Страница 4 из 23
Не выдержав больше ни секунды, Яков выскочил из-за стола, схватил лежащую на выступе у перил черную фетровую шляпу и вихрем вылетел наружу – на основной фуд-корт.
Его мутило. Одежда в магазинах смазывалась в одну бесконечно цветную линию, он просто не воспринимал ничего вокруг. Бесцельно побродив по торговому центру еще с полчаса, Яков выбрался в холодную осеннюю темень. Яркий свет фонарей освещал стоянку у торгового центра. Но ему предстояло обойти ее вдоль ограждения и подняться выше – к дальней стоянке.
«Долго, – проворчал Яков, с тоской рассматривая асфальтовую дорожку, уводившую пешеходов по обходной. – Так, пройду там. Через эти… склады?»
О своем поступке Яков пожалел почти сразу. Он проходил мимо темного переулка, когда кто-то налетел на него сзади и, зажав рот, потащил во тьму. Напавших было несколько. Один схватил его под коленями и, приподняв, понес вперед вместе с тем, что удерживал мальчишку за плечи. Еще одна тень металась где-то сбоку.
Глаза ослепил яркий свет. Яков зажмурился. Его пронесли под фонарем и, судя по гнилостному запаху, мимо контейнеров с мусором.
– Давай сюда! – скомандовал тот, что напал первым.
Миг и ноги Якова оказались свободны. Его прижали к кирпичной стене.
– Ай, – вырвалось у него. Как ни странно, страха не было. Лишь какое-то отупелое оцепенение.
– Ну привет, красотка.
Тот самый обиженный парень в косухе. «Косуха» – так мысленно и окрестил его Яков.
За ним замерли еще двое. Конопатый и Белобрысый. Яков был не в настроении подбирать более подходящие ассоциации.
– Ты очень пожалеешь, что так поступила, – пообещал Косуха, смерив свою жертву насмешливым взглядом.
«Да ладно? Обиделся? – На Якова напала жуткая апатия. – Из-за какой-то фигни. Смешно. И что теперь? Затащили в безлюдное место. Это же вообще неспортивно. Как в дешевой трагикомедии. Мне бы сейчас посмеяться… Черт, а, лишь бы не били»
– Меня еще так не отшивали. Я тебе щас покажу, красотка, – пробормотал Косуха и под смешки дружков приподнял край свитера Якова.
Молния на брюках мальчишки под давлением чужих пальцев поехала вниз.
«Ну, отлично…»
Сопротивляться не было ни сил, ни желания.
«Интересно, что скажет после этого Глеб? – равнодушно размышлял Яков, всматриваясь в темное небо. – Как поведет себя?.. Не знаю… Это… Забавно? Кажется, мне уже все равно».
Косуха потянул расстегнутые брюки Якова вниз.
«Их ожидает сюрприз», – отстранено подумал мальчишка, чувствуя, как плотная ткань соскальзывает с бедер.
Внезапно голова Косухи дернулась в сторону. Яков вскинулся, мгновенно избавившись от сонливой апатии. Какой-то вытянутый объемный предмет со всей силы впечатался в скулу парня – да так, что того пошатнуло. Охнув, Косуха повалился на колени, в панике прижимая ладонь к атакованному месту. Равновесие и ориентация в пространстве были потеряны. Парень, застонав, уставился в одну точку на асфальте.
– Ах ты тварь! – услышал Яков и спешно посмотрел туда, откуда прилетел таинственный предмет.
Прямо в центре светового круга под фонарным столбом стояла девушка. Та самая Очкастая. Она успела накинуть на себя темный плащ, а еще раздобыть где-то праздничный пакет, в который обычно кладут коробку с бутылкой элитного алкоголя. Плетенные ручки пакета обвивали сгиб локтя ее левой руки, а на правую руку была намотана тонкая цепочка, удерживающая белую сумочку. Размером и по форме сумочка напоминала мяч для регби, и, судя по тому, как напрягалась рука девушки, удерживающей ее на весу, та была достаточно тяжелой. Чего только не умудряются впихивать девушки в свои малюсенькие сумочки.
«Она треснула его сумкой? – На секунду Яков выпал из реальности. – Как моргенштерном, что ли?!»
Девушка стояла почти неподвижно, отставив правую ногу в сторону, будто собираясь «раскрутить» свой метательный снаряд еще раз. В Очкастой соединились два образа. Элегантность и утонченность с той стороны, что аккуратно удерживала пакет с бутылкой. И агрессия, странно граничащая со спокойной уверенностью, ‒ с той, что покачивала, словно гипнотизирующий маятник, сумку на цепочке.
В адрес девушки посыпались угрозы от Белобрысого и Конопатого. Оживились гады. Немудрено, им-то еще не перепало от сумки-моргенштерна.
– Пошли вон, – вкрадчиво сказала девушка.
Поверженный Косуха затряс головой и что-то проскулил. Неплохой удар вышел, раз все еще не может в себя прийти.
Остальные опасливо покосились на поверженного и вновь принялись орать на девушку.
– Ну, все, сучка, попала ты! Щас мы тебя отделаем!
Девушка ослабила хватку. Сумка рухнула на асфальт, цепочка повалилась следом. Сдув лезшие на лицо волосы, Очкастая с невозмутимым видом вытащила из праздничного пакета темно-бордовую коробку. Уронив пакет, она вцепилась пальцами в верхнюю часть коробки и рванула на себя, нарушая целостность упаковки. На ее ладонь выкатилась бутылка с вытянутым горлышком. Что-то дорогущее, не иначе.
Содержимое призывно булькнуло, когда девушка взяла бутылку за горлышко и приподняла, удерживая на уровне плеча. Испорченная коробка упала на асфальт, угнетенно прикрыв разорванным боком сумочку.
– Ты чё это?.. – насторожился один из парней.
– Пошли вон, – с той же тональностью, что и раньше, повторила девушка.
– Э-э, ты давай не бузи…
Дзи-и-и-инь!
Размахнувшись, девушка со всей дури врезала бутылкой по стене. Брызнули осколки. Темная жидкость хлестнула по выступающим кирпичам, густые капли окропили асфальт.
– Твою ж… – ошарашено пробормотал Белобрысый. Глухой звук удара и смачный влажный отзвук расплескивающейся жидкости заставил его подскочить. Впрочем, как и Конопатого. – Ты чё… мать…
Девушка все еще прижимала бутылку, а точнее то, что от нее осталось, к стене. Бросив на парней взгляд исподлобья, девушка взмахнула горлышком, оканчивающимся сбитыми краями, словно мечом – наискосок сверху вниз. Вино, оставшееся в горлышке, разлетелось во все стороны, в том числе на брюки, рукава плаща и белоснежную сумку девушки. Терпкий аромат перебил вечернюю свежесть и миазмы, шедшие от мусорного контейнера. Перед девушкой образовался багровый полукруг из растекшихся кривых линий и клякс.
Яков вжался в стену, сердце гулко забилось. Тревожные удары в груди успокаивали. Поначалу ему показалось, что в тот момент, когда бутылка врезалась в стену, на тысячу кусочков разлетелось и его сердце.
Острые края горлышка нацелились на парней. Очкастая выставила его перед собой. С разбитых краев по-прежнему срывались багровые капли. Как будто кого-то уже успели… покромсать.
– Вон. – Никаких изменений в интонациях. Девушка была до жути спокойна и не обращала ни малейшего внимания на то, что багровая жидкость капает и с ее пальцев, и с краев рукава, а с брюк от колен до лодыжек медленно скатываются темные капли. – Пошли вон.
Нервы Белобрысого сдали. Крепко ругнувшись, он ринулся прочь из переулка. Конопатый, чуть промедлив, бесшумно икнул, отступил и запнулся о ноги все еще сидящего на асфальте Косухи. Ухватив раненого за шкирку, Конопатый торопливо потащил его в сторону главной улицы.
Яков проводил их взглядом до того момент, как они скрылись за углом. Потом повернулся к девушке. Та продолжала держать перед собой горлышко.
Секунд через пять она расслабилась, рука, сжимающая «оружие», опустилась. Шмыгнув, девушка утерла нос чистой частью рукава и закинула разбитое горлышко в мусорный контейнер. Присев на корточки, она стряхнула с сумочки капли, оставив на поверхности кривые багровые линии. Порывшись в содержимом, она вытащила упаковку влажных салфеток и принялась неторопливо протирать ладони. Потом обвязала салфетками пальцы, поднялась и стала бродить вокруг, подбирая осколки бутылки. Подняв все осколки, которые сумела подцепить, девушка скинула их в контейнер. Туда же полетела испорченная коробка. Подняв с асфальта праздничный пакет, она задумчиво осмотрела его, а потом принюхалась к собственным пальцам. И поморщилась.