокойствия

— Какая ты неугомонная! У меня нет денег!

— Что?!

— У меня нет наличных денег!

— Выпишите чек, в чем проблема?

Женщина заметалась, не зная, то ли силой вытолкнуть меня, то ли все же бежать в свою спальню за чековой книжкой.

— Твою мать! Келли, выпише же ей чек, — Мэтт Чарминг, сказал что-то дельное. — Ей же надо будет чем-то выплачивать мне компенсацию за сломанный нос, смещенный позвонок, — в это время он реально хрустнул шейным позвонком, — да и вообще моральный ущерб за облом потрясного секса.

— Хорошо, Мэтт! Я быстро, — миссис Миллер, спотыкаясь, бежит по лестнице, в свою комнату наверху.

— И переоденься заодно!

— Тысяча моих извинений, конечно, но… надеюсь, это была шутка, насчет компенсации? — сказать, что я опешила от услышанного, ничего не сказать.

— А ты думала, так просто отделаться на этот раз? Мошонку я тебе простил, но нос… извини, дорога. К тому же ты мне опять рубашку испортила! — он отдернул мокрый ворот.

— Это вода, высохнет! И кто вообще занимается сексом в одежде? — пробубнила уже себе под нос.

Не состоявшийся грабитель и носильник, скинув с себя плащ, быстро снял рубашку, оставшись в белоснежной футболке.

— Здесь пятно!

— Конечно, там одно большое мокрые пятно! У вас даже кровь не пошла из носа.

— Но это пятно крови!

— Где? — я резко двинулась в его сторону.

Как только я подошла близко, чтобы рассмотреть его мнимое пятно, тут же оказалась схваченной за руку и поваленной на диван. Мэтт Чарминг повис надо мной, прижимая меня своим телом к дивану. От такой неожиданности, я, разумеется, растерялась и замерла, выпучив глаза. Мозг отключился, инстинкты — тоже. Лишь сердце колотится, распознавая знакомый запах и напоминая схожесть с ситуацией, возникшей вчера. Но в библиотеке мы были несколько в противоположном положении, а сейчас, я чувствую себя пойманной птичкой под лапой хитрого кота.

— Я не верю в совпадения, — со злой усмешкой процедил он прямо мне в губы, — скажи, ты следишь за мной?

То ли этот запах мужского парфюма, то ли пронизывающий взгляд светло- карих, почти зеленых глаз, то ли уж совсем близкое дыхание, а может быть все это вкупе, ввело меня в еще больший транс.

Как никак кстати, послышались шаги миссис Миллер. Чарминг резко откинулся, а я, как ошпаренная, отпрыгнула от дивана.

— Вот, возьми! — женщина, протянула мне чек.

— Но здесь только 1000 долларов! Вы должны мне 3200!

Я понимаю, что секундами ранее я была в замешательстве, в ступоре, но это абсолютно не помешало мне быть внимательной относительно кровных денег.

— Господи, Диана! На, вот, — она схватила дамскую сумку, и начала выворачивать ее, собирая вываливающиеся купюры. — 20, 40, вот, вот, 90! У меня только девяносто. Бери и уходи, пожалуйста!

— Хорошо! — выхватываю купюры. — Считайте мою работу благотворительный жестом нуждающейся транжире.

— Что!?

— Сковородку тоже забираю! Я сама ее покупала, на свои деньги, чтобы готовить ребенку омлет, — хвастаюсь за ручку посуды и демонстративно ухожу из квартиры.

«Какой ребенок?» — успеваю услышать вопрос Мэтта к миссис Миллер, прежде чем хлопнуть дверью.

Мэтт

Как я оказался в доме Келли Миллер? Да все очень просто. Эту стерву я знаю еще со студенчества. Она бегала за моим братом Роном, а тот сох по ее подруге Джейн, нынешней своей жене и матери моих племянников, по которой тогда я тоже, как бы, немного сох. После их свадьбы Келли куда-то исчезла, походу, тоже замуж. Появилась два месяца назад на одной из тусовок Нью-Йорка, где мы и встретились. С тех пор ее стало слишком много в моей жизни. Что начало порядком напрягать. Куда бы я не шел, где бы не проводил свободное время, там обязательно появлялась она, даже на семейном ужине в доме брата. Добрая Джейн простила ей все обиды и восстановила былую дружбу, пригласив на прошедший вчера день рождения Стефании.

Опьяневшую от детского шампанского Келли отвезти домой должен был, конечно же, я, который заглянул к ней на чашечку чая и пил его до самого утра. А утром до полудня пил чашку кофе. Чай и кофе уже подступили к горлу, вызывая тем самым непреодолимое желание свалить и не пить больше такие напитки. Именно этой марки. Но, на выходе из квартиры чертовка Келли вновь вцепилась в меня и своими острыми коготками и уволокла обратно в гостинную. На чаепитие напоследок. Скинув с обеденного стола все, что было на нем, я уложил ненасытное тело белобрысой бестии и приготовился в последний раз доставить ее незабываемое удовольствие. Кто же мог подумать, что доставлять удовольствие — так опасно для жизни!

****

— Скажи, ты следишь за мной? — подмяв под себя на диване, шепчу в губы говорливой проныры.

То ли губы эти слишком манят, то ли сковородка мозг снесла, но чувствую, как нутро мое дрожит. Что-то, доселе дремавшее, просыпается внутри меня. И я даже догадываюсь что, точнее кто. Охотник. Хитрый хищник наконец-то вспомнил свое предназначение. Больше он не обитатель зоопарка, а настоящий дикий охотник. Маленькая лань дрожит под его телом, испуганно хлопая своими длинными пушистыми ресничками. Даю руку на отсечение, они у нее свои. И вся сама она такая настоящая, натуральная. Вишневые губы просятся впиться в них и распробовать на вкус. Ловлю себя на мысли, что эта пигалица на самом деле гораздо взрослее, чем выглядит. Взгляд зрелой девушки, а вот тело…

Приближающие шаги Келли срывают план пощупать под собой округлости. Остается лишь надежда, что балахонистая одежда фифы скрывает их наличие, а не отсутствие.

***

— Какой ребенок? — недоумевая, спрашиваю Келли.

— Ребенок?

— Да, она сказала о каком-то ребенке.

— Ах, да… ребенок, — смотрит и понимает, что надо договаривать. — Мэтт, ну что ты пристал с этим ребенком? Молодая девчонка… нагуляла по глупости. Такое сплошь и рядом.

— И сколько лет ребенку?

— Откуда мне знать, четыре, может пять. Попросила ее пару раз прийти на выходные, а ей ребенка не с кем оставить. Но я ведь добрая душа, позволила привезти его сюда. Да, у меня нет необходимой посуды, потому что я практически не готовлю. Мне, просто, не ради кого готовить. Но надеюсь, скоро эта ситуация изменится, — хитро улыбаясь, Келли расстегнула ширинку и просунула свои длинные пальцы.

— Четыра — пять? Охренеть! Она же сама еще ребенок! — мысли о пигалице не давали сосредоточиться на назойливых пальцах Келли.

— Ну не такой уж и ребенок! Ей 21. Значит родила в 16–17. Говорю же, глупая девчонка, — ненасытные щупальцы принялись избавляться от ремня, — что мы все о ней, да о ней? Давай, проведаем этот воскресный день вместе, и вечер, и ночь.

— Мне пора, Келли — отцепил ее назойливые руки. — К сожалению на вечер другие планы и их невозможно отменить. К тому же надо сменить одежду, — накидываю плащ, — рубашку можешь выкинуть. Твоя уборщица изрядно ее подпортила. Кстати, — задумчиво останавливаюсь в проходе, — скинь мне телефон клининговой компании. Я тут временно без прислуги остался.

— Не уверена, что сохранила их номер, но я поищу, — натянув фальшивую улыбку, проводила она до двери.

Глава 3

Диана

С таким паршивым настроением о салоне и речи не могло быть. Дело даже не в настроении. Что-то другое тревожило меня. В душе происходило какое-то смятение. Меня, словно тихую, заросшую тиной гавань, взбаламутил заблудший корабль. Всполохнул и перевернул вверх дном мое нутро. Перед глазами все еще стоит этот взгляд. Пугающий и завораживающий. Мозг до сих пор помнит чарующие нотки мужского одеколона, а кожа на лице и губы, онемевшие от его опаляющего холодом дыхания все никак не хотят возвращать свою чувствительность. Мэтт Чарминг — хищник. Опасный хищник. Но, на мое счастье, таких элитарных представителей рода «членмеждуногих» абсолютно не интересуют пресные и безвкусные серые мышки, вроде меня. Их добыча — сногсшибательные и сэксопильные модели, такие как миссис Миллер.

Ах, где же, ты настоящая любовь? Существуешь ли на самом деле? Или стала мифом, сказкой, о которой можно только в книжках узнать? Поразмыслив немного о высоком, я все же не стала отказывать себе в обновках. Пару строгих блузок и юбок-карандаш, юбка-тюльпан, стильный пиджак и необыкновенно красивая блузка пополнили мой гардероб. А добравшись до дома, я устроила показ мод своей соседке по квартире и близкой подруге Эшли. Разумеется, подруга была в курсе вчерашнего моего фиаско. А сегодняшнее приключение потрясло ее гораздо больше. Так потрясло, что она перестала моргать.