Страница 37 из 40
Я слушала Марьям, и внутри все холодело. Она будто озвучивала мысли, которые сидел в голове где-то очень глубоко, в потаенном уголке и как чесоточный клещ не давали покоя, но были не видны. А Марьям как будто под микроскоп их посадила. И дала детально разглядеть.
- Подумайте над тем, как вы будете расставаться с детьми с собакой, и знакомиться с детьми Ивана. Направляйте силы и эмоции не туда, где проще, а туда, где нужнее. Это сложно. Страшно, где-то, может быть. Но это нужно.
Вышла из кабинета, будто не на своих ногах. Прощаться со Степаном и Эммой не хотелось. Да и к Шарику успела привязаться.
- Я могу потом подружить детей Ивана с этими ребятами. Может они подружатся, и будет веселая компания? – успокоила внутри сама себя.
Дрессировка прошла отлично. Шарик веселил нас с детьми. Первый снег, свежий воздух, все располагало к хорошему и легкому общению. Дети уже увереннее вели себя со щенком, а он лучше отзывался на команды. Прогресс был очевидный. Я радовалась вместе с ребятами. И веселью, и тому, что наши встречи стали приносить плоды.
- Наташ, ты замужем? – вдруг ни с того, ни с сего спросил меня Стёпа.
Опешила. Не сразу сообразила что ответить.
- Не-ет, - протянула растеряно я.
- Это так хорошо! – захлопал в ладоши мальчик, — А как ты относишься к детям? – тут же задал новый вопрос.
Последние слова ввели меня в окончательный ступор. Еще было живо разбереженное чувство, которое встряхнула Марьям, а тут еще и мальчик с такими вопросами.
- Стёпа, — начала постепенно приводить своим мысли в порядок и конструировать ответ, — я люблю детей. И я в отношениях. У меня есть мужчина.
Улыбка с лица мальчика тут же сползла. И мне стало так грустно, тоскливо. Будто не было веселья до этого. Будто я не смеялась только что, глядя на то, как Шарик бегает за снежками, которые кидает Эмма.
- Хорошо! – проговорил потухшим голосом ребенок, — нам пора. Шарик, Эмма, пойдемте. Мне еще уроки делать, — позвал он друга и сестру.
Не стала их останавливать. Потому что предложить им было нечего. И продолжать разговор было опасно и бессмысленно.
- А почему вы не поженились? – спросил все-таки Степан.
Пожала плечами, не найдя что ответить маленькому мальчику с глазами взрослого мужчины. Мой жест его чуть-чуть взбодрил. На этом мы и расстались.
Вечером я не поехала к Ивану, хотя договаривались. День был слишком насыщенным. И мне многое нужно было обдумать. Уложить в своей голове, ответить сама себе на вопросы. И решить свои внутренние проблемы.
Как и советовала Марьям, окунулась в свое детство. Пыталась найти свои детские фотографии. Но оказалось, что я оставила их там, в своей квартире. Ощущения и воспоминания детства звали меня поехать к Гаврилычу. Но страх парализовывал и убивал решимость. Всю ночь промучалась. Не могла уснуть. Крутилась, вертелась. А на утро, собрала небольшую сумку и отправилась на вокзал.
- От себя не убежишь, — сказала тихо самой себе, держа в руках билет на поезд.
Глава 24
Наталья
Городской вокзал встретил меня дружелюбно. Было как-то непривычно после шумной Москвы вливаться в тихий быт родного города. Все было таким родным, но в то же самое время уже незнакомым. Город менялся, жил своей жизнью, пока я отсутствовала. Он развивался, менял свой облик. И было в этом что-то тоскливое. Будто стиралась картинка в памяти, рушилось незыблемое прошлое.
К своей квартире я подходила с бешено бьющимся в груди сердцем. С самого детства я жила в этом дворе. Столько разбитых коленок, столько разборок с ребятами видела эта арка. В квартире, где меня когда-то ждали, в окнах не горел свет. И окна были тусклыми, безжизненными. Они выделялись на фоне других окон в доме.
- Детство не вернуть, сколько к нему не возвращайся, — проговорила тихо я, и побрела в сторону своего подъезда.
Старушки на лавочке не выказали какого-либо интереса. Будто и не проходила я мимо них. Подъезд был тих. На лестничной площадке тоже ни с кем не столкнулась. В квартире было тихо. Воздух был спертым, пах пылью. В груди сердце сжалось. Будто его тисками стиснули. Привычные вещи казались чужими. Взяла несколько фотографий, парочку личных вещей. Игрушку, с которой спала вплоть до отъезда. Сложила все в сумку и села на диван.
- Надо ехать к Гаврилычу, - сказала сама себе, но это решимости не придало.
Такси приехало быстро, но выходить из квартиры я не спешила. Нет, я не прощалась с домом, где прошло моё детство, оно, можно сказать, кончилось после смерти родителей. И прошло в цирке. Я старалась найти слова, подготовить речь, для встречи с человеком, который меня воспитал, вырастил. И можно сказать потерял. Хотя я все еще была жива.
Не найдя в своем вокабуляре подходящих слов, вышла к таксисту, и отправилась к Гаврилычу.
- Наташа! – радостно прокричал мужчина, стоило выйти из машины, — я глазам своим старым не верю.
Нашла взглядом пожилого человека с пакетом, радостно раскинувшего руки.
- Уроните! – подбежала к нему, и забрала его ношу, которой он опрометчиво размахивал.
- Да, там нечему биться. Девочка моя, ты ли это? – радостно спрашивал, разглядывая меня Гаврилыч.
- Я, — только и смогла выдать дрожащим от слез голосом.
- Пойдем, пойдем скорее домой! Как хорошо, что не пошел за хлебом в дальний магазин. А то разминулись бы! - не отводя от меня заинтересованного взгляда, радовался пожилой мужчина.
- Я бы дождалась! – робко сообщила свои намерения ему.
- Я и так долго ждал, еще и тебе ждать? – заулыбался своей доброй улыбкой Гаврилыч.
Смотря на изменившегося, постаревшего тренера, поняла, как не хватало мне его, как скучала по нему. Расплакалась, не в силах больше сдерживать эмоции.
- Ну, давай, скорее домой, а то, кажется, дождь из слез начинается! – попытался пошутить он.
Домой мы дошли быстро. Много говорили, плакали. Вспоминали прошлое. Я рассказала о своем настоящем. Гаврилыч спросил про Ивана. И поделился своими ощущениями и первым впечатлением от его визита. День пролетел незаметно. Осталась ночевать у него. В квартиру, где было пусто и одиноко мне не хотелось возвращаться. А поезд, на котором я могла бы вернуться в Москву, должен был идти только завтра. Проговорили почти до рассвета. Немного поспали, и опять принялись за разговоры.
- Гаврилыч, ты будто два года не говорил! – пошутила я, когда мы пили чай.
- Эх, Наташа. Я так скучал. Переживал. Мне только хотелось спросить, столько сказать. Потерпи уж немного старика.
- Прости меня, — наконец произнесла то, ради чего проделала весь путь.
- И ты меня! – со слезами на глазах вторил мне Гаврилыч.
Мы обнялись. Посидели немного в тишине. Допили чай, и я уехала домой. Да, для меня тот город перестал быть домом. Я ехала именно домой. Что или кто стал для меня таковым, я и сама не понимала. Но ощущение уже было очень конкретное. И это меня тоже пугало. Потому что не плохо, если я прижилась в городе и теперь ощущаю себя здесь дома. Я боялась другого. Что ощущение дома мне дает не город, а человек, живущий в нем. Почему-то привязывать себя к человеку мне было все еще очень страшно. Но и без Ивана, я уже жизнь слабо себе представляла.
Мой босс, несмотря на свою занятость, встретил на вокзале. Он не спрашивал ни о чем, но было видно. Что его разъедает любопытство. Не стала мучить. Поделилась с ним своими впечатлениями, своим облегчением. И это была ощутимая поддержка. Я чувствовала, что ему это правда интересно. Что он переживает за меня. Что мои ощущения и переживания важны.
- Вань, — начала я разговор, чтобы не передумать, — я хочу…
В машине повисла тишина. Пауза затянулась, но Иван меня не торопил. Он терпеливо ждал, когда я созрею, соберусь с мыслями и продолжу. За что я была отдельно благодарна ему.
- Давай организуем встречу с твоими детьми? – робко продолжила и у самой дыхание перехватило.