Король Запада

— Понятно, ветряное лихо, — бормочет себе под нос Раад, сразу узнавая яд.

Ветряное лихо придумали ещё до его рождения, в те времена, когда гражданские войны раздирали все четыре королевства. Кто его создал, неизвестно, но этот алхимик сотворил явное зло. Лихо распространилось, как болезнь, много людей полегло, и в конце концов правители приняли решение казнить любого, кто его будет производить или использовать. С тех пор яд канул в лету, и вот, на Севере какой-то умник решил блеснуть своими знаниями в алхимии.

Мысленно Раад тянется к своему Ворону, передавая ему образ того, что узнал. Мужчина знает, что его питомец передаст информацию Совету, который распорядится ими как нужно. Затем хвалит пернатого за всю ту работу, что он проделал за эти пару дней — для ленивой птицы, любящей сидеть на одном месте, тот очень постарался ради хозяина.

Решив, что на сегодня впечатлений достаточно, л’Валд отправляется обратно в комнату, надеясь, что ал’Зида уже давно спит, и ему не придется с ней в очередной раз по пустякам ссориться. Надежды не оправдываются: девушка умудрилась разжечь камин и теперь сидит у огня, болтая с ль’Ву. И на лице у неё улыбка, а не злобный оскал, которым проводила некоторое время назад из спальни ректора. Довольная друг другом парочка даже не замечает, что они больше в помещении не одни, смеются над чем-то. И, только когда Раад кашляет, чтобы привлечь чужое внимание, те замолкают и оборачиваются. Веселье будто выключают.

— Спокойной ночи, — так и не находится Эрия, что сказать. Поджимает губы и отправляется в пыльную постель, укрываясь дырявым одеялом. То такое маленькое, что ноги девушки выглядывают из-под него.

Ал’Зида уже давно сорить, а Раад все смотрит на маленькие розовые ступни, не решаясь что-либо сделать.

— Ведешь себя, как ребенок, — журит его ль’Ву, протягивая кончик хвоста и им укрывая ноги девушки. Та сразу же довольно стонет прямо во сне. Даар замечает, как раздраженно дёргается на его действие пленитель и шепчет уже тише, — как бы она или я тебя не злили, не забывай, что из нас троих именно ты король. Так и веди себя по-королевски, не позволяй эмоциям взять верх. Я позволил. И где оказался в итоге? Можешь не отвечать, мы и так знаем.

Раад удивляется тому, как справедливо звучат слова нага. И правда, с каких это пор он, правитель Запада, начал позволять себе слабости? Пора отбросить ненужные мысли, все-таки он хотел и хочет до сих пор с возможной невестой построить отношения на основе доверия и уважения, а не любви, пока же дело идет в обратном направлении, и в этом вина точно не девушки, которая и мира-то не видела, а его, как взрослого.

Ложится спать мужчина, обещая самому себе, что больше не позволит чувствам затмить разум.

А, когда просыпается утром, вновь не может говорить с Эрией — печать молчания не дает ей отвечать ему. Больше Раад не достоин.

Глава 13

Даже в подростковом возрасте Эрия не чувствовала таких перепадов настроения, как это бывает рядом с Раадом. После вечерней ссоры ей с ним совсем не хочется вести беседы ни на какие темы, и Магия учитывает желание девушки, вновь активируя печать молчания. «Замечательно, как будто без этого у нас мало проблем, – непонятно почему негодует Эрия, ведь её силы выполнили её же желание, – теперь снова придётся писать в блокноте, хотя быстрее было бы говорить ртом». В ней борются сразу две эмоции: отрицание и страх. Неужели каждый раз, когда кто-то будет ей не нравиться, она не сможет с ними поговорить, даже если до этого Магия расценивала их достойными общения с девушкой? Она боится, что так никогда и не сможет стать полноценным членом общества, не сможет ввести беседы с народом, пытаясь ему помочь, о чем всегда мечтала. Видимо, не всё в этой жизни мы получаем из того, чего хотим.

Раад же, поняв, что происходит, тоже выглядит раздосадованным. Возможно, именно потому, что вчера он не все претензии высказал, хотел продолжить сегодня, а хорошего диалога уже и не получается. Мужчина начинает злиться, когда Эрия берет блокнот в руки, машет головой отрицательно:

– Даже не думай, что я стану поддаваться в этот раз. Раз твоя Магия не хочет, чтобы хозяйка разговаривала с возможным женихом, то так тому и быть, можешь молчать хоть до скончания веков, – он не угрожает, просто констатирует факт, – только представь, какая жизнь тебя ждёт – безумно одинокая, маги существуют долго, тысячелетиями, и все это время ты будешь одна, без близких людей, без семьи, без возможности дарить кому-то свою любовь и получать её в ответ. Нравится такой вариант? Вряд ли.

Даже у Раада есть семья, пусть родители и мертвы, младший брат давным-давно растворился в его душе, в западном королевстве живёт сколько-то там юродная тётка, у которой растёт замечательный сын, в котором л’Валд души не чает, хоть никогда этого и не показывает. Для него этот ребёнок отдушина, тот, в чьем обществе он может отдохнуть, не думая об обычных злодействах в своем королевстве. А у Эрии не будет никого, ведь семья от неё отречется, если она провалит собственную миссию – выйти замуж за Раада и укрепить связь между двумя королевствами. Но все эти рассуждения мужчина оставляет на потом, сейчас есть вещи и поважнее, чем философствования по утрам – например, разговор с управляющим.

Пирон Нец, по собранной информации, работает в замке не так уж и долго. Появился здесь всего пару лет назад, будто из ниоткуда – никакого досье на него нет, а прислуга молчит, как рыба, будто опасается этого человека сильнее, чем короля Запада. Такое отношение не может не заинтриговать Раада, которому с детства нравилось разгадывать загадки, занимая свой разум. И даже на первой встрече Пирон не проявил должного уважения, чем моментально настроил следователя по делу против себя. Л’Валду даже захотелось посмеяться над происходящим, всё-таки иметь такого человека, как он, в своих врагах, это, наверно, не лучшая мысль. Но управленец не проявил благоразумия, никак не попытался исправить собственную ошибку, и теперь, словно гончая, Раад будет идти по следу, пока не доберётся до правды.

В этот раз в кабинет управляющего он приходит без приглашения, отлично зная от болтливой прислуги, что сегодня тот отправился осматривать новорождённых жеребят, следовательно, комнаты его пусты и полностью готовы к осмотру. Первым делом мужчина проверяет помещение на наличие механизмов, которые могут ему помешать в грязном деле, осматривает дверь, потолок, простукивает стены, даже по полу идёт, стараясь не слишком надавливать на деревянные доски. Когда выясняется, что всё в порядке, приступает к следующему пункту, залезая в чужой стол, выискивая потайные отделения, перебирая бумаги, внимательно вчитываясь в текст каждой записки, что положена на стол. В большинстве своем они не представляют никакого интереса, но несколько звучат так двусмысленно, что Раад запоминает их наизусть, обещая себе, что вернётся к этим мелочам чуть позже. Далее наступает очередь шкафов, которые оказываются не просто за стеклянными дверцами, но ещё и запертыми. Мужчина логично предполагают, что ключа он в этой комнате не найдёт, поэтому приходится ему достать свой набор отмычек, которыми периодически приходится пользоваться. В очередной раз хвалит себя за то, что не забывает о подобных мелочах, что очень часто помогают ему в не самых законных делах. Маленькие кусочки металла входят в замок, словно раскаленный нож в масло, внутри щелкает, и дверцы распахиваются, как будто приглашая заглянуть внутрь. Что Раад и делает. Вначале не замечает ничего интересного: лишь старые книги и пыльные учетные амбарные тетради, со страницами, пожелтевшими от старости. «Наверно, их вели ещё до того, как на свет появился сам Иклин, так древне выглядят», — Раад не ожидал, что кто-то сохранит подобный раритет, по сути не представляющий интереса. Очередная деталь, никак не вписывающаяся в общую картину происходящего в замке сейчас. Как управляющий может заботиться о расчетах за зерно вековой давности, но при этом не озаботиться тем, чтобы избавиться от грязи и пыли?