Страница 31 из 42
У Матвея лицо вытягивается. Он ни черта не понимает. Он уже прыгнул в пропасть, решил разбиться, а, гадина, такая схватила его за шкирку и не даю встретиться с острыми скалами отчаяния и одиночества.
Никакого ему одиночества и тоски.
— И тебе не кажется, что у тебя отпуск затянулся? — приподнимаю бровь.
— Что?
— Ты хоть изредка появляешься в фирме?
— А тебе какое дело?
— Они там все просрут без тебя. Или у тебя такой план?
— Слушай, тебе бы о своей работе беспокоиться.
— А у меня все чики-пуки, — с вызовом улыбаюсь. — Да и я всего лишь учитель, и у меня нет в подчинении ребят, за которыми надо следить постоянно. Тут уволят, пойду в другую школу.
— Если все просрут, пойду грузчиком.
— Возраст не тот, мой милый, — хмыкаю я. — И уж извини, у тебя дочь, которую тебе еще учить и поднимать на ноги. И ты ей купил кроссовки, которые обещал?
— Да твою ж дивизию, — Матвей сжимает переносицу, и сейчас в нем нет той обреченной меланхолии. — Ада, ты решила мне мозг поковырять?
— Эти кроссовки — показатель того, к какому уровню жизни привыкла наша дочь, — тихо и возмущенно продолжаю я. — И я со своей зарплаты не смогу позволить эти кроссовки. Я не знаю, может, там подошва из золота, а шнурки из волос единорога…
— А мне не нужны уже кроссовки, — раздается тихий голосок Лили.
— Нужны, — сердито вглядываюсь в глаза Матвея, — и обещания надо выполнять, а то в следующий раз будем требовать расписку с нашего папочки.
— Да ладно тебе, мам… — на кухню просачивается Лиля.
— Где их можно купить? — цедит сквозь зубы Матвей, не отводя от меня взгляда.
— Лиля, — строго говорю я.
— Мам…
— Скажи папе адрес и размер ноги, а то он у нас такую информацию не задерживает в голове, — тихо отвечаю я.
— Тридцать третий, — говорит Матвей.
— Тридцать пятый, — Лиля слабо улыбается. — А у мамы тридцать восьмой.
— Принято, — Матвей выходит, одернув полы пиджака.
Слышу, как хлопает входная дверь, и опускаюсь на табуретку. Подпираю лицо рукой.
— Мам, ты так зря… — шепчет Лиля.
— Отправь ему фотографии кроссовок, — поднимаю на нее взгляд. — Пусть побегает.
— Да их раскупили уже, — Лиля фыркает. — они же типа из лимитированной коллекции…
— Я знаю, — тихо отвечаю я. — Вот и говорю, пусть побегает.
— Мам.
— Мужик не должен сидеть и жалеть себя, Лиля, — закрываю глаза и медленно выдыхаю, когда к горлу подкатывает ком тошноты. — И он сам виноват. Сам пришел.
— И я его даже не уговаривала, — Лиля садится напротив. — И побурчал, что двор отвратительный и негде припарковаться.
— Сейчас будет бурчать на консультантов и продавцов, — тихо усмехаюсь. — Ему полезно.
— Так… развода не будет?
К горлу подкатывает новый ком тошноты, и я его не могу в себе сдержать. Вскакиваю и кидаюсь к раковине. Меня выворачивает с жуткими звуками, а затем я умываюсь, вытираю рот полотенцем и сползаю по стеночке на пол.
— Мам? — шепчет бледная Лиля.
— Да? — поднимаю на нее усталый взгляд.
— Тебя на солененькое не тянет?
Глава 45. Кроссовочный маньяк
— Я ищу сраные кроссовки, — рычу я и гипнотизирую светофор, который не желает переключаться.
— Ты меня озадачил, — раздается ленивый голос Юры. — Какие кроссовки? Мне Игоря вызванивать?
— Да хорош, Юр!
— Ты объясни, что за кроссовки. Я только слышу маты, потом кроссовки, затем ты рычишь и опять материшься.
— Их, мать твою, везде раскупили! Наверное, меня стоило предупредить, что на эти кроссовки такой ажиотаж! А ведь ничего примечательного, Юр! Ну, подошва розовая! Я ни черта не понимаю в этом мире!
— Я все еще ничего не понял, — Юра что-то отхлебывает. — Я же тебе не по этому поводу звоню.
— Никаких других поводов, пока я не найду эти кроссовки.
— Какие мы суровые пирожочки.
— Слушай, но реально цензурных слов не хватает, — сигналю белому хэтчбеку впереди. — Это же обычные девчачьи кроссовки.
— Дочь встала в позу?
— Жена.
— Оооо, — многозначительно тянет Юра, — ну, раз жена, то надо искать, конечно. Как у нее дела?
— Да бесится.
— Это хорошо.
— В смысле?
— Ну, что ты как мальчик маленький?
— Я ее не понимаю.
— Это мое обычное состояние с моей женой, — Юра беззлобно усмехается. — Мужики не понимают баб, бабы мужиков. Круговорот непонимания, короче.
Замолкает на несколько секунд, и спрашивает, опять что-то отхлебывая:
— Слушай, а тебе нравится мое имя?
— Чо?
— Ну, имя мое тебе нравится?
— Юр, что опять за вопросы?
— Я тут понял, что Юриев в нашем мире катастрофически мало.
— Что ты несешь? — раздраженно вздыхаю я.
— Я серьезно. Много ли ты знаешь Юриев?
— Да е-мае, — медленно выдыхаю я. — Ты за этим мне позвонил?
— Да. Я возмущен, Матвей. Красивое ведь имя, а такое непопулярное, — Юра цыкает. — Вот хотел узнать твое мнение.
— Нормальное имя, — постукиваю по баранке руля пальцами. — Что ты завелся со своим именем? И часто тебя так клинит?
— Нормальное, значит?
— Да, — я едва сдерживаю в себе раздражение.
Медленно сворачиваю на парковку и выискиваю свободное место:
— А нормальное — это как? Нормальное, чтобы я отстал, или нормальное так, что ты бы… ну, не знаю сам бы был Юрием, или назвал, например, сына, если бы он у тебя был?
— Юр, — моргаю и поднимаю брови, — у тебя хорошее имя. Выдыхай.
— И знаешь, мне в школе никак не могли придумать к имени дразнилку, — серьезно и тихо отзывается Юра. — Вот такое вот имя.
— Я думаю дело не в имени, а в том, что ты был опасным мальчиком.
— Все Юры такие. Опасные, гордые и крутые. Я тебе точно говорю.
Паркуюсь. Возможно, Юре опять жена закатила скандал, и он сейчас своей глупой болтовней со мной отвлекается от гнева, но я опять теряюсь в беседе. Взрослого мужика внезапно волнует имя, его красота и непопулярность.
— Ты согласен с тем, что Юр должно быть больше в нашем жестоком и несправедливом мире. Да, Юра — это еще про справедливость.
— Согласен, — глушу мотор и отстегиваю ремень безопасности.
— Я запомнил, — с тихой угрозой отвечает Юра, а затем смеется. — Ну все, удачи с кроссовками.
Гудки, и сижу несколько минут в молчании, недоумевая внезапному и глупому звонку Юры, у которого неожиданно нарисовались комплексы по поводу его имени. Может, поэтому у него жена периодически истерит, что он ей моет мозги такими идиотскими разговорами?
— Ладно, — выхожу из машины и захлопываю дверь.
С вызовом смотрю на очередной торговый центр.
И я ведь сам виноват, что забыл о кроссовках Лили. Я их найду. Я переверну весь город, выжру мозг каждому продавцу-консультанту и навсегда запомню, что стоит свои обещания сдерживать. Иначе мне про них обязательно напомнит моя милая женушка и укусит за жопу так, что я буду готов в ад спуститься за милыми подростковыми кроссовочками.
Моя милая женушка.
А могла быть бывшей.
У меня ведь были великие планы на неделю после развода. Сидеть небритым и пьяным на полу возле спящего Барона, жрать какое-нибудь мерзкое пойло прямо из бутылки и буравит стену мутным взглядом.
Да, я даже приметил для своих страданий уютное место у дивана.
А я бегаю из бутика в бутик с дикими глазами, пугаю консультантов и охранников и матерюсь, когда получаю ответ дрожащим шепотом, что “эту модель раскупили”.
И да. Это настоящий вызов для отца-молодца.
Я не позволю Аде припоминать мне эти кроссовки в будущем.
Одергиваю пиджак за лацканы, затягиваю галстук, поправляю его узел и решительно выдыхаю.