Кесарь

Но теперь воры сближаются с гуляй-городом с разной скоростью – и вражеские всадники (ни разу не панцерии) уже приблизились к нам на три десятка шагов! Сгоряча не разобрав, что припавшие к телегам московиты имеют по пистолю каждый…

- Пали!!!

Дружно щелкнули колесцовые замки, высекая искру – а после оглушительно грохнул залп двух десятков самопалов! Выпущенная мной пуля угодила татю в шею, отбросив того назад, на конский круп. Одновременно с тем повалились на землю и прочие, скачущие впереди воры – некоторые вместе с дико заржавшими лошадьми… Пороховое облачко первого залпа снес порыв неожиданно налетевшего ветра – позволив нам рассмотреть результаты стрельбы.

А заодно и взять прицел!

- Целься… Пали!!!

Новый залп – и в этот раз облако сгоревшего пороха окончательно закрыло от нас литовцев; впрочем, теперь дымная завеса затянула весь «вагенбург», мешая и врагу разглядеть нас.

- Все братцы, встаем!!! Строимся впереди, против черкасов!!!

Во все стороны полетели шкуры – а на снег с телег и саней принялись спрыгивать мои рейтары, вынужденные вот уже вторые сутки страдать от тяжкого безделья! А потому очень-очень злые… В «крепости» в один миг стало невероятно тесно – и мои солдаты, быстро разобравшись, начали спешно строиться перед возами, со стороны накатывающих на нас черкасов…

Запорожцы же, завидев нездоровое движение внутри гуляй-города, сбили шаги, замерли – после чего, установив мушкеты на сошки, принялись целиться в сторону рейтар с сорока с лишним шагов! А вместе со «стрельцами» склонили самопалы и прочие воры...

- Падай на землю! Па-а-а-дай!!!

Впереди грохнул вражеский залп – и я дернулся, отступил назад, почуяв сильный удар в грудь… С ужасом скосив глаза вниз, я увидел пулевое отверстие в кирасе – а коснувшись его, обжегся; однако, на мое счастье, в меня угодила пуля именно из самопала. И пробив кирасу, она деформировалась, не добравшись до тела…

Но между тем, благодаря моему приказу, рейтары все же успели попадать в снег – и пули черкасов прошли выше, задев лишь меня! Сам же я едва не повторил судьбу Степана Харитонова, дожимая криком тех, кто не сразу сообразил, что делать. Времени залечь самому уже не хватило.... Увы, досталось и бешено заржавшим коням – тем, кого возницы не успели прижать к земле…

Не к месту вспомнилось, что первым в Европе своих солдат на землю «уронил» Веллингтон – и то лишь при Ватерлоо; но там англичане залегли, пропустив над головой пушечную картечь… Однако еще раньше от залпов стрельцов и казаков на земле спасались воинственные чукчи – после чего бросались в атаку, покуда русские ратники не успели перезарядиться… Впрочем и те нашлись, как быть, стреляя по одному ряду – таким образом, чтобы на время рывка противника хотя бы десяток воев оставался с заряженными пищалями!

- А-а-а-а-а-а!!! Бей москалей!!!

Воры уже ринулись вперед подобно чукчам, бодря себя бешенным ревом – не иначе как спутали падение рейтар с результатом залпа? Или же поспешили атаковать, покуда противник не успел подняться и изготовиться к бою – что вернее… Вот только дети боярские успели встать – и вытянув самопалы в сторону набегающих запорожцев, по моей команде огрызнулись огнем:

- Пали!!!

Плотный залп из сорока выстрелов ударил по толпе разом взвывших черкасов практически в упор! Затянув нас плотным облаком порохового дыма; рассмотреть сквозь него хоть что-то уже не представляется возможным… А потому, достав уже четвертый пистоль, я воскликнул:

- Ждем!!!

Но прежде, чем затянувшая нас по фронту дымная завеса рассеялась, со спины послышался окрик десятника Никиты:

- Голова, литовцы сзади! Не успеваем!!!

- Твою же ж… Падайте наземь! Наземь!!! Рейтары, становиться на телеги, посменно… Пали!!!

Слава Богу, казачки и дети боярские во главе с племянником Алексея Каверина успели выполнить мой приказ. И грохнувший вразнобой, без всякого порядка залп рейтар ударил по доскакавшим до нас литовцам, не задев своих… Но вот же упрямые гады! Пытались атаковать, несмотря на потери! Спеша ударить в сабли прежде, чем мы успеем перезарядиться… В какой-то степени шляхтичам Лисовского это и удалось – и перескочив через невысокие сани и телеги, уцелевшие всадники успели бы порубать наших!

Но два десятка рейтар успели отстреляться, встав на телеги (чтобы не задеть своих же лошадей). И даже вразнобой, двадцати разящих в упор пуль хватило, чтобы у дюжины воров не осталось ни единого шанса уцелеть…

Я успел увидеть, как после моего выстрела валится из седла ближний всадник, как падает наземь и пара его товарищей прежде, чем пороховой дым в очередной раз закрыл нам обзор. А после мне осталось лишь с досадой выкрикнуть:

- Сабли наголо! Никита, быстрее перезаряжайтесь!!!

Но уцелевшие черкасы атаковать не рискнули – несмотря на то, что у них была возможность сблизиться с нами, покуда пороховой дым мешал нам целиться. И пока большинство рейтар не успело перезарядиться… Но драться с подготовленными солдатами – это вам не крестьян пытать и резать! Нет, когда серая завеса полностью развеялась, мы увидели лишь спины двух десятков уцелевших воров, улепетывающих в сторону леса.

Правду же говорят – особая жестокость есть признак отчаянной трусости…

- Рейтары – пали по черкасам!

Очередной залп – двух десятков детей боярских, разрядивших оставшиеся парные пистоли… А я уже кричу, рванув к уцелевшему (слава Богу!) Хунду:

- Никита, по коням! Казачки, не отстаем!!! Возницы – расцепляй телеги…

Мы ринулись конными вслед запорожцам – чуть больше дюжины всадников; скакуны остальных рейтар, увы, попали под вражеский залп… Но тем сильнее наше желание воздать врагу – и за лошадей, и за растерзанных крестьян, и за прочих, многих жертв окаянных лисовчиков!

- Бей!!!

Ближний из воров испуганно оглянулся назад – и в последний миг попытался рвануть в сторону... Но, поравнявшись с ним, я широко полоснул саблей, наискось перетянув спину черкаса вмиг окрасившимся красным клинком! Конному сабля всяко сподручней, ее я храню в седельных ножнах – в то время как верный рейтшверт по-прежнему держу на поясе… Никита Каверин также настиг своего противника саблей – в то время как один из донцов и вовсе снес замешкавшегося запорожца грудью жеребца! Я же, осадив Хунда, выхватил последний (отцовский!) пистоль – и выстрелил в спину очередному вору; отчаянно вскрикнув, тот выгнулся, и завалился лицом в снег…

И вдруг слева ко мне подскочил черкас с перекошенным от ненависти лицом – и высоко поднятым над головой бердышом! Я только и успел перекрыться саблей да рвануть в сторону поводья Хунда, стараясь уйти от удара… Но тут же лезвие стрелецкой секиры врезалось мне в живот, буквально вынеся меня из седла! Верный жеребец испуганно заржал – а сам я тяжело рухнул наземь спиной, скривившись от боли… Еще в падение выпустив из пальцев рукоять трофейного кылыча – отчаянно лязгнувшего при ударе бердыша, и как кажется, переломленного пополам.

Правда, секира не прорубила кирасы – но заброневое действие ее удара, вкупе с самим падением, выбили из меня дух…

А между тем, отчаявшийся противник – рослый и широкоплечий казак с бешено горящими глазами – уже подскочил ко мне, занеся топор для нового удара! Однако прежде, чем полотно бердыша рухнуло бы мне на голову, звонко звенькнула тетива составного лука – и коротко свистнув, в спину черкаса вонзилась казачья стрела… Заставив того оступиться, и промахнуться с ударом! Боек секиры рухнул в снег рядом с моей головой; сам же я, опомнившись, вырвав из ножен рейтшверт – и с силой вонзил верный меч в живот вора! Наточенный клинок без особых усилий вошел в его плоть верхней третью…

Но запорожец еще несколько мгновений продержался на ногах, отчаянно борясь со смертью – да силясь поднять ставший вдруг столь тяжелым бердыш. Но сметь взяла свое – и черкас тяжело рухнул наземь, лицом вперед, не издав при этом ни единого звука…

Все?

Все…

- Отставить преследование! Пусть хоть кто-то спасется, чтобы рассказали о нас…