У истоков пирамид

– Ме-Нари – тоже часть Ке-Ем, – Гор-Кха покачал головой, – отец привел к покорности Хети, заключил союз с Пе-Хеп и Уиши. Пусть теперь Ме-Нари признает силу Сокола.

– Почему твоему Соколу не хватает силы людей Нехе? – Себех пожал плечами, – мы просто возьмем у них то, что нам нужно. Смотри, вот идет Скорпион.

Широкоплечая фигура воина отделилась от толпы, в руке покачивалась тяжелая булава с окровавленным навершием.

– Мы соберем всю добычу на берегу, – сказал, подходя, Скорпион, – кажется, её немного. Многие из них дрались дубинами и острогами, – он плюнул, выражая презрение.

– Пусть все берет тот, кто найдет, – решил Гор-Кха – но пролившего кровь сына Нехе ради добычи я скормлю крокодилам.

– Я убил их шери, – похвастался Скорпион и показал синие бусы из небольших шлифованных камешков, – он был сильным как бык, но медленный с копьем.

Как обычно, слова Скорпион дополнял резкими жестами. Со склона спускались воины, преследовавшие убегавших.

– Нашли тело их уари?

– Я не видел, – сказал Скорпион – хотя мы убили многих. Люди снимают с них перья и бусы.

– Посчитай, сколько сыновей Нехе отправились сегодня охотиться с духами, – приказал Гор-Кха.

Это заняло больше времени, чем он ожидал. Солнце постепенно поднималось в зенит, на Реке затрубил гиппопотам. Гор-Кха успел рассудить несколько споров из-за добычи и поесть вяленого козьего мяса, когда Скорпион подошел опять.

– Три десятка и еще несколько людей Нехе отпустили свою ка, и ушли в закатные земли предков, – сказал Скорпион, – и еще десять, может, уйдут через день или два. Но люди Ме-Нари потеряли много больше. Их женщины раздерут себе лица, их духи останутся голодны у пустых алтарей.

– Мы возьмем их женщин, – сказал Себех, – сломаем их джеды, растопчем поля. До Ме-Нари пол-дня пути. Подготовим погибших для встречи с духами и выходим.

– Мы пойдем, когда даст свое позволение Гор, и скажу я, Его крыло, – резко оборвал его Гор-Кха, не дав заговорить Скорпиону.– И сначала принесем жертвы. Гор получит свою кровь от нашей победы.

– Меня хранит Крокодил, – возразил Себех, – у других воинов свои хемму – ты принесешь жертву Гору, когда мы вернемся в Нехе.

Гор-Кха встал.

– Только Гор-Сокол знает, когда разольётся река, когда небесный огонь прольет свет и чьи копья преломятся в бою. Другие духи рядом с ним – как заяц перед гиппо. Моя воля – его воля Себех, не забывай об этом.

Себех тоже поднялся, все еще держа в руках кремниевый нож.

– Мы оба – внуки Крокодила, – мрачно сказал он, – Тот, кто дал нашему роду этого хемму, родил и твоего, и моего отца. Я охотился с тобой и стоял за твоей спиной, когда люди камня достали луки на торжищах. Я дрался с тобой против воинов Че-Ни и сегодня, с людьми Ме-Нари. Я не буду спорить сейчас, Гор-Кха. Я принесу жертву Крокодилу за нас обоих.

Но Гор-Кха уже обернулся к Скорпиону.

– Несите сюда людей Ме-Нари – сказал Гор-Кха.

Вскоре возле шеста Гора-Сокола лежали отделенные от туловищ головы. Их рубили уже мертвым телам – в этом бою люди Нехе не брали пленных, и Гор-Кха подумал, что в следующий раз надо им приказать иначе. И надо сказать, чтобы обязательно брали живым их уари – в этот раз его тело не нашли среди поверженных врагов. Окружавшие его воины ритмично постукивали о землю копьями или сандалиями, повторяя «Гор! Гор! Гор!» с каждым ударом. Но немало других, в том числе Себех, просто стояли в стороне, угрюмо наблюдая за обрядом.

«Кровные Себеха, род Крокодила, так и не принявшие Гора-Сокола, – подумал Гор-Кха – когда небесный Родитель пошлет мне еще одну победу, они поймут, за кем сила. Но сначала надо закончить с людьми Сома. Как можно быстрее, пока к ним не вернулась храбрость».

Он поднял руки к солнцу и начал хрипло выкрикивать последние слова молитвы. «Гор!» – подхватило последнее слово множество глоток. Перевалившее за половину солнце блеснуло на пластине с изображением сокола. Обряд был завершен.

Гор-Кха повернулся к своим людям.

– Отнесите раненых к берегу вместе с добычей, оставьте с ними дважды по десять людей – и собирайтесь на берегу с оружием. Мы выходим на Ме-Нари.

Когда небесный огонь начал разгораться, прогоняя духов ночи, Ме-Нари не проснулся, потому что ночью никто и не спал. Раздававшийся из хижин похоронный вой, предсмертные стоны жертвенных коз и глухие удары барабана смешались с криками утренних птиц и вечным плеском Реки.

Она сжалась в углу, словно хотела зарыться в циновку. Уцелевшие воины, лишь около половины тех, кто уходил, вернулись вчера к вечеру – запыленные, измученные, с погасшими глазами. Они не несли раненых, и девушка понимала, что это значит – их бросили, вернулись только те, кто был способен быстро бежать. Каа-Тот был один из них, он вошел в хижину, страшный, угрюмый, сжимая топор, на котором были видны пятна крови. За ним шли еще двое. Она почувствовала темное отчаяние. По их лицам стало понятно, что спрашивать об отце не стоит. Кровь на топоре была свежая.

– Духи отвернулись от Нар-Хаа – презрительно сказал Каа-Тот – он бежал от воинов Нехе, как заяц ото льва. Им не были угодны его дары. Мы отдали им всю его ка.

Она, не отрываясь, смотрела в его темные глаза, казавшиеся еще чернее из-за окрашенных галеной век. Духи отказались от отца. Значит, он был отдан им в искупление. Она знала, что бывает с теми уари, кто стал слишком слаб или неудачлив бою. Её мать, пока была жива, часто рассказывала ей о великих людях прошлых дней.

– Где тело? Кто отправит его охотиться с духами? – спросила она, как было нужно.

– У женщин. Молись Небет, чтобы мы успели подготовить его к встрече. Воины Нехе будут здесь совсем скоро. Никто не знает, чего захочет от нас их уари. Может быть, сжечь Ме-Нари во славу своего Сокола, и бросить наши кости в Реку.

– Я должна подготовить тело к встрече с духами, – сказала она, стараясь не опускать взгляд, – он должен упокоиться с предками, в освященной земле.

Каа-Тот не спускал с неё голодного взгляда. Она выпрямилась, стараясь не опускать глаз, и не обращать внимания на кровь на топоре и его яростно расширившиеся глаза.

– Мы будем готовить отца к встрече с духами, – повторила она, – делай, что надо, Каа-Тот. Сом-отец не оставит своих детей.

Губы Каа-Тота вздрогнули и странно искривились, он перебирал пальцами по ручке топора, его губы кривила жестокая, похотливая усмешка. На мгновение ей показалось, что он броситься на неё, и возьмет прямо на циновке, но тут один из вошедших с ним мужчин заговорил.

– Она права, Каа-Тот. Пусть готовит отца к встрече с духами. Собирай людей у джеда, всех, кто остались. Посмотрим, что еще можно сделать.

Бросив на него косой взгляд, Каа-Тот кивнул и направился к выходу из хижины. Воины последовали за ним.

Ночь духов была вязкой и липкой, словно вобрала пролившуюся днем кровь. Пение над погибшим уари продолжалось до появления красной звезды, потом очищенное в воде тело Нар-Хаа обрядили в бусы из раковин, вплели в вымытые и сложенные волосы кость и страусиное перо. Она помогала женщинам, стараясь не смотреть на страшную рану на шее. Девушка догадывалась, почему кровь на топоре Каа-Тота была свежей. Отец, как и многие уари, должен был закончить так, но сейчас она застывшие глаза, и вспоминала его руки, вплетавшие ей кости и цветы в волосы, протягивавшие лучшие куски во время вечерних трапез. Он заботился о ней, как мог. Сейчас нет ни отца, ни матери, ни мужчины. Наверное, новым уари станет Каа-Тот, ведь у Нар-Хаа не осталось сыновей после смерти Пхати. Повторяя слова похоронной песни, она видела перед собой его алчные глаза. Как-Тот, может быть, захочет взять её в жены, и ей придется прикасаться к мужчине, убившему её отца, и носить его детей. Если, конечно, люди Сокола не сожгут селение раньше.