Кукла с приданным

Ирина! С днём рожденья поздравляем!

Любви и счастия тебе желаем!

Удача чтобы обернулась яркою судьбой,

А, главное, чтобы сбылось то, что хочется тебе самой! – Элла переписала эти вирши с завитушками красными и синими фломастерами на атласной бумаге, оставшейся от обёртки чего-то роскошного, купленного в былые времена.

Ради такого случая Сонька добыла для своей протеже кавалера – вундеркинда-второкурсника, в костюмчике и при галстуке. Диоптрии на носу вундеркинда светились прожекторным светом, нож он держал в правой руке, вилку в левой, а когда запустили музон, пригласил Эллку и мечтательно отмацал в ритмах медляка.

Мне ничего не оставалось, как ангажировать Софью; мы немного поругались на танцевальном пятачке, потом подошел Сонькин бой-френд с Ириной, отбил у меня свою сожительницу, а Ирочка вдруг прижалась и заявила, что хочет на воздух.

Мы вышли на обзорную площадку. Был прекрасный летний вечер. Далеко внизу проплывали светящиеся червяки автобусов и троллейбусов; с неба сияли головокружительно крупные звёзды; все вокруг было пропитано величием и прелестью Вселенной, прохладой бархатной ночи; и мы дружно пришли к мысли, что в такой вечер нельзя не целоваться.

Минут пятнадцать мы невиннейше обсасывали друг другу губища, потом нас спугнул какой-то алкаш, вышедший порыгать и просморкаться.

Ирочка сразу засмущалась и попросилась обратно в зал; еще от дверей я заметил, что Элла сидит с неестественно прямой спиной и старается не смотреть в нашу сторону. К счастью, по дороге мы оказались возле стола каких-то моих друзей и здесь и задержались; стула для Ирочки не хватило, и ей пришлось пить шампань, сидя у меня на коленях.

Минут пять мы перебрасывались фразами типа «А ты как?» «А ты где сейчас?» – пока Сонька не догадалась прислать за Ириной вундеркинда и отправить своего долговязого бой-френда выгуливать по танцполу злобно-индифферентную Эллку.

Прикинув, что во время скачек на пятачке Александровна растрясет заряд эмоций, осмелел, подобрался к нашему столу и допил на брудершафт с Соней остававшиеся в графине 150 гр. водки.

Кабацкий угар догорал. Было жарко и душно. В зале потихоньку гасили свет; за окнами неторопливо проплывали голубые мерцающие огни кареты для особо пьяных; мы сказали друг другу о том, как чудесно провели вечер, и потянулись к выходу.

Ночной город ждал нас свежестью, лимонно-тыквенным светом фонарей, черными пятнами окон многоэтажек и тоскливо провисшими линиями троллейбусных проводов. Эллочка нежнейшим образом распрощалась с Софкой и ее верзилой, а также с Ирочкой и вундеркиндом, и едва те повернулись к нам спиной, с такой прытью рванула в противоположную сторону, что я и не подумал догонять. Как и следовало ожидать, через двадцать шагов у нее подвернулся каблук, и Эллка с криком раненой чайки рухнула на асфальт. Оставалось подойти и произнести примирительное:

– Вставай, а то дупло простудишь! Бери шинель, пойдем домой!

– Отстань! Скотина!

– Как хочешь! Тебе такси вызвать?

– Не надо! Ублюдок!

– Что ж! Приятного вам завершения вечера! – делаю вид, что ухожу, но Элла вскрикивает:

– Подожди! Хватит выпендриваться! Помоги встать! – я отрываю ее тушку от асфальта, и, судя по тому, как она кривится, ей действительно больно. На трёх конечностях ковыляем к ближайшему фонарному столбу, и моя попутчица время от времени попискивает от боли и бормочет:

– О, боже, за что всё это мне?! Ну сколько можно терпеть? – причем под «этим» явно имеет в виду не пострадавшую лодыжку, а общие обстоятельства своей девичьей планиды и меня в частности.

– Не нравится – не терпи, – резонно замечаю. Эллка резко поворачивает ко мне лицо, и я вижу, как ходят ходуном тонкие ноздри:

– Дурак! Я беременна!

Легко ли быть эмансипе?

– И давно это у тебя?

– Во вторник сдала анализ.

– Из тебя выйдет превосходная мать! – мы сидели на кухне и хлебали остывший чай. Эллка сразу все поняла.

– Хочешь сказать, отец из тебя не получится?

– Почему же? – приходилось вертеться, как угрю на сковородке. Некоторые вещи говорить неприятно, но что делать?

В принципе, я готов к подобному разговору. Давно, с тех пор, когда вожжался со своей первой. Еще тогда решил, что моя девушка должна выходить замуж по любви, а не по залету. Лучше для неё же самой. Чтобы не было соблазна держать мужа за червя земляного только потому, что он зачал ей ребенка. А потом ныть о том, что «… отдала тебе лучшие годы!»

Выходи по любви! Не «отдавай», а оттягивайся в свои «лучшие годы»!

– Я так понимаю, отец из меня огого какой? – заглянул Элле в глаза: может, все-таки врет? На понт берет? Обидно, что это случилось именно с ней. Самой красивой из моих телок. Самой умной. – Просто надо подумать, как жить будем? Ты же знаешь, чем держится челн нашей любви на гребнях волн, – после того, как НИИ, в котором я по окончании ВУЗа начал нарабатывать трудовой стаж, накрылся медным тазом, решил, что больше на дядю пахать ни за что не буду, и подался в интернет-трейдеры. Поверил, что эта забава приносит легкие и быстрые деньги. Но оказалось, что надо сутками сидеть у монитора, следить за «свечами», «гэпами» и прочими «паттернами», чтобы заработать гроши. И то – как повезет. – Я ведь не Уоррен Баффет! Один паленый бай и лови «лося»! Не заплатим за ипотеку – вылетим из квартиры как пробка от шампанского. А куда лететь? К моим родителям? Они сами со студенческих времен в однушке живут. Я им кинуть такую подлянку не могу…

– А мне – что? В общежитие с ребенком? Представляешь? Четыре обозленных и разочарованных в жизни тётки на одного младенца! – в свое время Эллка тоже крупно лоханулась. Когда только еще начинала учиться в аспирантуре, поверила в региональную программу «Жильё для молодых ученых». Всего-то и надо было полтора года отдавать зарплату строительной банде и жить в студенческой общаге, пока в финале этой аферы всем участникам не дадут по отдельной светлой и благоустроенной квартире в монолитном дворце-наукограде. Но застройщик гикнулся на стадии котлована, и оказалось, что общежитие – это навечно.

– А твои родители? Они на что?

– Бросать аспирантуру? У меня защита на подходе! – в будущем Эллка видела себя крупной светилой в области не то физической биохимии, не то химической астрофизики, и сворачивать с кремнистого пути к вершинам научного познания и признания не собиралась. Во всяком случае, валить в родной Мухосранск к папе с мамой не хотела. Да и являться под родительские очи с пузиком-арбузиком и без мужа при тамошних первобытных нравах – откровенно не комильфо. – Только не подумай, что я не хочу маленького. Очень хочу. Я бы просто купалась в счастье! Только счастье будет недоделанное. Сам знаешь, почему. Что бы там ни трындели о феминизме, двоим – ей и её детенышу – для счастья нужен третий. Кому они были бы нужны. Кто бы их любил. А купаться в ущербном счастье… Такими комплексами аукнется! Это нужно?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «