Страница 24 из 40
- Илона ты в себе? Какие жертвы? Вы поэтому его Чудовищем зовете? – начала раздражаться я.
- Ага! А как его еще звать-то? Орет, всех строит так, будто мы в казарме, тиран, - обиженно выдала сотрудница.
- Если вам не нравится отношение к вам руководства, то всегда можно сменить работу. И не осуждать человека, за то, что он свой бизнес видет именно так и никак иначе.
- Ага! – повторилась, но уже с другой интонацией помощница Ивана, - А где я такую зарплату найду? Да и работа не переходит никаких границ. Никто не пристает, никто не цепляется.
- Тогда зачем клички выдумываешь? – попыталась призвать к ее совести я.
- Это не я. Это коллективный разум, - насупилась девушка.
- Но не без твоей подачи? – строго уставилась на собеседницу, - и почему Чудовище, тогда уж Синяя Борода!
- Ну-у-у, загнула. У него полно жен уморились. Он их сколько на тот свет спровадил? А этот всего-то две! Да и Синяя Борода был приветлив, обходителен, учтив… - рассыпалась в знании сказок Илона.
- Ага, льстив, коварен! – перебила коллегу.
- Да-да! А этот нет. Орет, всех от себя отпугивает. Строит! И сам страдает и других заставляет! Вот как пить дать, Чудовище.
- Боже! – воскликнула я, понимая, какой абсурд мы обсуждаем.
- Ага, - рассмеялась девушка, - и к нему обратись и развейся за время отпуска, и приходи с рабочим настроем! – протянула она мне документы и попросила расписаться, что я ознакомлена с приказом.
Поставила машинально свою подпись, Илона подхватила документы и уплыла на свое рабочее место. А я с трудом стала осмысливать сказанное только что.
- Вдовец! – прошептала я.
Было что-то радостное в этом слове. За что я тут же стала себя корить. Потому как радоваться чужой смерти – это уже дно. Но мысль засела занозой, что он не женат. Что место рядом с ним свободно.
- Свободно, - для убедительности произнесла это вслух.
Оставалось только ответить себе на вопрос: «Имею ли я право занять это место?». И сердце билось как сумасшедшее, крича: «Да, да, побежали к нему!», а вот разум: «Нет, Наташа, это невозможно!».
Глава 15
Наталья
Немного придя в чувства. Собралась и ушла домой. По дороге стараясь найти доводы для сердца, которое никак не хотело слушаться разума. Мне было необходимо отвлечься. Сделать что-то, что не связано ни с чем и ни с кем, хотя бы издали напоминающим мне о Чудовище.
- Здравствуй, Степа! – обратилась к мальчику, который сидел на лавочке в парке, - ты что тут делаешь?
- Думаю! – спокойно ответил мне ребенок, - скоро совсем холодно будет. Погода может зарядить дождями. Папа вот заболел. Могу и я или Эмма. Тогда наши дрессировки будут отменяться. А я и Шарик все равно будем расти. Надо искать выход.
Облокотилась на спинку лавочки. И стала смотреть туда же, куда смотрел он – детскую площадку.
- Мне кажется, у тебя слишком взрослые мысли для такого маленького ребенка, - решила перевести тему, - ты должен думать здесь и сейчас, наслаждаться или грустить по тому, что происходит в данную минуту, а не грузиться о будущем, которое еще только будет и не факт, что таким, как ты его нарисовал себе.
- Ты и сама понимаешь, что я прав, - вздохнул мальчишка и посмотрел на меня, - А почему ты здесь, и такая… - замялся немного в удивлении Стёпа.
- Какая? – перевела тему разговора, воспользовавшись растерянностью ребенка.
- Такая… - продолжал прибывать в недоумении мальчик.
- Эх, джентльмен из тебя не очень, - рассмеялась искренне, и стало самой легче.
В голове мелькнула мысль: «Правильно выбрала место для прогулки».
- Ты очень красивая! – с восхищением проговорил мой собеседник, - а так даже красивее. Необычно.
- Так какой ты бы хотел меня видеть? – спросила ребенка, усаживаясь на лавочку рядом с ним. Уходить куда-то не хотелось.
- Какая разница, что я хочу. Ты ведь с работы будешь приходить. А на работу ты будешь ходить так, как тебе надо, а не так как я хочу. Не будешь же ты на час переодеваться.
- А я в отпуске! – гордо заявила я, почему-то в этом ракурсе даже обрадовавшись этому событию.
- Эм, - как-то нерадостно сказал мальчик, - у тебя что-то случилось?
- Почему? – удивилась реакции ребенка.
- Ну, сейчас время такое, отпуск брать - смысла нет. До Нового года еще далеко, на многих курортах уже не сезон, да и погода такая, что не погуляешь. Остается вариант, что случилось что-то, и ты по семейным обстоятельствам нуждаешься в отпуске. У тебя, к стати, есть семья? Спросил мальчик и пытливо уставился на меня, глядя своими ясными глазами, пронизывая мою душу насквозь.
- Семья… - будто по живому опять полоснули скальпелем.
- Не отвечай, - перепугался мальчик, и как –то истерично заерзал, - не хочешь, не отвечай.
Мне стало интересно, что он увидел, раз так среагировал, но не стала уделять этому моменту много внимания, и самой больно было и ребенка пугать не хотелось. А в голове всплыл образ тренера.
- Ты в понедельник не придешь? - тихо меня окликнул из моего раздумья Стёпка.
- Приду, - осипшим голосом сказала я.
- А если дождь? – грустно спросил мальчик.
- То мы пойдем на крытую площадку для собак или в центр аджилити, - успокоила Степана.
- Да, - обрадовался ребенок, - точно! Тебе же не придется возвращаться на работу ко времени. А что такое аджи…
- Аджилити – это вид спорта такой для собак, но о нем размышлять не приходится, потому что для этого надо будет очень много заниматься с Шариком. А у тебя времени столько нет. Тебе учиться надо и за Эммой приглядывать. Но немного развлечь себя и щенка на таких площадках можно.
- А туда берут только породистых собак? – грустно уточнил мальчишка.
- Нет. Только умных, верных, и веселых. А еще смотрят на хозяев. Если они любящие, трудолюбивые, добрые, активные и ответственные, то это главное.
- Вот, здорово! Мы с тобой обязательно пройдем по всем критериям! – закричал Стёпка и кинулся ко мне на шею.
Маленькие детские ручки сомкнулись за моей спиной, а казалось, что тисками сковали сердце. Мне стало так страшно, так трепетно и радостно одновременно. Столько чувств рождались и сменяли друг друга, что вздохнуть было тяжело.
Еще немного пообщавшись с ребенком, отправилась домой. Впереди маячили выходные и целый месяц отпуска, в который я не знала, куда себя деть. По-хорошему, надо было съездить в родной город и навестить тренера. После моего отъезда мы даже не созванивались. А это неправильно. Он мне стал как отец, и не виноват во всем произошедшем, но пострадал не меньше меня. Но почему-то мне было сложно вернуться обратно. И безумно страшно посмотреть в глаза этого чужого, но ставшего мне больше чем родным, человека. Что я боялась там увидеть, не знаю. Но мысль о поездке домой отмела сразу. Даже возможность посетить могилы родителей и бабушки не могли перевесить в пользу поездки.
- Ты сама не справишься! – констатировала сама себе, когда закрыла дверь пустой квартиры за собой.
Медленно раздевшись, прошла на кухню. Аппетита не было, но взялась за готовку, чтобы хоть чем-то себя занять. Из головы не шла мысль, что справиться самой не получится, а помощи ждать не откуда. Как тогда, я одна, и разгребать проблему придется одной. Можно было бы поделиться с Наташей. Но она и так последнее время очень загруженная. На работе пропадает. Дома не ночует. И еще своими проблемами ее нагружать, как-то неправильно. Тут завибрировал телефон, я стала искать его в сумке, и наткнулась на пачку купюр, что взяла, уходя из дома Ивана. Телефон уже перестал вибрировать, так как я совсем переключила внимание с него на деньги.
Вытащила красные бумажки, сложила их стопочкой, и стала гипнотизировать. Внутри завязывался тугой узел, отдающий вниз живота тупой болью. В груди стало тесно. Дышать было сложно. Деньги на решение проблемы, которая может возникнуть в связи с его несдержанностью. Слезы покатились из глаз.