Страница 40 из 64
И это было уже не смешно.
– Мамочки! – пискнула я и попятилась. Только вот отступать некуда, ко мне со всех сторон музея стекались кикиморы, гоблины, оборотни и еще куча черт знает кого с клыками в пару моих ладоней, крыльями и хвостами. И все прям пылали любовью к своей «госпоже». То есть мне.
– Стоять! – рявкнула я командным голосом, и армия оживших скульптур застыла в разных позах, одна особь даже упала носом вперед, не устояв на тонкой курьей ножке. Никто на ее конфуз внимания не обратил.
– Приказывай, госпожа, – прогудел тот, самый первый пробужденный товарищ. Мысли у меня забегали внутри черепной коробки между точкой А (надо валить, пока не поздно) и точкой Б (надо воспользоваться ситуацией, когда еще такой шанс выпадет). Неестественная армия сгрудилась вокруг, перекрывая мне как проход вперед, так и путь к отступлению, а я меж тем все сильнее приближалась в своих суетливых измышлениях к точке Б…
Но даже если я и впрямь стану их госпожой, куда мне потом деть такое количество нечисти? Не в нашей же с Мией комнате их размещать?
Снег прекратился, облака собрались в дальнем углу и изредка потрескивали зарядами молний. Не уверена, что так было задумано, так что к списку моих правонарушений можно было смело приписать еще и порчу погодных контуров помещения. Миллхаус меня убьет, грустно поняла я.
– Приказывай, госпожа.
«Госпожа… Госпожа… Госпожа…» – эхом отозвалось со всех сторон.
– Ладно, ладно! – Я все-таки решилась. – Найдите мне…
Раздался резкий протяжный скрип за спиной, потом через секунд тридцать тишины в стеклянное помещение музея кто-то заглянул.
– Есть здесь кто-нибудь? Терехина, если это опять ты… АААА!
Вот блин! Как же не вовремя!
Мои зверушки посчитали, что вторгшийся светлый – это их законная добыча, и толпой рванули на голос. Я сжалась в комок, но на удивление меня обступали по дуге, чтобы случайно не затоптать. А вот стеклянная дверь в мгновение ока превратилась в пыль, а металлическое основание, на котором она держалась, согнулось в непотребную фигуру.
– Ой, блин…
Меня все-таки вынесло из музея вместе со вторым потоком существ. Я даже не поняла, когда успела оказаться верхом на скелетообразной собаке размером с взрослую лошадь, и вообще как-то умудрилась возглавить побег из Шоушенка местного разлива. Ну, было даже весело, пока мы не оказались на улице прямо перед главным корпусом. Нет, хуже – прямо перед ректорской делегацией, застывшей возле крыльца.
– Кудряшова? – рыкнула ректорша, всем видом напомнив мне нашего золотейшего драконьего Миллхауса. – Кудряшова! Это… Это что?
Пес подо мной резко затормозил, и я начала сползать набок, пытаясь уцепиться за выступающие ребра.
– Это не я… – запротестовала я, но мои каменные подчиненные не дали мне и шанса, разом воскликнув:
– Госпожа упала!
И тут я как раз эпично сверзилась, неприлично задрав подол юбки.
Клыкастые рванули ко мне, по пути снеся группу перепуганных студентов, растоптав несколько клумб и своротив каменный фонтанчик. Зато я была поднята, приведена в порядок неумелыми, но заботливыми лапами и поставлена на землю.
– Что это за бардак?! – не унималась госпожа Бламс, и ее можно было понять. На площади перед главным корпусом резко стало не продохнуть, и кто-то из местных точно хлопнулся в обморок от одного только зрелища. В суматохе я не могла рассмотреть в толпе знакомые лица, а потом и вовсе стало не до того. Ректорское трио, обменявшись взглядами, сотворили в руках нечто вроде сияющих золотых сфер, и госпожа Лилиан первой бросила ее в шестирукого.
Тот издал протяжный вопль-скрип и рухнул как подкошенный, проломив собой цветные плиты площади. И тут меня взорвало. Обман с состязанием, неудобная одежда, невкусная еда, хищные семена, карцер, убийство шестирукого, наконец! Я, не думая, сформировала в ладони самый большой булыжник, какой только делала раньше, и с криком «Наших бьют!» запулила его в госпожу Лилиан.
Промахнулась.
Ректорша взревела раненым зверем и заорала не своим голосом:
– Остановите их!
Пухленькая Нинель с неожиданной прытью принялась колдовать, но золотая сеть в ее руках едва не погасла, как только неопознанное щупальце схватило ее за ногу и дернуло. Заклинание вырвалось и упало на голову госпоже Бламс. Повалил белый дым, запахло озоном. Нинель еще не отошла от ужаса и рванулась куда глаза глядят, попутно нанося своим маленьким, но круглым телом немалый урон моей армии, потом попыталась взобраться на колонну, вопя что-то про «морских гадов», но длинная юбка раз за разом сводила ее попытки на нет.
После того, как она свалилась, ректорша встряхнула ее за ворот и снова попыталась организовать сопротивление. Но поздно – я только разошлась. Вскочив обратно на спину пса-скелета, я возомнила себя великим полководцем и выкрикивала наспех сочиненные требования:
– Долой унылое морализаторство! Мы за короткие юбки и сытную еду!
– Ууу! – азартно поддержала каменная армия.
– Свободу честному мнению, матрагорам и узникам карцера!
– УУУ!
– Светка, выходи, поговорить надо!
Потом что-то снесло меня с насиженного места, я прокатилась по земле и, вскочив, инстинктивно перекинулась в полузмею и обратно. К такому оказалась не готова еще одна часть случайно вовлеченных в месилово светлых, снова кто-то потерял сознание, и его оттащили в тенек аллеи.
– Кудряшова, я этого так не оставлю! – бросила мне ректорша, оторвала подол у юбки, укоротив ее до размера мини, и, сверкая кружевными панталончиками, запрыгнула на каменную горгулью. Внизу бесновались существа вперемешку с подоспевшими охранниками академии. Я понимала, что все зашло слишком далеко, но стресс чересчур долго копился во мне, чтобы вовремя остановиться. Честно, я хотела по-хорошему.
Горгулья лишилась обоих крыльев и грустно завыла, совсем как живая.
– Итить! Такая заваруха и без нас! – воскликнули откуда-то снизу, и каменные плиты площади взорвалась осколками. Из прорыва повылезали суровые коренюки и, успешно вооружившись остатками камней, стали дружно помогать нечисти выкашивать охранников.
– Прекратить! Прекратить, я сказала! – голос ректорши уже звучал на ультразвуке, но перебить рык и матерщину он не смог. Все окончательно вышло из-под контроля. Я как наяву увидела пылающий синими огнями взгляд Миллхауса из-под длинной челки и будто очнулась. Судорожно принялась призывать землю, чтобы хоть как-то утихомирить толпу, но их было слишком много, а я полностью выложилась в этом музее.
– Ты что, дура, устроила? – завизжала ректорша, отбросив все правила приличия. – Мы могли бы договориться! Нельзя было немного потерпеть?
– Вы тут мавзолей собрали, а я дура? – Вину свою я, конечно, признавала, но кто ж думал-то, что поисковое заклинание оживит всю эту толпень? – Лучше найдите этого вашего скульптора, какого фига он такую нечисть наваял?
– Да это и были НЕ скульптуры! Это натуральные неестественные существа, погруженные в вечный стазис! – Колонна рядом с ректоршей затряслась, в нее врезался отряд матрагор, оседлавший волколаков. Бламс выставила руку, и колонна покрылась толстой коркой льда.
– Не такой он уж и вечный, – фыркнула я, и это стало последней каплей ее терпения. Невыносимо яркий свет окутал ее гордо выпрямившуюся фигуру, заставляя съежиться и прикрыть глаза.
– Я же просила прекратить! – зарычало нечто белоснежное, обдавая меня ледяным паром от дыхания.
– Ой, – только и смогла выдавить я, разглядев, во что Бламс превратилась. Нет, Миллхаус был большим драконом, но вот эта драконюка прямо передо мной была еще больше! Да она огромная! Белоснежная чешуя блестела на солнце так, что просто резало глаза, изящное вытянутое туловище обвилось вокруг площади, сжимая кольцо, и распространявшийся от него холод сковывал не только тело. Я почувствовала, как у меня буквально стынут мысли.
Взмах крылом, и посреди площади замерцал портал, второй взмах – и вся толпа нечисти вперемешку с охранниками и матрагорами потянулась к нему, как мусор в гигантский пылесос. Я уже подумала – все, конец, как вдруг воронка налилась чернотой, в которой вспыхнули золотые искорки, и я почувствовала, что могу сопротивляться. Отползла подальше, а над моей головой пролетали бывшие экспонаты. Портал сыто хлюпнул и потом выплюнул охранников обратно.