Хочу тебя

«А я получу вознаграждение за забитый гол?)»

«Хм…. Надо подумать»

Лиля, хоть и раскрепощена со мной, но до сих пор боится брать в руки член. Это один из недостатков девственности девушки. Ладно… Думаю, все поправимо.

«Хочу вознаграждение от своей Музы»

«А Муза получит вознаграждение за то, что она — Муза?»

«Конечно»

Я не могу отпустить Лилю домой после свидания без оргазма. Это обязательная часть программы.

После переписки с Лилей открываю сообщение от агента:

«Ты отлично играл!»

С раздражением печатаю ответ:

«Какие клубы мною интересуются?»

«Один питерский, один московский и один европейский»

Несколько секунд загипнотизированно пялюсь на слово «европейский». Питерский и московский меня в данный момент не интересуют от слова совсем.

«А европейский — это какой?»

В крови разыгралось волнение и участилось дыхание.

«Приличный. Но они не только тобой интересуются. Еще смотрят на Довлатова и на трёх человек из других клубов. Не могу обещать, что их конечный выбор падет на тебя. Все в твоих руках»

«Скажи какой клуб!», печатаю со злостью.

«Ты должен играть на максимуме своих возможностей, независимо ни от чего»

Блядь! Ну что за человек? Почему нельзя сказать? С раздражением отбрасываю телефон в сторону и натыкаюсь глазами на Довлатова. Тоже сидит с кем-то переписывается. У нас один агент, и ему по сути по хрен, кого продать и на ком заработать: меня, Тимура или кого-то из другого клуба. Интересно, а Довлатову он сказал, какой европейский клуб нами интересуется?

— Ты общался со Славой? — задаю Тимуру вопрос через всю раздевалку и по хрен, что слышат остальные.

Поднимает на меня лицо.

— Да, нам с тобой придётся потолкаться локтями, — ухмыляется.

— Что за клуб?

Молчит несколько секунд.

— Немецкий, — наконец отвечает. — Название Слава не сказал. Но в принципе и так известно, какие немецкие клубы собираются обновлять состав в следующее трансферное окно.

Только от слова «немецкий» у меня кровь холодеет. Можно не говорить название. Играть за любой немецкий клуб — это колоссальный успех. Денег там платят немерено, рекламные контракты сыпятся как из рога изобилия. Но дело даже не в деньгах. Это другой уровень футбола, это наивысший уровень. То, что у нас тут в России, при всей моей любви к родной стране, и близко не сравнится с немецким футболом. Играть в Германии — это значит совершенно точно иметь шанс если не на победу, то хотя бы на нормальное место в Лиге Чемпионов. Плюс если меня купит немецкий клуб, то сто процентов возьмут в сборную России.

С ума сойти… Я не могу упустить такую возможность.

— Да, — отвечаю Довлатову с вызовом. — Потолкаемся локтями.

Глава 24. Люблю. Люблю. Люблю

Лиля

Футболисты уходят с поля, спина Никиты скрывается, и я поднимаюсь с места. Глаз цепляется за толпу фанаток. В их компании появились новые лица. Но предводительница все та же: выкрашенная пергидролем и с ярким макияжем. Она что-то бурно говорит подружкам, а потом они дружно смеются. Я стараюсь протолкнуться к выходу, оставшись для них незамеченной. В прошлый раз я над поклонницами Никиты смеялась, но тогда мы с ним не встречались. Сейчас наличие у Никиты фан-клуба, скорее, коробит меня.

Но остаться незамеченной не получается. Предводительница фанаток замечает меня. Смотрит не то с удивлением, не то с недоумением. Мне хочется поёжиться от ее взгляда и побыстрее скрыться, а потом я думаю: какого фига? Я девушка Никиты Свиридова, а кто она? Почему я должна от неё прятаться?

Вздёрнув повыше подбородок, сбавляю шаг. Иду к выходу медленно. Жду, что пергидрольная меня догонит и что-нибудь скажет, но нет. Только прожигает мне затылок ядовитым взором.

Когда выхожу со стадиона, сразу забываю о фанатках, потому что звонит Никита и предлагает вечером встретиться. Иногда я до сих пор не верю своему счастью. Просыпаюсь по утрам, прокручиваю минувшие свидания и думаю: мне это не приснилось? Но потом Ник пишет какое-нибудь пошлое сообщение, и я расплываюсь в дурацкой счастливой улыбке. Нет, не приснилось. Никита мой. И радуюсь, как маленькая девочка радуется новогоднему подарку с шоколадными конфетами.

Родители начали что-то подозревать. Не про меня и Никиту, а в целом, что у меня появился парень. Каждый день ухожу из дома часов в семь и возвращаюсь около часа ночи с горящими глазами и щеками. Мама пытается зайти издалека, задает вопросы, но я не отвечаю. Пытаюсь максимально оттянуть момент, когда тетя Женя узнает про меня и ее сына.

Еле дождавшись вечера, собираюсь на встречу с Никитой. Уже холодно по ночам, но я все равно стараюсь одеваться максимально соблазнительно. Мне нравится, когда Никита любуется мною, жадно обводит глазами фигуру, попу, грудь. Сегодня я надеваю плотные колготки и обтягивающее платье-водолазку чуть выше колен.

— Лиля, ты куда? — спрашивает в прихожей мама, когда я набрасываю на плечи кожаную куртку и обуваю ботильоны.

— Погуляю немного.

— С кем?

Вот опять она за свое.

— С одним знакомым. Все, я пошла, — и быстро выбегаю из квартиры.

Папа ещё не вернулся с работы, а то бы и он устроил допрос.

Направляюсь к машине Никиты, которая припаркована за домом. К счастью, окна нашей квартиры сюда не выходят. Останавливаюсь у серебристой «Ауди» и перевожу дыхание. Наверное, я никогда не перестану нервничать перед свиданиями с Никитой. Каждый раз, как в первый. Руки подрагивают, ноги тоже. А когда я вижу, как из-за дома выходит Никита, так и вовсе сердце стремится вырваться из груди.

Ник одет в кроссовки, синие джинсы и серую толстовку. Это его обычный внешний вид, но у меня все равно весь воздух из легких выбивает. Он такой красивый и уверенный в себе. Не могу наглядеться.

— Привет, — подходит с улыбкой и сразу прижимает меня к себе за талию.

Наши губы встречаются. Я обнимаю Никиту за шею и тону в поцелуе. По венам вместо крови течёт чистое наслаждение. Оно проникает в клетки и наполняет их до краев. Я зажмуриваюсь от удовольствия и чувствую, как под ногами плывет земля. Не существует в мире более сладких поцелуев, чем наши с Никитой. Не существует в мире более страстных поцелуев, чем наши с Никитой.

Он вжимает меня в переднюю дверь автомобиля, целует лицо и шею, параллельно водит руками по телу. Обожаю, когда Никита меня трогает, гладит, ласкает. Я таю словно воск. К низу живота моментально приливает тепло, хочется сжать бедра. Рядом с Никитой я возбуждаюсь с полуоборота. Он действует на меня, как афродизиак. Судя по упирающемуся мне в живот члену, я на Никиту действую так же.

— От тебя невозможно оторваться, — сбивчиво шепчет и крепче обнимает.

— От тебя тоже.

Вожу ладонями по его лицу, волосам, шее. Пальцы покалывает — такое это наслаждение.

Соприкасаемся лбами. Шумно дышим, будто вынырнули со дна моря. Ловлю губами дыхание Никиты, дышу им.

— Весь матч думал о тебе. Искал тебя на трибунах. Почему ты не взяла билет в первый ряд?

Потому что не хочу, чтобы твоя мама снова увидела меня по телевизору.

— На самом деле с первого ряда плоховато видно.

В общем-то я говорю правду. Это как сидеть в первом ряду в театре или кино.

— Ну и ещё я боюсь, что мне прилетит мячом по голове, — добавляю.

И это тоже правда. Не редкость, когда мяч залетает на трибуны к болельщикам.

— В следующий раз говори мне, в каком секторе, в каком ряду и на каком месте сидишь, хорошо?

— Хорошо.

Никита смотрит на меня и нежно гладит по щеке. Его взгляд проникает в душу и греет изнутри.

— Куда ты сейчас хочешь?