Страница 24 из 51
Сотрудники Ходорковского чуть ли не за день до собрания акционеров умудрились вывести юкосовские акции «Томскнефти» из-под ареста. Они оформили дело так, что постановление суда об аресте акций «Томскнефти» оказалось вынесено, но фактически акции не были арестованы: бог знает, каких усилий стоила ЮКОСу эта медлительность судебных исполнителей. На собрании выяснилось, что контрольным пакетом акций здесь обладает не государство и не компания Acirota, а все же ЮКОС. Сторонники Дарта кричали, что ЮКОС, дескать, вывел свои акции из-под ареста незаконно, что дали, дескать, взятку суду или надавили на суд.
Они встали, покинули ими же созванное собрание акционеров и перешли в другой дом культуры неподалеку. Получалось, что одновременно в Москве происходит два собрания акционеров компании «Томскнефть», и каждое считает себя единственно легитимным.
Сторонники Ходорковского на своем собрании приняли выгодный Ходорковскому устав и избрали выгодный Ходорковскому совет директоров. Сторонники Дарта заседали сумбурно и шумно. В том доме культуры, куда они перешли, неожиданно прорвало канализацию стараниями дружественного ЮКОСу водопроводчика, и сильно воняло дерьмом. (Точно так же сейчас в тюрьме объявляют карантин, чтоб не пускать к Ходорковскому адвокатов.) Время от времени ломились в дом культуры какие-то студенты и спрашивали, будет ли здесь дискотека. Студенты то ли не знали, что дискотеку в этом доме культуры объявила пиар-служба ЮКОСа, то ли вообще нарочно были наняты пиарслужбой ЮКОСа ломиться на дискотеку. (Точно так же сейчас наняты студенты пикетировать суд и требовать наказания для Ходорковского.) Время от времени посреди альтернативного этого собрания брал слово некий индус. Индус плохо говорил по-русски. С трудом подбирая слова, он то и дело предлагал собранию немедленно перестать заниматься выборами руководства и внесением изменений в устав, а заняться то ли спортивной школой какой-то, то ли волейбольной площадкой. Никто не понимал, что индус несет, ему затыкали рот, а он вставал снова и снова плел про волейбольную площадку. Индуса этого тоже нарочно наняла пиарслужба ЮКОСа, чтоб индус изо всех сил срывал собрание акционеров сторонников Дарта.
Журналисты хохотали. В конце концов, когда дартовскому собранию акционеров удалось все же выбрать свой совет директоров и компания «Томскнефть» обрела два совета директоров одновременно, никто уже не относился всерьез к тому руководству, которое поддерживало Дарта. Все хохотали или плевались.
Я пишу Ходорковскому в тюрьму: «Михаил Борисович, разве против Кеннета Дарта не такой же черный пиар применял ЮКОС, какой теперь власть применяет против Вас и ЮКОСа? Разве нет? Разве не так же против Кеннета Дарта пользовались Вы зависимыми от Вас судьями, как власть сейчас пользуется зависимыми от нее судьями против Вас? Как бы Вы сейчас поступили с Дартом, вот что я хочу понять».
Таких анекдотичных собраний акционеров, как это на Щипке, было еще множество. И очернительных статей против Дарта тоже было еще множество в газетах. И поспешных решений суда в пользу ЮКОСа было хоть отбавляй. Кеннета Дарта в России считали клоуном. Михаила Ходорковского на Западе считали тираном, угнетающим миноритарных акционеров.
ЮКОС на Западе считали шайкой русских нефтяных бандитов.
Потом вдруг все прекратилось. Неожиданно Ходорковский договорился с Дартом, заплатил Дарту отступные, выкупил у Дарта акции ЮКОСа значительно выше тогдашней рыночной цены, продолжил строить ЮКОС и никому ничего не объяснил. Это был неожиданный поворот событий. Может быть, у Ходорковского и впрямь «лопнула скорлупа»? Может быть, трещина расширялась?
Ходорковский пишет мне из тюрьмы: «Никто с Дартом через PR не воевал, мы исключительно защищались. Что ему наш PR? Он жил на яхте на Карибах…
(Я читаю и усмехаюсь: да? А про яхту на Карибах не от собственных ли пиарщиков вы узнали, Михаил Борисович?)
…Воевали с ним в судах по всему миру. Редкий случай, когда могу сказать — другого пути не было, любая наша уступка, пока он не разбил себе лоб о суды по всему миру, привела бы не к соглашению, а к увеличению требований.
Это его специальность: легальный шантаж, он так „прошел“ десятки компаний и даже целых стран.
Конечно и мы, поскольку не верили судам, по российской традиции страховались через российской законодательное беззаконие. То, что сделали сейчас с ЮКОСом. За что так Россия сейчас поплатилась репутацией. Вот это было зря».
Я читаю и думаю: не потому ли Ходорковский сидит в тюрьме, что долго не понимал, насколько нам всем необходимо независимое правосудие? Не для того ли сидит, чтоб все мы это поняли? Не он первым в России стал коррумпировать судей, но и он коррумпировал, плевал в колодец, и коррумпированные судьи теперь судят его. Он пишет: «… Вот это было зря. Исправлять пришлось и начал с соглашения с Дартом. Договорились мы к взаимному удовлетворению, так как мы согласились, что сделка честная, и больше друг друга не атаковали.
Если бы это было сейчас на моем сегодняшнем уровне понимания западного правосудия, я бы сразу Дарту предложил международный арбитраж.
Если бы он отказался (как он делал обычно) ЮКОС не терял бы репутацию, если бы согласился — решение было бы честным».
Я держу в руках листок и думаю: на месте президента, начиная дело ЮКОСа, я бы сразу предложил Ходорковскому международный арбитраж. Если б Ходорковский отказался, Россия не теряла бы репутацию, если б согласился — решение было бы честным. Но не может президент: он так понимает суверенитет, что нельзя ему пустить посторонних судей смотреть, как у себя в стране власть разбирается с гражданами. А до 1998 года Михаил Ходорковский так же понимал права собственности.
А я, гражданин и собственник, хотел бы, чтоб всякий раз следили за расправой надо мною посторонние судьи.
В 1999 году после выхода из кризиса и после окончания войны с Кеннетом Дартом состоялось, говорят, в ЮКОСе секретное заседание. Самому узкому кругу своих соратников и акционеров предлагал, говорят, Ходорковский сделать компанию открытой, прозрачной, отчитывающейся по западным бухгалтерским нормам и выставляющей свои акции в свободную продажу на бирже. Может быть, и не заседание это было, а просто прогуливались акционеры по дорожкам поселка Яблоневый сад, благо жили бок о бок. И рассказывают, будто некоторые из акционеров говорили: «Что ты, Миша, открытую и прозрачную компанию давай мы лучше делать не будем». Но Ходорковский настоял. А теперь пишет мне из тюрьмы: «Я поверил в то, что правила игры можно изменить не вообще когда-то, а сейчас. Что интересно — стоимость компании от этого выросла».
Я спрашиваю Инну Ходорковскую, как же она живет в мертвом поселке Яблоневый сад. Инна говорит: — Привыкла.
В двух шагах Жуковка. В двух шагах ни одного свободного места нет на стоянке перед шопинг-моллом «Жуковка-плаза», и заняты все места в трех деревенских ресторанах, и сплошным потоком едут по Рублевке автомобили, каждый по цене гонорара, полученного Чубайсом за ненаписанную книгу о приватизации.
А Яблоневый сад стоит темный. Только в двух домах загораются по вечерам окна. В доме Лебедева и в доме Ходорковского, который поверил, что правила игры можно изменить не вообще когда-то, а прямо сейчас.