Восстание

- Да, господин. Я об этом позабочусь.

Светоний с некоторым трудом развернул лошадь и увел своих офицеров.

Туберон встретился взглядом с Катоном и закатил глаза. - Это было несправедливо, господин.

- Возможно. На командующем сейчас лежит очень большая ответственность.

- И тем не менее…

Прежде чем центурион успел прокомментировать дальнейшие действия, Катон глубоко вздохнул и крикнул своим людям: - Восьмая, продолжить движение медленной рысью!

Он ткнул пятками в бока лошади и заставил ее ускорить шаг. Туберон и остальные по очереди понеслись вперед, и когорта двинулась впереди основной колонны, оставляя за собой клейкий слой взбитой грязи. Катон выдвигался вперед, пока не понял, что они отошли достаточно далеко, чтобы удовлетворить пропретора, затем поднял руку и отдал приказ снизить скорость. Состояние дороги улучшалось по мере того, как она поднималась на возвышенность, и перед ними открывался вид на море, серое и белое, когда ветер дул с севера.

Незадолго до полудня, насколько Катон мог оценить в темноте, они достигли развилки дороги. Слева маршрут продолжался вдоль берега до залива, где в залив впадала широкая река с сильным течением. Правая развилка вела в горы и достигала брода у Кановиума, охраняемого небольшим фортом, одним из многих, прикрывавших прибрежные линии снабжения армии, ведущие обратно к крепости в Деве. Он оставил у развилки десять человек, чтобы убедиться, что ее не пропустят под дождем. Усталые люди, укутавшиеся плащи, могли легко проехать мимо, не заметив перекрёстка путей.

По мере того, как маршрут поднимался между холмами, густые лесные склоны обеспечивали некоторое укрытие от ветра, но дождь продолжал лить стальными струями, которые шипели на покрытых листвой ветвях деревьев и вызывали конкурирующую рябь воды в лужах вдоль дороги. Выше деревья уступили место открытым склонам, покрытым папоротником-орляком. Они миновали несколько ферм, окруженных пустыми загонами, и поселение, покинутое и разграбленное армией Светония, двигавшейся на Мону. Лишь однажды Катон заметил одного из бриттов, одинокую фигуру с посохом, наблюдающую за ними с вершины скалы, пока когорта направлялась к перевалу, уходящему на Кановиум. «Суровая страна, где горные племена должны выживать, и в лучшие то времена, должно быть, эти земли были достаточно пустынными“, - размышлял Катон. Лишенный своего немногочисленного населения и мрачно освещенный слабым дневным светом, который изо всех сил пытался пробиться сквозь низкие облака и дождь, этот пейзаж не ощущался достойным призом для Империи. Здесь не было ничего, что можно было бы обложить налогом, а ужасный климат заставил его тосковать по комфорту своей виллы в Италии.

Ближе к вечеру дождь сменился легкой моросью, и среди облаков появились яркие пятна, когда солнце попыталось пробиться сквозь них. Самая высокая точка перевала проходила недалеко от подножия длинного участка скал, и Катон настороженно следил за высотой, пока когорта приближалась к вершине склона. Он увидел, как над ними появилось несколько фигур, а мгновение спустя в проезжавших мимо конных ауксиллариев был брошен залп мелких камней.

- Щиты вверх! - предупредил Катон и ткнул пальцем в сторону вершины скал. Камни приземлились и глухо ударились о колючие кочки травы слева от них. Некоторые всадники свистели и издевались над врагом, поскольку новые камни не долетали до римлян. Впереди Катон мог видеть, что скалы вырисовывались почти прямо над тропой там, где она доходила до вершины перевала. Это могло быть опасным, если бы противник планировал устроить засаду.

- Держите щиты поднятыми! - приказал он.

Туберон сблизился с ним. - Хотите, чтобы я взял с собой несколько человек, чтобы разобраться с этой толпой, господин?

Катон отверг эту идею. - Нет смысла. Они уйдут на возвышенность задолго до того, как вы сможете туда подняться. Кроме того, это лишь замедлит дело, и вы можете себе представить, что скажет на это Светоний. Проигнорируем их. Еще несколько мертвых декеанглиев ничего не изменит.

Туберон выглядел разочарованным.

- Я думал, эта кампания излечила твою жажду крови, центурион.

- Просто хочу выполнить свой долг и дать бой врагу, господин.

- Мы победили врага на Моне. Эта группа – всего лишь остатки. Кроме того, при нынешних обстоятельствах тебе еще придется сражаться за свою жизнь, когда мы выступим против Боудикки. Тебе следует сосредоточиться на том, чтобы сохранить для этого свою смелость и силы, а не тратить их на какую-то бессмысленную стычку с кучкой земплепашцев посреди холмов.

- Да, господин, - тон Туберона стал более сдержанным, и он позволил своему коню отступить, чтобы присоединиться к голове когорты.

Катон почувствовал знакомое напряжение, когда они приблизились к узкому месту между скалами. Над ними не было никаких признаков движения, но ему все же приходилось сопротивляться искушению дотянуться до ремешка овального щита, свисающего с переднего рога его седла. Несмотря на дождь, топот конских копыт эхом отражался от скал, возвышавшихся по обеим сторонам, и шум был тревожным, поскольку Катон старался уловить любой звук голосов. Ему казалось, что он уловил обрывки родной речи в ветре, дующем через щель, но их было слишком мало и слишком слабо, чтобы быть уверенным, что это было нечто большее, чем воображение, испытывающее его переутомленный и тревожный ум.

Он прошел через скалы без происшествий и, оглянувшись назад, увидел, что горстка вражеских воинов, которые ранее бросали камни в его людей, исчезла, возможно, в ожидании преследования, которое Туберон так стремился начать. Перед ним дорога зигзагообразно спускалась к участку плоской земли, а затем исчезла из виду за дальним краем. Дождь усилился, подхваченный резким ветром, еще сильнее, чем они пережили ранее за день. Он сгорбился в промокшем плаще и вложил левую руку за его складки.

Пока он ехал, он пытался отвлечься от острого дискомфорта дневного перехода, обращая свои мысли к восстанию бриттов, угрожавшему богатым землям юга провинции. Немногие города и менее крупные поселения имели гарнизоны римских войск для защиты и могли стать легкой добычей для Боудикки и ее последователей. Не говоря о том, что из тех, кто находился в гарнизонах, были отобраны лучшие люди для службы в армии Светония. Оставшиеся люди были самыми старыми, наименее опытными и наименее подготовленными, и Катон сомневался, что они выдержат серьезный бой. Наилучшей надеждой для тех, кто оказался на пути орды Боудикки, было то, что Второй и Девятый легионы быстро двинутся, чтобы преградить путь повстанцам, или, по крайней мере, дать своим разведчикам повод доложить Боудикке и заставить ее продвигаться более осторожно и таким образом задержать ее подход к Лондиниуму.

Его разум снова был наполнен мыслями о тех, кого он любил, и он еще раз помолился богам, чтобы у них хватило здравого смысла покинуть Лондиниум и отступить в безопасное место или сесть на корабль в Галлию, где он мог бы найти их, когда – если – восстание будет подавлено.

Они подошли к Кановиуму в сумерках, как раз в тот момент, когда дождь наконец утих и превратился в тихую морось, украшающую плащи влажной россыпью людей и гривы их лошадей. Впереди текла река, кувыркаясь по камням справа от них, прежде чем вылиться в широкий плавный поток, петлявший через холмы слева. Они прошли немногим более тридцати километров, с разочарованием прикинул Катон. Если погода и плохое состояние путей сохранятся, может пройти целых двенадцать-пятнадцать дней, прежде чем колонна достигнет Лондиниума.

Буцина прозвучала из-за частокола, когда колонна приблизилась к броду напротив форта снабжения, и мгновение спустя люди из гарнизона выстроились вдоль частокола и взобрались на деревянные башни. Катон одобрительно кивнул сам себе. Командир форта явно был человеком, который играл осторожно. И он должен был играть по таким правилам, в самом сердце территории декеанглиев. Вопрос «Кто идет?» слабо раздался над водой, омывающей гальку брода, и Катон поднес руку ко рту, чтобы объявить их личности, хотя они наверняка были достаточно близко, чтобы в них можно было признать римлян. Он двинул лошадь в воду, которая плескалась вокруг копыт животного, пока оно направлялось к дальнему берегу, сопровождаемое остальной частью колонны.