Страница 8 из 42
— Что ты такое говоришь?
Во мне просыпается злоба. Я теперь сама готова толкнуть машину Матвея с обрыва за то, что Лиля чувствует себя виноватой.
— Я тебе кое-что не сказала, мам.
Глава 10. Он не мог так поступить
— Что ты не сказала?
— Перед отъездом на отдых… — Лиля шмыгает и опускает взгляд, — я позвонила тете Ие… и попросила, чтобы она папу…
Плечи трясутся, накрывает лицо руками и воет:
— Чтобы она папу проведала-ааа-ааааа. Он же когда работает, обо всем забывает… Даже поесть… Маааам… а эта крыса сказала, что позаботится о папе… маам…
Обегаю стол, обнимаю ее и прижимаю к себе:
— Нет твоей вины во всем этом. Нет.
— Это случилось, когда мы были с тобой на отдыхе, ведь так? — ее трясет в истерике. — Мы когда прилетели, папа странно себя вел… Это я виновата… я… я не должна была… Я сама его скормила… И я многое ей рассказывала, а она говорила… что она мне почти мама…
Разорвать гадину на куски и скормить бездомным псам. Мне бы сейчас бегать по дому взбешенный истеричкой, крушить все вокруг, но я тогда проиграю. Моя дочь должна найти сейчас во мне защиту, а не обиженную женщину, которая теряет себя из-за предательства двух близких людей.
— Нет, нет и нет, — обхватываю ее лицо руками и поднимаю его на себя. — Ты не виновата, Лиля.
— Я так ненавижу ее, мам, — дыхание неровное и прерывистое. — Так сильно, мам. Только ее… но не папу… хочу, но не могу, мам…
И опять ревет. Мне бы взять ее на руки и покачать с колыбельной, как я это делала, когда она была маленькой и мучилась от коликов.
Сажусь у ее ног и заглядываю в лицо:
— Лиля, милая, — слабо улыбаюсь. — Такое случается. Я не знаю, как объяснить тебе мотивацию мужчин, когда они так поступают, но… я могу предположить, что папа больше не находил во мне того, что ему было нужно…
— Секса, да? — Лиля презрительно фыркает.
— Возможно. А, может, чего-то другого.
— Она его соблазнила, — шипит с ненавистью Лиля. — Гадина такая…
— Может и так, но решение перейти грань он сам принял. Почему? Потому, что я стала для него неважна.
— И я.
— Все намного сложнее, Лиля.
Моя темная сторона души требует, чтобы я сейчас вылила на Матвея кучу дерьма, но разве это поможет моей дочери пережить кризис и его предательство? Культивировать в душе девочки ненависть к отцу из-за собственной злости и обиды — неправильно. Я полна отчаяния, гнева, но любое мое неосторожное слово может отравить мою дочь.
— Лиля, мне очень тяжело сейчас говорить, и я не смогу тебе ничего объяснить так, чтобы тебе стало так, как раньше. Как раньше уже не будет. И это нормально, что ты не ненавидишь папу.
— А ты его ненавидишь?
— Сейчас я ему благодарна за то, что у меня есть ты, — аккуратно подбираю слова. — И благодарна за все те годы, в которые я была счастлива. Теперь у нас с ним будет все по-другому. Люди разводятся. Это больно, страшно, но время… лечит?
Сама не верю своим словам. Со мной эта гниль останется до конца моей жизни. Да, время припорошит ее новыми событиями, но все, что я сегодня переживаю с дочерью, будет со мной.
— Он должен был остаться, — смотрит на меня заплаканными глазами.
— Нет, Лиля.
На самом деле я согласна. Матвей должен был остаться, прожить вместе с нами нашу истерику, крики и обвинения. Мы имеем полное право утопить его в гневе, но он сбежал.
— Мам…
— Что? — я вся сжимаюсь от шепота Лили.
— Я знала… знала, что тетя Ия влюбилась в папу, — она отворачивается от меня и прячет лицо в ладонях, — она хранит его фотографию в кулончике… Я когда у нее была в гостях, залезла к ней в шкатулку… она просила принести из ее комнаты шарфик. А я вижу у нее на комоде черная шкатулка, заглянула… а там медальон, а в нем папина фотография… я тогда не поняла, что это папа, потому что фотография была в чем-то буром измазана… будто… — поднимает на меня глаза, — в крови. Мам, — она медленно выдыхает, — она его приворожила.
— Не говори глупостей, — между лопаток ползет озноб от взгляда Лили, — да, она любила шутить, что ведьма, но это же… Лиля, — фыркаю, — прекрати. Ты уже умная девочка. Оставь магию для книжек и фильмов. Нельзя человека приворожить.
— Она мне с контрольными помогала, — сипит Лиля. — Я тебе не говорила, но… если она пошепчет, то я пятерки получала.
— Ты пятерки получала, потому что готовилась…
— Мам… Ну не мог он так поступить. Не мог!
Глава 11. Очень честная мама
— А ты сама виновата, — заявляет мама. — Да, и не смотри на меня так!
Вызвала маму для поддержки, и зря. Я настолько ошарашена ее заявлением, что открываю рот.
Прекрасно. Я будто попала в зазеркалье.
Лиля получала пятерки не потому, что я с ней готовилась к контрольным, не потому, что она умная и ответственная девочка, а потому что — Ия что-то шептала в кулачок и поколдовала.
И мужа моего приворожили. И Лиля не стала слушать моих объяснений, что реальность устроена немного по-другому. Ладно. Ей простительно. Она подросток, который очень любит тему мистики. Ведьмы, оборотни, вампиры… Сейчас она хочет спрятаться за “магией”. Ее папа — идеальный мужчина и кто-то другой виноват в том, что он изменил.
И по версии мамы в его измене виновата я.
— Да, сама виновата, — мама отставляет чашку с чаем. — Нельзя с женщинами так дружить, как ты дружила. Считай, что ты сама подложила Ию в постель Матвею. Нагрела ей местечко.
Наверное, меня обида за слова мамы нагонит после. Сейчас я слушаю ее молча и не спорю. У меня нет сил. Пусть забивает в крышку моего гроба последние гвозди.
— Она, поди, жопой вертела перед Матвеем, а ты слепая и ничего не видела. Ты у нас такая. Доверчивая. Ввела в семью незамужнюю молодую женщину. А он мужик!
Сердито отворачивается и кусает тонкие губы. Поддержала так поддержала. Хоть в петлю лезь.
— И ведь опять, что ты сделала? — вновь смотрит на меня.
— Что?
— Взяла и отпустила его, — разводит руками в стороны. — И куда он поперся? К твоей подруге. Молодец.
— Неожиданно, — массирую бровь. — Мам, я надеялась услышать немного другое…
— Перевязала бантиком мужика и вручила подружке!
— Мам.
— И теперь ты оставишь дочь без отца.
— Да ты издеваешься, — издаю короткий смешок.
— Ты же ко всему еще и гордая, — мама недовольно хмыкает. — Все доведешь до развода.
— Да, — подпираю лицо рукой.
— Разведенкой будешь? — вот тут в глазах мамы вспыхивают слезы.
— Да. Буду гордой разведенкой. И я не буду запрещать Матвею быть отцом для Лили, мам.
— Ох как твоей подруженьке-то повезло! — мама смеется. — Ты ей такого мужика подкинула. Успешного, богатенького.
— Только, видимо, очень тупого, раз он своей воли не имеет, — недобро щурюсь. — Знаешь, мам, сейчас тот самый момент, когда ты должна быть на моей стороне.
— Я говорю тебе правду.
— А правда в том, что мне сейчас до тошноты и головной боли плохо и муторно, а ты боишься, что твоя дочь будет разведенкой. Ты ведь нами хвасталась, — горько улыбаюсь, — а сейчас красивая картинка семьи под угрозой.
— Ты останешься ни с чем, Ада.
— У меня есть я, мама, — шепчу я. — И за штаны, которые решили убежать к другой женщины, я держаться не буду. Он сделал свой выбор, и он сам это понимает. И если у него остались ко мне теплые чувства, то мы разойдемся полюбовно.
— А о дочери ты подумала?
— Я? — охаю.
— Я знаю тебя, — щурится. — Это ты ведь не смогла сдержать язык за зубами. Это втянула Лилю в ваши разборки, так как у вас всегда такие открытые разговоры и ты с ней всегда до абсурда честная.